Ромасловский Лев Болеславович

Основываясь на вышеприведенных гипотезах, Лев Болеславович родился в 1867-1872 году в Риге, и в 1901-м ему было 29-34 года, а в 1917-м – 45-50 лет. Был ли он женат? История об этом пока умалчивает. Пока является самым ранним из известных нам документальных упоминаний фамилии Ромасловских. В «Алфавитном указателе жителей города С.-Петебурга, Кронштадта, Царскаго села, Павловска, Гатчины и Петергофа» за 1901 год (с сайта www.familyspace.ru) на странице 494 записано – , из чего мы заключаем, что он в 1901-м году проживал в Кронштадте на улице Купеческой в доме Щеголева и служил в 148-м пехотном Каспийском полку, который впоследствии (вероятно с 22 декабря 1901 года) стал именоваться 148-м Каспийским Её императорского высочества великой княжны Анастасии Николаевны пехотным полком.

Сокращение пдпрч. означает подпоручик, что подтверждается и списками полка 1901-го года по данным частного архива генерал-майора Сергея Платоновича Наставина, опубликованного на сайте патриотического интернет-проекта «Честь имею» http://chestimeu.ru (см. Приложение 2), где он числится в этом году подпоручиком.

148-й Каспийский пехотный полк вел свою славную историю еще с петровских времен и имеет старшинство с 1708 года. Более подробная история приведена в Приложении 3. Вот, например, интересный факт -

«В начале XX века в русской армии стали проводиться первые опыты по использованию беспроволочного телеграфа, то есть первых радиостанций, изготовленных А. С. Поповым и его помощниками. К весне 1901 года было принято решение об испытании этих аппаратов в полевых условиях, испытания решили проводить в Каспийском полку, была сформирована специальная команда из четырех нижних чинов.

Сначала солдат обучили телеграфному делу на обыкновенных аппаратах Морзе, а затем на аппаратах А. С. Попова. После обучения начались сами испытания, которые проходили в различных погодных условиях и на различных расстояниях. Несмотря на несовершенство аппаратуры, ее зависимость от погодных условий и громоздкость (магнитоэлектриче­ская машина весила около пятидесяти килограммов, и ее перевозили в обозе), все понимали необходимость дальнейшего развития и усовершенствования полевых радиостанций.

«В нынешнем году во время подвижного сбора и больших маневров Петербургского военного округа в 148-м пехотном Каспийском полку был произведен ряд опытов по телеграфированию без проводов, давших ‹...› интересные результаты по применению этого дела к целям полевой войны...» (Опыты телеграфирования без проводов в 148-м пехотном Каспийском полку // Военный сборник. СПб., 1901. № 2. С. 125.)».

«03.1900 г. - командир полка, по предложению А. С. Попова, решил провести ряд опытов, с целью, как говорилось в отчете, "выяснения пригодности телеграфа без проводов специально для нужд полевой войны, т. е. во всех условиях похода военного времени". Для работы на станциях при полку была сформирована специальная команда связистов, состоявшая из четырех солдат, инженера-технолога и начальника охотничьей команды полка, т.е. разведки. Команда под непосредственным руководством Д.С. Троицкого и П.Н. Рыбкина была обучена телеграфному делу и работе на аппарате Морзе. После обучения личного состава команды самостоятельной установке и регулировке переносных станций был проведен ряд опытов для выяснения различных условий, влияющих на радиосвязь, - состояния погоды, расстояния между станциями, условий местности (гор, леса, зданий и т. п.), находящейся между станциями, а также влияния всех приборов на передающей и приемной станциях»,

или такой –

«После неудач русско-японской войны и участия войск, как в самих революционных беспорядках, так и в их подавлении, престиж армии в стране был значительно подорван. С целью ­военного-патриотического воспитания молодежи при многих полках русской армии и при различных общеобразовательных учреждениях страны были открыты школы военного строя и гимнастики, по примеру знаменитых потешных войск Петра Великого названных «потешными». 6 июля 1910 года по инициативе командира полка П. Кордюкова открытие школы военного строя и гимнастики состоялось и в Каспий­ском полку. В программу обучения входили строевые упражнения, гимнастика, фехтование ружьем; дети знакомились с армейской винтовкой и пулеметом, с топографией и элементами фортификации, изучали строевой и полевой ­уставы, историю России, особое внимание уделялось полевым занятиям в составе взвода, роты и батальона. Дети старшего возраста ­обучались сторожевой и разведывательной службе».

Для автора эти факты интересны еще и потому, что отец автора Игорь Фёдорович Ромасловский в своей жизни тоже избрал военную стезю – окончил Казанское суворовское училище, затем Харьковскую артиллерийскую радиотехническую академию, затем служил в войсках ПВО радиоинженером, в том числе и на точках радиолокационного дежурства, и вышел в отставку подполковником. История повторяется?

О доме Щеголева в Кронштадте много узнать не удалось. В Приложении 4 даны две публикации того времени, в которых упоминается некая Купеческая стенка (возможно на этой улице) и дом Щеголева на Петербургской улице (вероятно, у Щеголева было несколько домов на разных улицах). В Приложении 5 содержится прямое упоминание дома Щеголева на Купеческой улице. Из того, что Лев был военным, можно предположить, что он был дворянином, но потомственным или нет, мы не знаем, так как нам неизвестны профессии ни его братьев, ни его отца.

Следующее упоминание о Ромасловском Льве Болеславовиче мы находим уже в 1917-м году - источник: «Алфавитный указатель жителей Петрограда, Гатчины, Колпина, Красного Села, Ораниенбаума, Павловска, Петергофа, Сестрорецка и Царского Села на 1917 год // Весь Петроград на 1917 год. - Петроград: А.С. Суворин, 1917» (взят с сайта www.petergen.com). На странице 558 записано . Хотя нами исследованы дополнительно только книги за 1912 и 1913 годы, а в других книгах ссылок на Ромасловских поисковые сервера не нашли (либо потому, что их там действительно нет, либо потому что пока не расшифрованы или не проиндексированы все страницы на букву «Р»), но можно предположить, что в период с 1902 по 1916 годы он в Кронштадте в какие-то периоды отсутствовал, так как с 1902 по 1904 год 148-й Каспийский пехотный полк занимался строительством казарм для своей передислокации в Петергофе (и плавно туда передислоцировался уже с 1902 года) и строил фортификационные сооружения на берегу Балтийского моря, а 24 июля 1904 года выступил на Дальний Восток, где и пробыл где-то до марта 1906 года.

Исходя из истории полка, можно предполагать, что он участвовал в сражениях на реке Шахэ и под Мукденом и, если знаки на головные уборы за отличие в Русско-японской войне, пожалованные в 1907 году, полагалось носить и офицерам (о чем нам пока неизвестно), то таковой мог получить и он (один из двух разновидностей, в зависимости от того в каком батальоне он служил). В списках награжденных орденами и медалями его пока обнаружить не удалось.

Где он был с 1906 по 1912 предположить не можем. Возможно он жил в казармах в Петергофе и они в Справочники не попадали?

С 1912 по 1917 он мог участвовать в Первой мировой войне. «В Первую мировую войну 148-й Каспий­ский полк в составе 18-го армейского корпуса Юго-Западного фронта участвовал в Галицийской битве и Варшавско-Ивангородской операции, отличился в боях на реке Ходель, под Кельцами и Новым Кочином, в Журавненском сражении и под Калущем.5 июня 1915 года высочайшим приказом шефом полка была назначена великая княжна Анастасия Николаевны. В 1916 году полк был переведен в Лесистые Карпаты, где принял участие в тяжелейших боях с австрийскими войсками и герман­ским карпатским корпусом. События 1917 года застали каспийцев на прежних позициях в Карпатах. 4 марта, по случаю установления в России республиканского правления, из названий всех полков были исключены имена членов императорской фамилии, в этот же день великая княжна Анастасия Николаевна была отчислена от должности шефа полка. Несмотря на политическую обстановку в стране и действия большевиков по разложению армии, в Каспийском полку еще сохранялась дисциплина, проводились занятия с нижними чинами, созданный полковой комитет занимался вопросами снабжения полка обмундированием и пополнением полковой библиотеки. События октябрьского переворота в Петрограде не сразу докатились до далекого румынского фронта. В Каспийском полку еще существовали библиотека, школа грамотности и полковой театр, на работу которых выделялись значительные денежные суммы. К ноябрю 1917 года большевикам удалось распропагандировать полки 37-й дивизии, на объединенном собрании представителей всех частей дивизии было выражено недоверие, как командованию дивизии, так и командованию полка. 11 ноября выборным командиром полка был назначен полковник Владимир Михайлович Гиттис, вскоре назначенный выборным командиром всей 37-й дивизии. Новая власть немедленно приступила к ликвидации полков старой армии, в первой половине 1918 года все полки императорской России были ликвидированы. Приказ о расформировании 148-го пехотного Каспийского полка подписал его бывший командир В. Гиттис, перешедший на сторону советской власти. После войны в Петергоф вернулись лишь немногие офицеры, и жилья не было, да и слишком много было людей и знакомых, знавших об их службе в старой армии».

Из вышеприведенной записи понятно, что в 1917-м году он уже поручик в отставке, проживает в Санкт-Петербурге на улице Зверинской, 40 у брата Ивана Болеславовича, который по этому адресу появился уже с 1913-го года и с братом Антоном Болеславовичем, который встречается нам вообще единственный раз именно в Справочнике 1917-го года. Видимо в отставку он вышел раньше, чем полк был расформирован (возможно, комиссовали по ранению), и поселился у братьев. Непонятно только почему в Справочнике 1913 года номер дома в адресе указан 40-42, как и в Справочнике 1917 года для Антона, а для Ивана и Льва в Справочнике 1917-го дом указан под номером 40. Возможно, в момент составления Справочника шла или предполагалась перенумерация и в Справочник попали разнородные данные.

В Справочнике также указано, что по профессии он Доверенное лицо («Довер.») торгово-промышленного товарищества на паях «Альфа-Нобель». Это товарищество было основано в 80-90-х годах 19-го века сыном Людвига Нобиля Карлом для продвижения в России молочных сепараторов французского изобретателя Лаваля, которые производились на заводе «Людвиг Нобель», а после его ранней смерти в 1893 году управление перешло к его брату Эммануилу. Некоторые сведения о славном пути братьев Нобелей в России приведены в Приложении 6. Можно предположить, что Доверенное лицо – это, в нашем понимании, Менеджер по продажам (интересно, что автор тоже работал в этом качестве не один год).

Сведения о доме 40-42 по улице Зверинской, которые удалось найти приведены в приложении 7. Это был доходный дом А.И. Шульгина. Вот его краткое описание:

«Построен: 1910-1912 гг. - гражд. инж. В. И. Упатчев, техн. М. И. фон Вилькен Стиль: неоклассицизм.

Зверинская улица богата разнообразными красивыми постройками. Но дом №42 - едва ли не олицетворение, даже символ всей улицы.

Фронтон щедро украшенный лепниной, превосходные эркеры, колонны в центре здания, лепные детали по четвертому этажу, красивые очертания наличников - все делает здание стройным, высоким, впечатляющим.

В 2001 г. дом включён КГИОПом в "Список вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность" [1218]».

Отсюда следует вывод, что Иван Болеславович переехавший в новый только недавно построенный фешенебельный дом, который и до этого жил в хорошем доме на Большой Пушкарской улице, был состоятельным человеком. А так как в этих домах селились преимущественно дворяне, военные или мелкие чиновники, то и он мог быть из них.

Вот еще интересный факт из жизни этого дома:

«В доме № 40 - 42, построенном в 1910 году по проекту архитектора В.И. Упатчева, проживал украинский этнограф, антрополог и археолог Ф.К. Волков (1847 - 1918). К его заслугам принадлежит открытие позднепалеолитического поселения на правом берегу р. Десны - мезинской стоянки».

А интересен он тем, что связывает нас с фамилией Волков. Ведь нам известно, что вторая жена одного из братьев - Михаила Болеславовича, речь о котором будет далее, имела двоих детей Михаила и Фёдора от первого брака с неким Алексеем Волковым, один из которых Фёдор Алексеевич является дедом автора. Чем черт не шутит, может быть, здесь что-то есть? Ведь уехал же Михаил Болеславович зачем-то из Санкт-Петербурга в Самару… Может, эта причина связана со вторым браком? Ведь тогда разводы и повторные браки в некотором роде осуждались, тем более, что у самого Михаила Болеславовича был первый брак до брака с Александрой Ивановной, от которого у него были двое детей – Игорь и Николай. А вот об Алексее Волкове, в связи с распространённостью фамилии, мы как раз ничего и не знаем. Найти связь с Фёдором Константиновичем Волковым нам не удалось, так как доступные биографии Фёдора Константиновича Волкова (Вовка) не содержат сведений о родственниках. Но, «мысль, конечно, интересная»!

Здесь, если позволите, автор сделает небольшое личное отступление под впечатлением от написанного. В общем и целом, жизнь Льва Болеславовича впечатляет – достойный человек! Кажется, даже удалось почувствовать ее. Жаль, что про его детство и юношество нам ничего не известно, но хочется верить, что они были вполне счастливые. Да, наверное, и на взрослую жизнь он не стал бы жаловаться – она у него довольно славная. Но в жизни меня всегда угнетало то, что рано или поздно счастье кончается, как в фильме «Утомленные солнцем». Еще в детстве (в 1970-х), когда я смотрел старые фильмы про 30-е годы, мне казалось, что вот тогда-то и был «золотой век»! Все ходили в белых мундирах, у людей глаза горели счастьем, все были полны планов, перспектив и предчувствия прекрасного будущего. А время, в котором родился я, казалось лишенным героизма и больших свершений. Серые будни, застой, съезды людей в серых костюмах, постоянно пережевывающих одну и ту же политическую жвачку. Однако, ждал наступления нового века, только жалел, что мне тогда уже 37 стукнет и я, типа, буду слишком старым. Потом помню, какой шок я испытал, когда узнал про репрессии (в 80-х). Мне ведь ничего про них известно не было. И сразу те времена окрасились в темные тона. Вот и жизнь Льва Болеславовича мне представляется такой же – в детстве и юношестве светлой и счастливой, во время службы тяжелой, но тяжелой в уверенности в том, что она такой должна быть ради исполнения долга, а поэтому тоже вполне счастливой, и, к сожалению, после революции жизнь в состоянии тяжелого культурного шока и в полной депрессии - «бывают дни, когда опустишь руки, и нет ни слов, ни музыки, ни сил» или, как говорил Ф.К. Волков на склоне лет: «Скорей бы умереть». Ведь все устои вокруг обрушились! Чем это все для него закончилось пока неизвестно, но судьба многих его сослуживцев сложилась несладко… Да-с…

«Начавшаяся в стране гражданская война развела по разные стороны многих бывших офицеров. По-разному сложились и судьбы бывших командиров Каспийского полка. Александр Адлерберг, Павел Кордюков, Владимир Колюбакин и Александр фон Нэрике принимали участие в Белом движении и впоследствии эмигрировали. Евгений Искритский недолгое время служил в Красной армии, затем находился на преподавательской работе. Константин Шильдбах служил у гетмана П. Скоропадского, затем преподавал в Москве. Последний командир каспийцев Владимир Гиттис, перешедший на сторону новой власти, дослужился до командира корпуса и был расстрелян в 1938 году. Некоторые бывшие офицеры вы­ехали за пределы советской России, другие были мобилизованы на службу в Красную армию, в которой служили на различных командных должностях, должности были невысокими, не выше командира полка.

А в опустевших казармах Каспийского полка разместился 3-й запасной пулеметный полк; впоследствии здесь находились различные части Красной армии, в 1924 году закрыли полковую церковь, уничтожили иконостас, снесли колокольню и все купола, вскоре и саму церковь перестроили под клуб. Сразу же после окончания войны советские власти начали репрессии против многих офицеров, ранее служивших в старой армии. Гражданская война была выиграна, и теперь военные специалисты, способствовавшие победе, стали не нужны и даже опасны. В 1930/1931 году по всей стране органами Государственного политиче­ского управления (ОГПУ) была проведена операция под названием «Весна», в ходе которой были арестованы и расстреляны тысячи бывших офицеров царской армии. Ни заслуги перед Отечеством, ни возраст, ни звание, ни состояние здоровья, ни семейное положение не принимались во внимание и не были защитой от репрессий. Главным критерием доверия для новой власти было социальное происхождение, да и то не всегда. Только по одному делу «каспийцев» было привлечено более пятидесяти человек, связанных в той или иной степени с полком. Большинство из них было арестовано в сентябре-октябре 1930 года. Поводом для обвинения послужило то, что бывший командир полка полковник Николай Александрович Солодягин хранил у себя полковое знамя, и многие из офицеров знали об этом.

В архиве ФСБ в деле «каспийцев» сохранился необычный документ: «СПРАВКА. По заключению эксперта Каспийское знамя представляет из себя исключительную ценность из-за нашитой на знамя Георгиевской ленты с надписью. Такие знамена пехоте не давались, а исключительно гвардейским полкам. Верно: (Подпись неразборчива)»[5].

С утерей полкового знамени прекращается и само существование полка, а полковник А. Солодягин еще верил в возрождение старой русской армии и, сохраняя полковое знамя, надеялся на восстановление Каспийского полка, с которым была связана вся его жизнь. Следствие было недолгим. Арестованным было предъявлено обвинение в создании контрреволюционной офицерской монархической организации, ставившей своей целью возвращение прежней власти. Выездная сессия коллегии ОГПУ от 23 апреля 1931 года на основании статьи 58/11 Уголовного кодекса приговорила Н. А. Со­лодягина, В. П. Морозова, Г. Г. Косовца, ­А. С. Гире, Л. Н. Сарафанова, К. П. Хохлова и А. А. Чепурковского к расстрелу. Приговоренный к расстрелу полковник Морозов Василий Петрович по неизвестной причине был отправлен в лагеря, строил Беломо­ро-Балтийский канал, затем отбывал ссылку ­на Колыме, откуда вернулся только в ­конце­ 1950-х годов. Остальные лица, проходившие по этому делу, были приговорены к заключению в концлагеря на сроки от трех до десяти лет, большинство из них было репрессировано в конце 1930-х годов. А в марте 1931 года в казармах бывшего Каспий­ского полка начала свою жизнь Первая школа пограничной охраны и войск ОГПУ, переименованная на следующий год в Первую школу пограничной охраны имени К. Е. Ворошилова. Новое командование принялось уничтожать все, что напоминало о прошлом: с памятника «Каспийцы — товарищам павшим» была снята и ­переплавлена вся бронза, снесен памятник М. Г. Балабушке, тогда же была разрушена ­часовня с прахом бывшего командира полка Ф. Ф. Таубе. В 1937 году школа была реорганизована в военно-политическое училище войск НКВД имени К. Е. Ворошилова, существовавшее до ­занятия Петергофа немецкими войсками. В 1946 году новым хозяином казарм стало пе­реехавшее из Кутаиси Суворовское училище, и с этого времени за территорией городка прочно закрепилось название «Суворовский ­го­родок», сохранившееся до наших дней. В 1960 году училище было расформировано, в казармах разместились различные организации, жилые дома. В 1980-х годах при рытье котлована был случайно найден памятник М. Г. Балабушке, который благодаря усилиям общественности установили рядом с памятником каспийцам. В настоящее время у городка нет единого хозяина, он медленно, но верно продолжает разрушаться, полностью разобраны две кирпичные казармы, в здании бывшей церкви находится склад металлолома, и сейчас уже ничто не напоминает об истории и былой славе 148-го пехотного Каспийского полка».