Книговедческая деятельность М.Н. Куфаева

Михаил Николаевич Куфаев (1888-1948) много сделал для становления и развития советской науки о книге. Он читал лекции по книговедению, истории книги, библиографии в нескольких научных институтах сразу.

М.Н. Куфаев работал во многих советских книговедческих учреждениях: в Государственной книжной палате, Государственной публичной библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина; был членом Русского библиологического общества, Русского библиографического общества, Ленинградского общества библиофилов, участником и докладчиком Первого и Второго Всероссийских библиографических съездов (1924, 1926), Международного библиографического конгресса в Германии (1928).

Основными областями научной книговедческой деятельности М.Н. Куфаева были общая теория книговедения, история, теория и методика библиографии, история книги, библиофилия.

Теоретические работы М.Н. Куфаева характеризуются глубоким пониманием необходимости разработки методологических проблем науки о книге: сущности книги, объекта, предмета, методов и состава книговедения, содержания книговедения в целом, критериев взаимосвязи отдельных книговедческих дисциплин, их относительной самостоятельности и взаимообусловленности.

М.Н. Куфаев начинает разрабатывать проблемы структуры науки о книге и в своей основной работе по общей теории книговедения выделяет 3 уровня книговедческого знания: философии книги, философии книговедения (которую называет библиологией) и методологии частных книговедческих дисциплин (эмпирические науки о книге). Исходя из этого, он конструирует системную науку о книге.

«Философией книги» М.Н. Куфаев называет дисциплину, задача которой выявить «сущность, природу, характер книги, обусловленность и свободу ее процесса, роль книги и закономерность ее развития».

На более конкретном уровне познания книги М.Н. Куфаев выделяет «философию книговедения», или «библиологию», которую именует также «методологией книговедения». И называет этот уровень теорией книговедения, основной проблематикой которого является разработка специальной терминологии; конструирование структуры и состава науки о книге, выявление содержания, объема и границ частных книговедческих дисциплин, их места в системе общей науки о книге и в системе научного знания вообще; разработка методов исследования для каждой книговедческой дисциплины.

«Библиология», или теория книговедения, подробной разработки в трудах М.Н. Куфаева не имела, но ученый предложил несколько вариантов классификации науки о книге.

Третьим уровнем в структуре науки о книге М.Н. Куфаев называет эмпирическое, или конкретное книговедение, которое конструирует как систему частных книговедческих дисциплин, опираясь на разработки Н.М. Лисовского и А.М. Ловягина, оставляя за каждой из дисциплин право лишь на эмпирическое изучение, фиксирование отдельных фактов, дающих материал для «библиологии» (теории книговедения), которая в свою очередь питает «философию книги» в ее наиболее общих выводах и положениях.

С позиций современного книговедения разрабатываемая М.Н. Куфаевым идея дифференциации уровней обобщения в изучении объекта представляется весьма плодотворной. Правильнее только говорить именно об уровнях в общей теории книговедения, а не о книговедческих дисциплинах - «философия книги», «теория книговедения», «эмпирическое, или практическое книговедение».

Идеи М.Н. Куфаева, сформулированные им проблемы, поставленные задачи актуальны и сегодня.

М.Н. Куфаев первым в книговедении поднял проблему познания сущности книги до уровня специально-научной методологии. Его теоретическим разработкам присущ именно философский, теоретический, а не эмпирический описательный подход. Однако предлагаемые М.Н. Куфаевым конкретные решения во многом противоречивы. Суть их лежит в ошибочном понимании М.Н. Куфаевым основного вопроса философии о соотношении сознания и материи, материального и идеального, в неразличении таких категорий, как «сущность» и «явление».

Поэтому в своих рассуждениях о сущности и содержании категории «книга» он фактически имеет в виду книжное издание, т.е. неправомерно отождествляет сущность и явление. Кроме того, в этих рассуждениях он оперирует широко распространенной тогда во многих гуманитарных областях знания идеалистической терминологией.

Исторически доступными ему средствами и методами он пытается исследовать сущность и природу книги. В теоретических работах М.Н. Куфаева есть и методологические заблуждения, усугубленные идеалистической терминологией, есть и научные прозрения. Социальную, общественную природу книги он раскрывает не через общественное сознание, а через психику индивида, личность автора.

Но вместе с тем М.Н. Куфаев идет дальше своих предшественников в осознании социальной обусловленности книги. Несмотря на попытку обобщающего, философского подхода к проблеме, М.Н. Куфаев воспринимает книгу метафизически, эмпирически, отождествляя категорию «книга» с экземпляром книжного издания, движение книги - с физическим перемещением экземпляров издания во времени и пространстве.

Куфаев делает вывод о том, что история книги - наука только о единичных, индивидуальных фактах, а библиологическая социология - наука о законах, относительно которых неизвестно, приложимы ли они к книге. Методологическая ошибка в этих рассуждениях понятна. В познании книги М.Н. Куфаев выделил три уровня: философия книги, библиология, методология эмпирического книговедения. А уровни объекта познания, т.е. уровни категории «книга» (всеобщее, особенное, единичное) не выделил, поэтому все рассуждения неизбежно приводят к выводу, что книга познаваема только на уровне единичного, индивидуального, т.е. конкретного книжного издания данного произведения.

В этом проявляется противоречивость и мировоззренческая слабость концепции М.Н. Куфаева, не владевшего диалектико-материалистическим методом познания.

Отождествляя книгу с книжным изданием, М.Н. Куфаев вынужден развивать идею об изначальной «историчности» книги. И книговедение у М.Н. Куфаева - наука историческая, фиксирующая явления прошлого, а основной метод книговедческого познания - исторический.

Ссылаясь на разработки А.М. Ловягина и Н.М. Лисовского, М.Н. Куфаев считает, что большинство частных книговедческих дисциплин - исторические по своему характеру, хотя и Н.М. Лисовский, и А.М. Ловягин выделяли в каждой из них три уровня - история, теория и практика. Конечную цель исследований современного книжного процесса М.Н. Куфаев видит лишь в констатации его состояния. И для этой цели могут служить, по его мнению, методы библиографический, статистический, литературно-критический.

В своих построениях М.Н. Куфаев творчески переосмыслил и продвинул вперед теоретические достижения предшествующего и современного ему книговедения; предпринял попытку создания методологии книговедения и выхода на более высокий уровень обобщения, сформулировав кардинальные вопросы теории книговедения: что есть книга; что такое наука о книге; каковы объект, предмет, состав, структура и методы книговедения. Осознание и постановка этих вопросов были явлением прогрессивным в отечественном книговедении.

Нельзя не отметить, что М.Н. Куфаев одним из первых выдвинул и попытался исторически доступными ему средствами обосновать мысль о системном характере самого книговедения и обозначить его место в системе наук. Плодотворность осознания М.Н. Куфаевым необходимости именно такой постановки проблемы подтверждается тем, что и современной наукой о книге не решена сложная задача определения, интерпретации и формулировки своего объекта и предмета. Поэтому, несмотря на слабость методологических позиций М.Н. Куфаева, в современных историко-книговедческих работах отмечается то ценное в его трудах, что может быть использовано и в наши дни.