произошли русские

Приготовьте сообщение о материальной культуре славян. 3. Расскажите о ритуальных обрядах славян.

Литература

1. Острогорский М. Учебник русской истории. М.: Капитал и
культура, 1995.

2. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т 1

Гл.З.

3. Суханов И.В. Обычаи, традиции, обряды как социальные яв­
ления. Горький, 1973.

4. Токарев С.А. Теоретические и историографические статьи по
этнографии и религиям народов мира / Отв. ред. С.Я. Козлов,
П.И. Пучков. М.: РАН, 1999.

Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 1. Гл. 3.

Лекция 6

НАРОДЫ СИБИРИ

ПЛАН

1. Формирование субэтноса «сибиряки».

2. Классификации народов Сибири.

3. Коренные народы юга Красноярского края — хакасы.

4. Коренные народы Красноярского края — чулымцы.

5. Малочисленные народы Красноярского края — кеты.

1. Формирование субэтноса «сибиряки»

Несмотря на то, что интерес к этнической культуре рус­ских в Сибири не ослабевает на протяжении нескольких ве­ков, эта тема остается одной из слабо изученных, но, безу­словно, познавательной для специалистов социокультурной сферы. Антропологически русские, населяющие Сибирь, от­носятся к европеоидной расе; вместе с тем существует масса типов и вариантов, образовавшихся в результате длительных миграций, ассимиляции и т.д. Антропологи считают воз­можным выделение областного типа русского народа в Си­бири в особый субэтнос — сибиряки*⁰.

Под Приенисейским краем современные географы по­нимают почти целиком территорию Средней Сибири — бас­сейн Енисея и некоторые соседние районы бассейна Оби. Данная область составляла ядро Енисейской губернии, а позднее, с небольшими изменениями, и Красноярского

края.

Северная часть Средней Сибири еще в первой половине XVII в. была довольно быстро и без заметной борьбы вклю­чена в состав Русского государства. Территория Хакасско-Минусинской котловины, т. е. южная часть, присоединена в начале XVIII в. в результате длительной и ожесточенной борь­бы с енисейскими кыргызами и джунгарами. Администра-

⁵⁰ Русские старожилы Сибири: Историко-антропологические очер­ки. М.: Наука, 1973. С. 173.

Народы Сибири

тивно большая часть ее вошла в состав Красноярского, а меньшая — Кузнецкого уезда.

Территория региона к началу рассматриваемого период была достаточно редко заселена коренными жителями в та­ежной зоне и более плотно — в зоне лесостепи и степи. Здесь проживали народы различного происхождения, этническая консолидация которых в большинстве случаев еще не завер­шилась. Наиболее многочисленными были тюрки: кыргызы, качинцы, шорцы, чулымские тюрки (мелецкие татары); тун-гусоязычные кеты и самоеды в совокупности уступали тюр­кам по численности. Большая часть коренного населения региона в XVII-XIX вв. вошла в состав Русского государства и жила рядом с пришельцами, в основном представителями русской части восточного славянства.

Со второй половины XVIII в. происходит заселение рай­онов вверх по Енисею, пригодных для земледелия: левобе­режья Енисея до границы сухих степей и более увлажнен­ного правобережья вплоть до хребта Западного Саяна на юге. В течение XIX в. произошло заселение части левобере­жья Енисея, в основном вдоль Западного Саяна. Заселение шло главным образом с севера. Заселение с запада, т. е. со стороны Кузнецка, было более слабым, и вдоль Кузнецкого Алатау плотность русского населения оставалась незначи­тельной. С началом второго периода освоения Приенисей-ского края зона контактов славян с тюркоязычным населе­нием и, особенно, кетами и южными самодийцами (кама-синцами и ц,р.) значительно расширилась.

В XVII-XIX вв., в силу тесного соседства славян с корен­ным населением, происходили достаточно интенсивные про­цессы этнического смешения. Наиболее масштабные — в местах широкого крестьянского расселения (территория бас­сейна Средней Ангары, Красноярской и Канской лесостепей, Среднего Чулыма) и в меньшей степени правобережной ча­сти Хакасско-Минусинской котловины.

Среднеангарский район ко времени расселения славян был населен тунгусами, ведшими в основном охотничье-про-мысловую деятельность. В силу близости проживания и ин­тенсивности культурного воздействия местные тунгусы пе-

Лекция 6

ренимали новые методы ведения хозяйства, в том числе зем­ледельческого, крестились и вступали в брачные отношения со славянами. К концу XIX в. эти районы считались уже ме­стами русского крестьянского расселения: «Лишь воспоми­нанием о прежних тунгусских жителях по Чуне и Бирюсе служит тип ихних обитателей, несколько напоминающий

тунгусов»⁵¹.

В Красноярском лесостепном районе в XVIII в. прожи­вало достаточно многочисленное по сибирским масштабам коренное население, представленное кетоязычными арин-цами и тюркоязычными качинцами, уже значительно сме­шанными между собой. Последние упоминая о них здесь относятся к середине XIX в. По переписи 1897 г. качинцы и аринцы в округе Красноярска не упоминаются вовсе. Из­вестно, что в начале XVIII в. значительная их часть из-под Красноярска переселилась в степи Хакасско-Минусинской котловины, опустевшие после увода отсюда джунгарами ени­сейских кыргызов. Оставшиеся качинцы и аринцы, и до при­хода славян знавшие начатки земледелия, к середине XIX в. почти целиком перешли к землепашеству и жили в тесном соседстве с крестьянами-славянами, постепенно сливаясь с последними. Часть современных русских старожилов, про­живающих в ряде старинных сел под Красноярском (Еме­льянове, Маганское, Шало, Шивера, Юксеево и др.), явля­ются прямыми потомками качинцев и аринцев.

Ушедшие же на юг региона качинцы и аринцы стали крупной составной частью нового, начавшего формировать­ся тогда этноса, принявшего в начале XX в. название «хака­сы»⁵². На этой территории имели место процессы вливания пришлого славянского или смешанного населения в состав коренного, хотя и не столь заметные, как на севере региона (так, например, родоначальником многочисленной хакас­ской фамилии Орешковых был кузнецкий воевода Б. Сеня-вин)⁵³; в состав коренных жителей попало немало славян

⁵¹ Патканов С.К. Опыт географии и статистики тунгусских племен
Сибири. Ч. 1. Вып. 2. СПб., 1906. С. 6.

⁵² Левашева В.П. Из прошлого Хакасии. Абакан, 1945. С. 34.

⁵³ Бутанаев В.Я. Этническая культура хакасов Абакан, 1998. С. 3.

Народа Сибири

из числа ссыльных, беглых людей и дезертиров из армии, не желавших афишировать свое происхождение и предпо­читавших числиться самим и своим детям в списках ко­ренного населения (так, не менее многочисленная фамилия Кызласовых включила в свой состав польских ссыльных, попавших в Сибирь в 60-е гг. XIX в. после подавления вос­стания в Польше)⁵⁴.

Территория Среднего Чулыма к приходу сюда в первой половине XVII в. славян была заселена коренными жителя­ми (чулымскими тюрками) сравнительно редко. Славянское население по Б. и М. Кемчугам и Чулыму к первой половине XVIII в. стало уже достаточно многочисленным. Это связано с тем, что здесь в 30-е гг. XVIII в. прошел Московский тракт, и притрактовая полоса интенсивно заселялась. Проживав­шие здесь качинцы, кызыльцы и чулымцы-тюрки привле­кались к продовольственному обеспечению и обслуживанию движения по тракту, в силу чего они вступали в интенсив­ные контакты с переселенцами. В результате близкого со­седства процессы этнического сближения были весьма за­метными. Так, С.П. Крашенинников, побывавший здесь в 1734 г., отмечал: «Татары, которые живут в Кемчиковых юр­тах, несравненно лучшее житие имеют. Они так же, как и русские, хлеб сеют, и мелют, и пекут, и юрты их... никто не назовет татарскою, но русскою деревнею. Бабы их платье рус­ское носят. По руски также всех татар, по Чулыму живущих, говорят путче»⁵⁵.

Уже к концу XVIII в. не имеется сведений о проживании притрактовой полосе коренных жителей, все, вероятно,)шли в состав русского населения. Об этом можно говорить достаточной степенью определенности, учитывая также гсутствие сведений о каких-либо заметных переселениях гсюда местного населения.

В других районах Средней Сибири также проходили про­весы вливания коренного населения в состав русского, но

⁵⁴ Бутанаев В.Я Этническая культура хакасов. Абакан, 1998. С. 45.

⁵⁵ Крашенинников С.П. В Сибири. Неопубликованные материалы.
М.-Л., 1966. С. 56.

Лекция 6

Народы Сибири

по ряду причин в течение XVII-XIX вв. они были не столь интенсивны. Так, енисейские остяки, родственные аринцам, проживавшие к северу от Красноярского лесостепного рай­она, хотя и были немногочисленны, но значительно дольше сохраняли этническую самобытность и заметные процессы ассимиляции у них фиксировались лишь в конце XIX в.

Незначительными были процессы ассимиляции и у тун­гусов, проживавших по рекам Подкаменная и Нижняя Тун­гуски, а также у селькупов, северных самодийцев в низовьях Енисея и северных якутов на Таймыре. Объяснялось это ря­дом факторов, в частности, невысокой численностью здесь постоянного русского населения из-за отсутствия или сла­бого развития земледелия в силу суровых климатических условий. Как следствие» возможности для широких контак­тов с коренными жителями отсутствовали, а в сфере эконо­мики русские люди, также занимавшиеся в основном веде­нием промыслового хозяйства, не могли оказать решающего культурного воздействия на коренное население.

Вероятно, в силу данных обстоятельств, здесь даже про­исходили обратные процессы, а именно: вливание русских людей в состав коренного населения. Так, в течение указан­ного периода одной из составляющих частей будущего дол­ганского этноса на Таймыре стала довольно крупная группа русских старожилов — так называемые «затундренные крес­тьяне»⁵⁶.

В целом в течение XVII-XIX вв. близкое соседство на тер­ритории Приенисейского края широко расселившихся в ре­зультате аграрного освоения региона славян и коренных жи­телей привело к заметным процессам взаимной ассимиляции. Как и повсюду в Сибири, численность русского населения здесь сравнялась с числом аборигенов уже к концу XVII — началу XVIII в., а к концу XIX в. последних здесь уже про­живало в несколько раз меньше, чем пришельцев.

Широкое освоение региона русскими оказало заметное воздействие на процессы этнического развития и судьбы

⁵⁶ Долгих Б.О. Происхождение долган // Сибирский этнографический Сборник. Вып. V. М., 1963. С. 93.

проживавшего здесь коренного населения. Именно массовое расселение русских крестьян и влияние земледельческой культурной традиции стали решающим фактором в имев­ших место процессах ассимиляции коренного населения, в полном исчезновении к концу XIX в. некоторых его терри­ториальных групп (ангарских тунгусов, красноярских ка-чинцев и аринцев, чулымских тюрок в притрактовой полосе, канских татар, почти всего населения восточной части Ми­нусинской котловины).

Русские старожилы ряда территорий региона к концу XIX в. представляли собой смешанное население, что под­тверждается и результатами антропологических исследо­ваний, проведенных уже в XX в. в некоторых из этих рай­онов.

В исследованиях процессов этнической идентичности набор основных черт соответствует этнодифференцирую-щим признакам⁵⁷. К первостепенным этнодифференциру-ющим признакам относятся язык, речь. К XIX в. сложился значительно отличающийся сибирский говор (более 3000 слов), употреблялись слова, выражения, афоризмы, взаимно понятные собеседникам. Расхождение в говоре было подчас очень велико⁵⁸. Множественные отличия этнографы находят также в одежде, во внешнем облике, привычках поведения и др. Этнодифференцирующие признаки уверенно разглядел в 1860-х гг. в минусинских старожилах этнограф Н.С. Щукин, когда писал об отличиях сибиряка от русского⁵⁹.

Русские старожилы Красноярского лесостепного района,

Средней Ангары, Среднего Чулыма и Канской лесостепи,

[хотя и осознававшие свое смешанное происхождение, тем

к менее считали себя частью восточного славянства, что и

подтвердили своими ответами на соответствующие вопро-

1сы счетчиков Первой общероссийской переписи населения

57 Стефаненко Т.Г Этнопсихология. М., 1999. С. 158. 58 Кривошапкчн М.Ф. Енисейский округ и его жизнь. СПб., 1865.Т. 2.(Приложение IV, -Словарь сибирского говора-.) • 59 Щукин Н.С. Народные увеселения в Иркутской губернии // Запи- ри ИГРО. Т. 2. 1869. С. 384.

Н897 г.

Лекция 6

Народы Сибири

По мнению исследователей-этнографов, региональное самосознание сибиряков сформировалось к 60-м гг. XVIII в.⁶⁰. Этническое самосознание — один из наиболее надежных по­казателей этноса, поскольку оно заключается, в первую оче­редь, в национальной идентификация, т. е. в осознании сво­ей принадлежности к определенной этнической группе. Во-вторых, в формировании (преимущественно неосознанном) представления о типичных чертах своей этнической общ­ности, о свойствах ее как целого.

Элементы самосознания приенисейских крестьян, от­ношения в границах сибирской общины в значительной сте­пени были обусловлены представлениями старожилов о спе­цифике коллективных форм социальной жизни. Община представала в сознании крестьян важнейшим инструментом коллективной защиты «своего» социума и коллективных ин­тересов: «Здесь власти оставались с крестьянами один на один, обращаясь к ним... через крестьянскую общину...»⁶¹. Процесс выработки адекватных механизмов защиты старо­жильческого социума предопределил в качестве ведущей форму «показного» подчинения общины государству. Перед посторонними людьми жизнь членов общины старательно маскировалась или скрывалась. Адаптированное самосоз­нание требовало от человека постоянной хитрости, обмана «чужих» по принципу «Правдой век не проживешь»⁶². Со­временники достаточно верно объясняли психологические установки скрытности приенисейских старожилов; «Крес­тьяне объявляют посев только вполовину или немного более, а остальное скрывают из опасения или по привычке»⁶³.

В таком случае неизбежно возникает вполне логичное предположение, что традиции закрытой внутрихозяйствен­ной жизни адекватно требовали ведения «двойной бухгал-

⁶⁰ Андюсев Б.Е. Традиционное сознание крестьян-старожилов При-
енисейского края 60-х гг. XVIII — 90-х гг. XIX вв.: опыт реконструкции:
Монография. Красноярск: РИО КГПУ, 2004. С. 75.

⁶¹ Шелепов ГН. Общность происхождения - признак этнической
общности // Советская этнография. 1967. Ns 2. С. 13.

⁶² Там же. С. 20.
"Тамже.С. 21.

терии». Действительно, информаторы второй половины XIX в. подтверждали, что «у старожилов имеется обыкновенно две книги (приходно-расходные книги волостных и сельских обществ.): официальная... и неофициальная...»⁶⁴. От госу­дарства часто скрывались поступления от питейных заведе­ний, плата переселенцев за приемные договоры, за освобож­дение от общественных служб, за аренду общинной собствен­ности и пр. К распространенным способам защиты относи­лись «подарки» и «угощения» по случаю приезда начальства за счет скрываемых доходов, откровенный саботаж требо­ваний чиновников.

На основании источников конца XVII в. можно опреде­лить, что впервые начинает соотноситься с прежним этни­ческим именем «русские» новое имя «сибиряки», В «Послании митрополита Игнатия в Красноярск 1697 г.» крайне важна вставка-цитата из подлинных слов красноярцев периода «ша-тости» 1695-1700 гг.: «Есть ли де... обидят в Сибири худо де, худо сибиряки так буде воеводу другого и третьего до смер­ти убили...»⁶⁵. Это одно из первых зафиксированных доку­ментально в Приенисейском крае свидетельств новой иден­тичности русских людей, проживавших в Красноярске. По­этому крайне важное соседство двух понятий, «Сибирь» и «сибиряки», относительно принадлежности субъектов исто­рического события к определенной территории позволяет рассматривать применение самоназвания как вполне осо­знанное и стереотипное.

Императрица Екатерина II в последней четверти XVIII в. постоянно соотносила в своих трудах слово «сибиряк» с опре­деленными качественными характеристиками⁶⁶.

В первой половине XIX в. в письмах ссыльных декабри­стов применялся идентифицирующий и собирательный тер­мин «сибиряки», прежде всего как признак социальной кор-

|.;

¹ Материалы по исследованию земледелия и хозяйственного быта... Т. IV. Вып. 5-6. С. 183.

⁶⁵ -Послание митрополита Игнатия...- // Археография и источнико­
ведение Сибири. Новосибирск, 1975. С. 175.

⁶⁶ XVIII в. М„ 1809. Кн. IV. С. 440.

Лекция 6

Народы Сибири

поративности в границах мира «старожилов». На основании указанных источников данного периода сложно судить о на­личии психологической оппозиции в сознании красноярцев по отношению к Европейской России, но наличие террито­риального этнодифференцирующего признака в «картине мира» уже существует.

Во второй половине XIX в. современники подчеркивали, что «здесь природному, сибирско-русскому старожилу про­тивостоит, как говорят в Сибири, российский человек», «Си­биряк не задумывается и не подозревает своего кровного родства с коренным русским человеком...», — отмечал Н.М. Ядринцев. В качестве «российского человека» сибир­ский крестьянин выделял прежде всего «великоросского» ссыльного поселенца или переселенца. «Говоря: вы россий­ский...этим он... хочет обозначить противоположность себе как сибиряку»⁶⁷. Автор данных оценок видит наличие пси­хологической оппозиции «свои — чужие» и делает замеча­ние: «Путешественника сибирское население поражает сво­им безучастием к тому, что делается за Уралом»⁶⁸.

В сознании приенисейских русских психологическая грань «мы — они» была выражена значительно глубже в местно­стях, удаленных от губернского центра. Так, в XIX в. специ­фическую идентификацию имело старожильческое население Туруханского крал, именуя себя «смешицы». Не только Ев­ропейскую Россию, но даже Южную Сибирь старожилы-сме-шицы называли Русью. В ответ на приглашение переселить­ся и Минусинский уезд жители Туруханского края отвечали: «Мало ли чего у вас там, в Руси, не по-нашему лучше. Нет, душе неохота, сердцу неугода». Поэтому процесс принятия новоприбывшего в среду старожилов села Туруханское мог затянуться на многие десятилетия⁶⁹.

В качестве предмета исследования крайне интересна про­блема генезиса и эволюции самосознания и этносоциальной идентификации населения Сибири как локальной группы

русского этноса. В процессе адаптации русским в Сибири требовалось постоянно корректировать представления «о характерных чертах своей общности, традициях, территории проживания, установках социальных связей»⁷⁰. Самосозна­ние и идентификация населения в Сибири развивалось под влиянием исторических, социальных и географических фак­торов. Мотивированные, ценностно упорядоченные уста­новки специфического поведения, влиявшие на образ жизни и культуру населения явились результатом этносоциальной и этнокультурной адаптации во взаимодействии с фактора­ми среды.

Современное состояние вопроса о возможности форми­рования субэтноса «сибиряки» нашло отражение в матери­алах этнографических экспедиций Омского государствен­ного университета и Омского филиала Объединенного ин­ститута истории, филологии и философии Сибирского от­деления РАН, фольклорных экспедиций Омского государ­ственного педагогического университета, проведенных в 1980-1990-х гг, XX в. Обследованием были охвачены различ­ные типы сельских поселений в разнообразных природно-климатических условиях, с различным этническим составом и процентном соотношении русского населения (от 40 до 93%) в Сибири. В ходе работ методом интервьюирования было заполнено более 2000 опросных листов. Респондентами яв­лялись лица русской национальности, принадлежавшие к различным социально-профессиональным и поло-возраст­ным группам. К моменту исследования, присущее ранее эт­ническому самосознанию деление на локальные, социальные, конфессиональные и другие группы было практически утра­чено. Подавляющее большинство опрошенных прежде всего называли себя русскими. При уточняющих вопросах 15% респондентов в 1980-х и 19% — в 1990-х гг. назвали себя си­биряками. Несмотря на незначительный промежуток време­ни, прошедший между первым и вторым опросами, в само­сознании русских произошли заметные изменения. Следует

⁶⁷ Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. СПб., 1892. С. ЮЗ.

⁶⁸ Там же. -С.105.

⁶⁹ Щапов АЛ. Соч.: В 3 т. СПб., 1906-1908. С. 108.

⁷⁰ Кушнир (Кнышев) П.И. Этнические территории и этнические гра­ницы. М., 1951. С. 70.

4 Этнографии

Лекция 6

Народы Сибири

отметить возрастающий интерес к истории и культуре сво­его народа, своей семьи⁷¹.

Таким образом, действительно, в Сибири сложился тип сибирянина, отличный даже по ряду антропологических при­знаков от славян европейской части страны: высокий рост, широкие скулы и т.д.⁷² Но окончательного сложения сиби-ро-русской народности, сибиряков в Сибири не произошло в силу ряда причин, главной из которых является постоян­ный приток новых переселенцев, особенно интенсивный с начала XX в.

2. Классификации народов Сибири

Сибирь — обширная географическая область от Урала до Тихого океана, в пределах которой с глубокой древности формировались своеобразные этнолингвистические общ­ности и хозяйственно-культурные типы коренного населе­ния. Историко-этнографическое изучение Сибири имеет большое научное значение для установления региональных этнокультурных особенностей населяющих ее народов, в историческом и современном этнографическом аспекте.

Этногенез и этническая история. Коренные народы Си­бири исторически взаимодействовали друг с другом и с на­родами соседних историко-культурных областей Восточной Европы, Казахстана и Средней Азии, Центральной Азии и Дальнего Востока. Эти этнокультурные взаимодействия ока­зались усиленными и обогащенными на более высоком уров­не вследствие включения многочисленных этносов Сибири в состав Российского централизованного государства, а так же начавшегося с XVII в. формирования местных, сибирских, очагов пришлого русского населения. До 1917 г. Сибирь по преобладающей массе населения и по важнейшим экономи-

⁷¹ Жигунова М.А. Культура русских в Сибири: Традиции и современ­
ность // Культурологические исследования а Сибири. Вып. 2. Омск, 1999.

С. 14.

⁷² Кошелев Й.Р. Русская фольклористика Сибири (XIX-XX вв.). Томск,

С. 106.

ческим связям была настоящей «русской стороной»'— ор­ганической составной частью аграрно-индустриальной Рос­сии. Коренное нерусское население, сохранившее свои эт­нические территории, родные языки и традиционные куль­турно-бытовые особенности, было повсеместно вовлечено в тесные хозяйственно-экономические связи с русскими со­седями.

Согласно данным на 1989 г., среди старожилов преобла­дают русские, прочно освоившие не только южную лесную и лесостепную часть Сибири, но и многие удаленные места северной и северо-восточной Сибири и Дальнего Востока.

Коренное население Сибири численно также возрастает, составляя в настоящее время несколько более миллиона че­ловек. В этнолингвистическом отношении это население весь­ма дробно распределяется по многим отдельным народам и группам различной численности. Наиболее крупные корен­ные народы Сибири⁷³: буряты (353000), куты (328000) тувин­цы (166000). Средней численности народы — западносибир­ские татары (до 100000), хакасы (71000), алтайцы (60000).

Другие народы (их насчитывается до 39) по причине ма­лочисленности и сходных особенностей промыслового быта отнесены и группе «малых народов Севера, Сибири и Даль­него Востока»⁷⁴ (общая численность — 288020 человек). Сре­ди них выделяются ненцы (41000), эвенки (35000), чукчи (16000), эвены (19000), нанайцы (12000), манси (12000), ко­ряки (9000)⁷⁵. Остальные народы севера Сибири совсем не­большие (энцы, чулымцы и пр. — численностью до тысячи человек), но этнографически они представляют значитель­ный интерес⁷⁶.

Лингвистическая и антропологическая классификация народов Сибири помогает понять многие вопросы их этни-

⁷³ Расселение народов СССР по союзным республикам по перепи­
си на 1989 г. // Союз. 1990. № 32. С. 12.

⁷⁴ Основные итоги Всероссийской переписи населения 2002 года.
М.: Госкомстат России. 2003.

⁷⁵ Там же.

⁷⁶ Расселение народов СССР по союзным республикам по перепи­
си на 1989 г.//Союз. 1990. №32. С. 12.

Лекция б

Народы Сибири

ческой истории. Современные исследования отмечают боль­шое своеобразие языковой ситуации в среде коренного на­селения Сибири. Ведущей тенденцией является, наряду со свободным развитием родной речи и письменности, распро­странение двуязычия (знание наряду с родным языком рус­ского или языка какой-либо соседней народности) и расши­рение функций русского языка во всех сферах общественной

жизни.

Народы Сибири принадлежат к различным языковым семьям и группам. По численности говорящих на родствен­ных языках на первом месте стоят народы алтайской языко­вой семьи (Саяно-Алтай, Прибайкалье, районы Западной и Восточной Сибири)⁷⁷. Алтайская языковая семья в пределах Сибири делится на три ветви: тюркскую, монгольскую и тун­гусскую.

Первая ветвь тюркская, к ней принадлежат: алтае-саян-ские народы — алтайцы, тувинцы, хакасы, шорцы, чулымцы, карагасы, или тофалары; западносибирские — тобольские, тарские, барабинские, томские и другие татары; на Крайнем Севере — якуты и долганы. К монгольским по языку наро­дам в Сибири принадлежат только буряты, расселенные груп­пами в западном и восточном Прибэйкалье.

В тунгусскую ветвь алтайских народов входят эвенки (тунгусы), обитающие рассеянными группами на притоках Верхней Оби до Охотского побережья и от Прибайкалья до Ледовитого океана; эвены, расселенные в северной Якутии, на Охотском побережье и Камчатке; также ряд небольших народностей Нижнего Амура — нанайцы (гольды), ульчи, или ольчи, негидальцы; Уссурийского края — орочи и удэ (удэгейцы); Сахалина — ороки.

В Западной Сибири с отдаленных времен формировались этнические общности уральской языковой семьи. Это угор­ские народы — ханты и манси. К самодийским (самоедо-язычным) принадлежат селькупы на Средней Оби, энцы в низовьях Енисея, нганасаны на Таймыре, ненцы, населяю­щие лесотундру и тундру от Таймыра до Белого моря.

⁷⁷ Народы и языки Сибири. Новосибирск, 1980. С. 56.

Целый ряд народов Сибири по установившейся научной традиции называют «палеоазиатами», предполагая в них по­томков древнейших обитателей азиатской части России. Во­прос этот очень сложный, так как современным ученым ясно, что нынешние языки весьма различны в лингвогенетическом отношении. Только три «палеоазиатских» народа — чукчи, коряки и, вероятно, ительмены — составляют генетическое языковое единство, группу чукотско-камчатских языков.

Современная наука располагает некоторыми данными относительно того, что «палеоазиатским» эскимосскому и чукотско-камчатским языкам на крайнем северо-востоке Азии в отдаленные времена предшествовали какие-то иные языки (соответственно, и этнические группировки), которые и могут считаться, по-видимому, древнейшими «палеоси­бирскими»⁷⁸.

О том, что в глубинных этногенетических основаниях многих народов Сибири залегают очень древние «абориген­ные пласты», свидетельствуют данные антропологии. Все коренные народы Восточной Сибири и Дальнего Востока монголоидны по основным особенностям их антропологи­ческих типов. Монголоидами, видимо, были и древние оби­татели верхнепалеолитических стоянок этого региона (при­мер: костные останки архаического монголоида на Афонто-вой горе в Красноярске). Монголоидный тип населения Си­бири генетически мог зародиться только в Центральной Азии, Археологи полагают, что именно эпоха верхнего палеолита с его высокоразвитой охотничьей культурой была наиболее подходящим историческим временем для широкого заселе­ния Сибири и Дальнего Востока «азиатским» — монголоид­ного облика — древним человеком⁷⁹.

У коренных народов к западу от Енисея наблюдается за­метное ослабление монголоидных признаков; здесь преоб­ладает уральская раса во многих ее разновидностях, воз­никшая в целом как следствие давнего и неоднократного смешения монголоидных и европеоидных групп. Разные ва-

⁷⁸ Бромлей Ю.В., Марков Г.Е. Этнография. М., 1982. С. 291.

⁷⁹ Там же.

Лекция 6

Народы Сибири

рианты этой расы представлены среди хантов, манси, сель­купов, ненцев, западносибирских татар, северных алтайцев

и шорцев.

Историческим следствием процессов, развивавшихся в системе широкого межплеменного обмена продуктами и спо­собами предметно-культурной деятельности, явилось фор­мирование 5 историко-этнографических областей:

1) западно-сибирской (с южным, примерно до широты То­
больска и устья Чулыма на Верхней Оби, и северным,
таежным и субарктическим, регионами);

2) алтае-саянской (горнотаежной и лесостепной смешанной
зоны);

3) восточносибирской (с внутренней дифференциацией
промысловых и сельскохозяйственных типов тундры,
тайги и лесостепи);

4) амурской (или амуро-сахалинской);

5) северовосточной (чукотско-камчатской).
Выделенные хозяйственно-культурные типы и региональ­
ные историко-этнографические области характеризуют со­
бой историко-этнографическое многообразие Сибири по
данным археологии, лингвистики и антропологии⁸⁰.

Ко времени прихода русских в Сибирь коренные народы не только лесостепной полосы, но также тайги и тундры от­нюдь не находились на той стадии социально-историческо­го развития, которую можно было бы считать глубоко перво­бытной. Социально-экономические отношения в ведущей сфере производства условий и форм общественной жизни у многих народов Сибири достигли довольно высокой ступе­ни развития уже в XVII-XVHI вв. Этнографические матери­алы XIX столетия констатируют преобладание у народов Сибири отношений патриархально-общинного строя.

Основной социально-производственной единицей соци­альной структуры у народов Сибири была территориально-соседская общность, внутри которой воспроизводились, передавались от поколения к поколению и накапливались

⁸⁰ Народы Сибири. История и культура. Новосибирск, 1997. С. 69.

все необходимые для существования и производственного общения материальные средства и навыки, общественные и идеологические отношения и свойства.

В бытовой сфере народов Сибири, в их генеалогических представлениях и связях долгое время сохранялись живые остатки отношений патриархально-родового строя. К числу таких стойких явлений следует отнести родовую экзогамию, распространенную на довольно широкий круг родственни­ков в нескольких поколениях. Существовали многие тради­ции, подчеркивавшие святость и нерушимость родового на­чала. Высшей добродетелью считалась родственная взаимо­помощь и солидарность даже в ущерб личным интересам и делам. В центре внимания этой родовой идеологии находи­лась разросшаяся отцовская семьям ее боковые линии. Эт­нографы полагают, что в истории народов Сибири отцовско-родовой строй представлял собой самостоятельную, весьма длительную стадию развития первобытнообщинных отно­шений.

Производственные и бытовые отношения между муж­чинами и женщинами в семье и локальной общине строились на основе разделения труда по полу и возрасту. Значительная роль женщины в домашнем хозяйстве была отражена в иде­ологии многих сибирских народов в форме культа мифоло­гической «хозяйки очага» и связанного с ним обычая «хра­нения огня» реальной хозяйкой дома.

Хозяйственно-культурные типы коренного населения Сибири. Это прежде всего формы хозяйственного и матери­ально-бытового уклада скотоводов и земледельцев-татар ле­состепной полосы Западной Сибири, тюркских народностей (тувинцев, хакасов, алтайцев, шорцев) Алтае-Саян, западных и восточных бурят Прибайкалья, восточносибирских (лен-ско-алданских) якутов. У всех этих народов к периоду при­хода русских скотоводство было развито значительно боль­ше земледелия.

С XVIII в. земледельческое хозяйство занимает все боль­шее место у западносибирских татар, распространяется оно и среди традиционных скотоводов южного Алтая, Тувы и Бурятии. Соответственно изменялись и материально-быто-

Лекция 6

Народы Сибири

вые формы: возникали прочные оседлые поселения, кочев­нические юрты и полуземлянки сменялись бревенчатыми домами, У алтайцев, бурятов и якутов долгое время бытова­ли многоугольные срубные юрты с конической крышей, по внешнему виду имитирующие войлочную юрту кочевни­ков,

Традиционная одежда⁸¹ скотоводческого населения Си­бири была сходна с центральноазиатской (например, мон­гольской) и относилась к типу распашной (меховой и матер­чатый халат). Характерной одеждой южноалтайских ското­водов была длиннополая овчинная шуба. Замужние женщи­ны-алтайки (как и бурятки) поверх шубы надевали своего рода длинную безрукавку с разрезом спереди. Якутки тоже носили длиннополый меховой кафтан, по покрою близкий алтайскому, но в отличие от последнего—с рукавами. Рус­ская торговля в Сибири способствовала широкому распро­странению, особенно в XIX в., русских тканей и матерчатой одежды по русским народным образцам.

Наибольший этнографический интерес представляют хозяйственно-культурные типы промыслового населения Севера. Рыболовство в качестве основного занятия преоб­ладало в бассейне Оби (у хантов, манси, селькупов), в ниж­нем течении Амура (у нивхов, ульчей, нанайцев), на Камчат­ке (у ительменов), а также у «пеших» коряков и эвенов Охот­ского побережья. Применялись различные способы и снасти круглогодичного рыбного промысла. Главная цель этого до­бывающего хозяйства — массовый улов, различные виды переработки рыбной продукции для текущего потребления и заготовки впрок. Обычно рыбу вялили и сушили, часть ее сохраняли в квашеном виде в ямах. Вытапливали рыбий жир и смешивали его с сушеной рыбой. Рыбьи.кожи специально обрабатывались для изготовления одежды и обуви. Охота имела вспомогательное значение.

С оседлым рыболовческим бытом связаны такие элемен­ты материальной культуры, как коллективные зимние зем­лянки, наземные берестяные чумы и даже свайные «балага-

⁸¹ Народы Сибири. История и культура. Новосибирск. 1997. С. 69. 104

ны» (Камчатка) в качестве жилища, применение ездового (санного) собаководства.

Обские ханты имели ткацкий станок для изготовления ткани из крапивы. В XIX в. рыболовы низовьев Амура стали переходить к теплому наземному жилищу типа фанзы, а об­ские рыболовы — к бревенчатым юртам, отапливаемым при­стенным камином — «чувалом». Все группы сохранили ме­ховую долгополую одежду в качестве зимней и обыденной летней, но вместе с тем стали носить покупную тканевую одежду.

В обширной таежной зоне Сибири на основе древнего охотничьего уклада сформировался специализированный хозяйственно-культурный комплекс охотников-оленеводов, к которым относились эвенки, эвены, юкагиры, сроки, не-гидальцы. Промысел этих народов состоял в добывании ди­ких лосей и оленей, мелких копытных и пушных зверей. Ры­боловство почти повсеместно являлось вспомогательным занятием. В отличие от оседлых рыболовов охотники-оле­неводы тайги вели кочевой образ жизни. Таежное транспорт­ное оленеводство — исключительно вьючно-верховое.

Материальная культура охотничьих народов тайги была полностью приспособлена к постоянным передвижениям. Характерный пример — эвенки. Жилищем у них служил ко­нический чум, покрытый оленьими шкурами или выделан­ными кожами, замшей (ровдугой), а также сшитой в широ­кие полосы вываренной в кипятке берестой. При частых перекочевках эти покрышки перевозились во вьюках на до­машних оленях. Для передвижения по рекам эвенки поль­зовались берестяными лодками, настолько легкими, что их без труда мог переносить на спине один человек. Превос­ходны эвенкийские лыжи: широкие, длинные, но весьма лег­кие, подклеенные шкурой с ноги лося. Старинная одежда эвенков была приспособлена к частой ходьбе на лыжах и езде верхом на олене. Эта одежда из тонких, но теплых оленьих шкур — распашная, с не сходящимися спереди полами, грудь и живот закрывались меховым нагрудником.

Типичными оленеводами тундры являлись ненцы, олен-ные чукчи и коряки. Оленеводство имело не только транс-