Волевые состояния

В каждом конкретном случае волевая регуляция проявляется через волевые состояния. Однако, как замечает Е.Ю. Сосновикова (1975), волевое состояние не тождественно воле и волевым качествам, так как волевое состояние может быть пережито и безвольным человеком.
Впервые волевые состояния стал обсуждать Н.Д. Левитов. Правда, он весьма осторожно назвал главу в своей книге, посвященную этим состояниям: "Психические состояния в волевой деятельности человека". Он говорит здесь о состояниях волевой активности и пассивности, о решительности и нерешительности, об уверенности - неуверенности, о "борьбе мотивов" как сложном и типичном волевом состоянии, о сдержанности - несдержанности и даже о раскаянии. Однако большинство из обозначенных им феноменов, с моей точки зрения, состояниями, и тем более волевыми, не являются (хотя все зависит от того, что считать состоянием). Е.Ю. Сосновикова, например, справедливо полагает, что "борьбу мотивов" нельзя относить к состояниям. С ее точки зрения, волевым состоянием является длительное подавление одного мотива другим.
Точно так же, по моему мнению, не являются волевыми состояниями "уверенность" или "неуверенность", которые характеризуют процесс оценки ситуации, прогноз успеха или неудачи, т.е. связаны с информационной стороной психической активности человека, с его интеллектуальной деятельностью. Неуверенность - это сомнение, уверенность - отсутствие сомнений в необходимости осуществления какой-либо деятельности или в том, произойдет ли то или иное событие. Это вероятностная характеристика, связанная с оценочной деятельностью человека, которая может, при значимости желаемого результата деятельности, вызвать у человека определенные состояния (тревоги, решимости - нерешимости, радостного предвкушения и т.п.), но сама состоянием не является. Один человек может быть не уверен в успехе другого, но если первый равнодушен ко второму, не связан с ним какими-то близкими отношениями, то при обсуждении шансов другого у него вообще не возникнет какого-либо эмоционального состояния. Таким образом, такие свойства, как уверенность - неуверенность, являются лишь причинами, вызывающими какое-либо состояние, и то не во всех случаях.
Неуверенность может быть также и свойством личности, если у человека имеется неадекватная заниженная оценка своих возможностей или для него характерны повышенная внушаемость, навязчивость мыслей, эмоциональная неустойчивость (О.В.Дашкевич, 1985).
Н.Д. Левитов говорит также о волевом состоянии, характеризующемся определенным соотношением "решительности - нерешительности". В психологической литературе под этими терминами чаще всего имеют в виду волевые качества, а не состояния. Для волевого состояния есть другой термин - "решимость". Н.Д. Левитов не разделяет эти два термина, считая, что по своему значению они сходны и часто применяются как синонимы. Поэтому в своей работе он использует, говоря о волевом состоянии, то один, то другой термин. Я полагаю, что, во избежание путаницы, целесообразно разводить эти два понятия, придав каждому из них свой смысл.
О волевых состояниях говорят В.И. Селиванов и В.К. Калин. В.И. Селиванов определяет эти состояния как "класс психических временных состояний, которые являются оптимальными внутренними условиями личности, способствующими преодолению возникших трудностей" (1974, с. 9). Вопрос о признаках, позволяющих выделить волевые состояния в особую группу, имеет, по мнению В.К. Калина, большое теоретическое значение, так как положительное его решение будет являться частичным ответом на другой вопрос: можно ли говорить о специфической феноменологии воли? К сожалению, можно констатировать, что в этом направлении успехи достигнуты не очень большие.
Волевые состояния становятся предметом обсуждения, когда говорят: человек осмелел, расхрабрился, отважился, мобилизовался и т.п. Следовательно, можно говорить о состояниях отваги, решимости, "боевого возбуждения", так же как и о состояниях сосредоточенности, мобилизованности, готовности, бдительности (это состояние отражает готовность человека реагировать на ожидаемые стимулы и связано с организацией внимания).
Состояние мобилизационной готовности. Известно, что в зависимости от обстоятельств человек может по-разному мобилизовывать имеющиеся у него возможности. В связи с этим О. Граф (1943) выдвинул представление о нескольких уровнях работоспособности. Он предложил схему взаимодействия между физиологической и психической готовностью к работе (рис.6.1).

Рис. 6.1. Уровни различной готовности (мобилизованности) к работе

О. Граф выделяет четыре уровня работоспособности (мобилизованности). Уровень А соответствует защитным резервам человека, включаемым при экстремальных ситуациях, вызывающих возбуждение симпато-адреналовой системы. Название этого уровня, по Графу, подчеркивает малую его зависимость от воли. Уровень Б - это максимальная работоспособность, проявляемая в обычной ситуации посредством волевого напряжения. Уровни В и Г соответствуют работоспособности, достигаемой без особых волевых усилий.
Состояние мобилизационной готовности изучалось в основном спортивными психологами (А. Ц. Пуни, 1972,1977; Ф. Генов, 1971), но оно, несомненно, проявляется и в других видах деятельности, в том числе и интеллектуальной (у студентов перед экзаменами, у ученого перед докладом, у артиста перед выходом на сцену и т.д.). Это состояние характеризуется как довольно устойчивое, длящееся от нескольких часов до нескольких дней, отражающее возникновение целевой доминанты, направляющей сознание человека на достижение высокого результата, и готовность бороться с любыми трудностями во время предстоящей деятельности. Это готовность проявить максимум волевых усилий, не допустить развития неблагоприятного эмоционального состояния, направить сознание не на переживание значимости предстоящей деятельности и ожидание успеха или неудачи, а на контроль своих действий. Данное состояние отражает самонастраивание на полную мобилизацию своих возможностей, причем именно тех, которые обеспечивают достижение результата в данном виде деятельности.
Психологически мобилизационное состояние характеризуется переводом из долговременной памяти в оперативную информации, необходимой для эффективной деятельности, активизацией мыслительных процессов (ускорением оперативного мышления), обостренностью восприятия адекватных стимулов, созданием у себя уверенности в успехе. Важно при этом, чтобы уверенность не перерастала в самоуверенность. В.А. Зобков, например, показал, что спортсмены добивались лучших результатов, когда уровень их уверенности в успехе составлял в среднем 70% от максимального. В связи с этим он выдвинул тезис об оптимальном уровне уверенности как о критерии прогноза успеха.
Наличие определенной доли неуверенности свидетельствует об адекватности отражения человеком трудностей предстоящей деятельности. В то же время при завышенной или заниженной уверенности, как правило, отмечается неадекватность уровня притязаний, которые приводят к неполной мобилизации (в одном случае из-за того, что человек не считает необходимым "выкладываться", а в другом случае - потому, что он считает такую мобилизацию невозможной или бесполезной).
Очевидно, оптимальное соотношение "уверенности - неуверенности" для каждого человека индивидуально.
Волевая мобилизация при необходимости включает в регуляцию и эмоциональные механизмы с участием симпато-адреналовой системы, чтобы процесс регулирования приблизился к экстремальному (например, вызывая у себя "спортивную злость", досаду или же состояние воодушевления и т.п.). Однако того уровня мобилизации резервов организма, который достигается при аффектах и вызывается непроизвольно, при самовозбуждении достигнуть не удается.
Поскольку волевая мобилизация - это доминантное состояние, нельзя давать повод для преждевременной разрядки этой доминанты (явление, довольно часто наблюдаемое в спортивной практике). Нужно сохранить стремление человека к выполнению предстоящей деятельности, его энергетический заряд.
Между волевой мобилизацией и ее результатом во многих случаях нет прямой зависимости. Показательным в этом плане является факт, что максимальная величина напряжения мышцы достигается при волевом усилии, которое испытуемые не считают максимальным, и дальнейшее усиление волевых импульсов не ведет к росту напряжения мышцы. С этим согласуются и данные Е.П. Ильина, В.В. Скробина и М.И. Семенова (1967): у школьников максимальная частота движений часто оказывалась большей в том случае, когда они старались работать "быстро, но не очень", а не тогда, когда давалась инструкция "работать максимально быстро". Имеют значение и типологические особенности человека. Так, для лиц с сильной нервной системой увеличению мобилизационной готовности способствует знание результата соперника, если он высок, лиц же со слабой нервной системой этот результат может угнетать, поэтому им лучше соревноваться с самими собой, со своим собственным лучшим результатом. Сложные задания вызывают у "тревожных" субъектов чрезмерное напряжение, что приводит к ухудшению эффективности деятельности.
Способствует мобилизации четкая и конкретная постановка наставником (тренером, педагогом) задания на предстоящую деятельность с учетом возможностей ученика.
Мобилизационная готовность вызывается человеком сознательно, и ее не следует путать с предстартовым (предрабочим) состоянием, которое может возникать непроизвольно (условно-рефлекторно) вследствие попадания человека в привычную рабочую обстановку.
Своеобразной формой мобилизованности при опасности можно считать для человека состояние боевого возбуждения. Впервые это состояние начал обсуждать Б. М. Теплов (1954). Оно положительно эмоционально окрашено, связано с активной сознательной деятельностью в момент опасности. Человек испытывает повышение активности психической деятельности и своеобразное наслаждение от переживания опасности ("есть упоение в бою", как сказал поэт).
К состояниям, характеризующим мобилизованность человека, можно отнести и собранность (внимательность, сосредоточенность).
Состояние сосредоточенности. Это волевое состояние связано с преднамеренной концентрацией внимания на процессе деятельности. О такой концентрации в процессе творчества А.С. Пушкин писал: "Я забываю мир".
Концентрированное произвольное внимание обеспечивает эффективность восприятия, запоминания, мышления, быстроту реагирования на сигналы, качественный контроль за действиями и т.д. Физиологической основой этого состояния является доминанта А.А. Ухтомского, которая, в силу присущего ей свойства сопряженного торможения, подавляет восприятие раздражителей, не имеющих отношения к данной доминанте, за счет повышения порогов чувствительности к неадекватным (посторонним) раздражителям. По этому поводу А.А. Ухтомский писал, что организму выгодно ограничить свою индифферентную, безразличную впечатлительность к разнообразнейшим раздражителям среды, чтобы обеспечить избирательную возбудимость от определенного разряда внешних факторов. В результате информация, поступающая к человеку, получает упорядоченность.
Несобранность (рассеянность) является состоянием, противоположным мобилизационной готовности (как неспособность человека с помощью волевого усилия мобилизоваться, сосредоточиться). При нацеленности человека на решение той или иной задачи она проявляется в обилии ненужных движений; в "бегающем", а иногда отрешенном взгляде; в быстрой подключаемости ко всему, что происходит вокруг и не имеет отношения к предстоящей деятельности; в излишней говорливости; в мимике, не соответствующей ситуации, - такой как улыбки, перемигивания с окружающими, гримасы. Выражение лица при этом не волевое и собранное, а такое, которое свидетельствует о том, что мысли и чувства человека находятся в хаотическом состоянии.
Стартовая несобранность может иметь место и при недооценке соперника, а также при низкой мотивации на предстоящую деятельность.
Развитие произвольного внимания, как подчеркивал С.Л. Рубинштейн, является одним из важнейших приобретений в процессе воспитания и тесно связано с формированием у ребенка "силы воли".
В результате постоянного упражнения внимания появляется такая волевая характеристика личности, как внимательность, проявляемая постоянно, в разных ситуациях. Внимательность является предпосылкой проявления сознательной дисциплинированности.
Состояние решимости. Очевидно, впервые этот термин употребил У. Джемс, но им он скорее обозначил именно решительность (как волевое качество или как форму его проявления в процессе принятия решения). О решимости как состоянии писал А.Ф. Лазурский (1995). Ее он описывал как своеобразное чувство, которое специфично для всех волевых актов и относится к числу возбуждающих и сопутствующих разрешению напряжения. В термине "решимость" подчеркивается готовность к действию, и поэтому, кроме эмоциональной и интеллектуальной стороны, в состоянии решимости имеет место специфическое переживание, благодаря которому сам человек относит это состояние не к чувствам, а к волевой сфере.
Это состояние может быть кратким или более продолжительным, но значительное время оно продолжаться не может. Н.Д. Левитов пишет, что "решимость, в отличие от решительности, всегда кратковременна" (1963, с. 160).
Понимая состояние решимости как готовность, следует сознавать, что это готовность не к быстрому принятию решения, как считает Н. Д. Левитов, а готовность начать осуществлять принятое решение, инициировать действие при наличии риска, в случае возможности неприятных последствий. Таким образом, это состояние возникает одновременно с принятием решения, а не до него. Характерной его особенностью является то, что по мере приближения по времени и пространству к желаемому объекту решимость может снижаться, если человек не уверен в успехе, и даже переходить в свою противоположность - нерешимость.
Приведу следующий пример. Одна юная спортсменка - прыгунья в высоту - очень хотела именно на данных соревнованиях выполнить норму первого разряда. Первые две попытки на нужной ей высоте закончились неудачно: планка была сбита. Осталась последняя попытка. Боясь неудачи, спортсменка 17 раз начинала разбег, но ни разу не оттолкнулась от земли, чтобы прыгнуть. Решение - прыгать или нет - она каждый раз принимала, иначе бы не делала разбега. Но вот состояние решимости выполнить намерение - прыгнуть - удержать во время каждого разбега она не смогла.
Состояние решимости возникает быстрее, когда нет времени для оттягивания начала выполнения принятого решения или когда такое затягивание бессмысленно и лишь создает неловкую ситуацию.
Важным фактором, способствующим проявлению решимости, является способность к самодисциплине, приводящая к появлению привычки инициировать какие-то действия, поступки без раскачки, проволочки, без ненужных колебаний (например, вставать рано утром).
Состояние сдержанности. Сдержанность, по Н.Д. Левитову, - это психическое состояние, при котором поведение подчиняется разумному контролю. Однако Н.Д. Левитов при описании этого состояния отождествляет его с волевыми качествами - выдержкой и терпеливостью. Конечно, в сдержанности имеется элемент терпения, но это не то терпение, которое проявляется при физическом усилии или при задержке дыхания. По существу, это состояние волевого напряжения по сдерживанию побуждений, появляющихся при возникновении определенных эмоциональных состояний (радости, злости, гнева).
Сдержанность как сиюминутное состояние может являться выражением самодисциплины, воспитанности человека, а может отражать и его трусость: человек сдержался и не нагрубил начальнику, потому что побоялся его мести. Но в любом случае это волевое состояние, так как оно связано с подавлением возникшей потребности при помощи волевого усилия.

6.4. "БЕЗВОЛЬНОЕ" ПОВЕДЕНИЕ

Противоположным волевому является безвольное поведение. При обычной его характеристике проявляются те же недостатки, что и при характеристике волевого поведения. Так, за безволие принимают как нежелание ("явно выраженное отрицательное отношение к преодолению трудностей" - В. И. Селиванов, 1976, с. 49), так и неспособность проявить силу воли (неумение подавлять в себе отдельные желания, настроения и чувства - А.В. Веденов, 1957). Чаще всего безволие описывается как проявление отрицательных морально-волевых качеств или как некая характеристика воли в целом. В советское время проблема воли, и в частности безволия, оказалась сильно идеологизированной. Безволие превратилось в клеймо, стало показателем безыдейности, аморальности человека. И это наложило отпечаток на понимание воли и безволия отечественными психологами.
Примером такой идеологизации является характеристика безвольного поведения как малодушия. В "Словаре по этике" (1983) малодушие определяется как отрицательное моральное качество, характеризующееся слабостью воли личности и выражающееся в неспособности человека отстоять и провести в жизнь нравственные принципы, в которые он верит, по причине опасения за личные интересы, из-за боязни навлечь на себя неблагоприятные последствия, из страха перед трудностями или из-за неверия в собственные силы. С точки зрения автора статьи, это проявление беспринципности, попустительства злу, потеря чувства ответственности за свои поступки и утрата веры в силу нравственных принципов, сопровождающаяся чувством бессилия. Конечно, все это может иметь место, но не всякое малодушие этим определяется.
К.Н. Корнилов (1948) к проявлениям безволия относит внушаемость и негативизм человека. Негативизм он рассматривает как немотивированную, необоснованную склонность действовать наперекор другим людям, хотя разумные соображения не дают оснований для этого. Внушаемость же является недостатком воли потому, что человек не умеет критически отнестись к тому, что ему советуют, предлагают сделать. Упомянутый автор пишет: "Как внушаемый, так и негативист обнаруживают слабость воли, так как ни тот ни другой не умеют подчинять свои действия доводам разума, сознательным мотивам поведения" (с. 331). На подобном же основании К.Н. Корнилов считает безволием и упрямство. Упрямый, пишет он, не владеет своей волей, так как она не подчинена его разуму. Воля упрямого - неразумная воля. Но, в противовес такой точке зрения, следует отметить, что разумность доводов - довольно шаткий критерий, чтобы выносить приговор человеку как безвольному. Одному разумным кажется одно, другому - другое. Тогда, с точки зрения спорящего, при несогласии оппонентов с его доводами все они становятся безвольными.
Между тем Ю.Е. Рыжкин отмечает, что, с одной стороны, "безвольные" ученики и спортсмены в некоторых ситуациях проявляют исключительную волю и самостоятельность, не поддаваясь внешнему воздействию других людей, а с другой стороны, спортсмены, высочайшее развитие отдельных волевых качеств у которых не вызывает сомнения, в ряде ситуаций оказываются легко внушаемыми. "При соревновательном поединке с неизвестным соперником, - пишет Ю.Е. Рыжкин, - если к тому же поединок протекает в равной борьбе и конечный его результат неизвестен, у спортсмена нередко возникает состояние неуверенности в своих силах, он затрудняется в выборе средств и способов дальнейшего ведения поединка и вполне сознательно ориентируется на других людей, принимая их внушающие воздействия. Человек легко воспринимает воздействие других людей не столько потому, что он не волевой, а в силу того, что сами объективно складывающиеся условия взаимодействия принуждают его поступать именно таким образом. Эта тенденция свойственна спортсменам как с высокой личной внушаемостью, так и трудно внушаемым и волевым. Видимо, в конкретных условиях деятельности и общения требуется особое сочетание определенных волевых качеств и внушаемости" (1986, с. 48).
Поэтому соотношение между "силой воли" и внушаемостью сложное, и по внушаемости человека в определенной ситуации делать заключение о его "безволии" опасно.
К.К. Платонов и Г.Г. Голубев считают, что безволие проявляется в том случае, когда у субъекта преобладают мотивы, не соответствующие общей цели деятельности, сознательно поставленной субъектом перед собой. Нельзя не отметить несколько своеобразное понимание безволия этими авторами. Они пишут, что выбор высших, социальных мотивов и решений свидетельствует о проявлении воли, а выбор низших, биологических и особенно противоречащих основной цели деятельности - о безволии. Безволие, продолжают авторы, проявляется всегда, когда при оценке мотивов предпочтение отдается мотиву "хочется" (или "не хочется"), а не мотиву "надо". Таким образом, к оценке безволия авторы подошли с социальной и односторонней (командно-административной) позиции. Неслучайно и упрямство расценивается ими как безволие на том основании, что оно является необоснованной настойчивостью. По критерию необоснованности в разряд проявлений безволия у авторов попало и любопытство как необоснованная любознательность.
С таким пониманием безволия согласиться трудно. Во-первых, удовлетворение "низших" (биологических) потребностей может быть также связано с проявлением силы воли, а во-вторых, не всякая "высшая" цель является социально позитивной, и, иногда, отказ от ее достижения как раз и может стать проявлением "силы воли".
В отличие от вышеуказанных авторов, связывающих безволие или слабоволие с отдельными личностными проявлениями, В.А. Комогоркин (1979, 1984) рассматривает слабоволие как общую характеристику личности: если слабоволен, то во всем. По этому поводу он пишет: "Анализ известных источников показывает, что слабоволие преимущественно рассматривается в связи с развитием отдельных волевых качеств, не охватывая волевой активности личности в целом. Подобный подход, по нашему мнению, не способствует в должной мере выяснению изучаемого явления" (1984, с. 66).
Мне представляется, напротив, что подход к волевой сфере личности с чересчур обобщенных, "холистических" позиций как раз и будет ошибочным. Нет "вообще" безвольных и "вообще" волевых людей; каждый человек в чем-то "волевой", а в чем-то "безвольный", как уже показано выше (раздел 5.7). Кроме того, если исходить из понимания воли не как "силы воли", а как произвольного управления, то безвольных людей, т.е. не обладающих произвольным способом управления, вообще быть не может. Безволие же (точнее было бы говорить "безвольное поведение"), как отмечает и сам В.А. Комогоркин, в большинстве случаев связано с мотивацией, т.е. с подготовительным этапом волевого акта. "Безвольные" действуют непродуманно, нерешительно при выборе цели или, наоборот, самоуверенно, импульсивно. У них слабо выражена способность выбора путей и средств достижения цели. Таким образом, заключает упомянутый автор, у всех слабовольных отмечается отсутствие активной работы сознания на стадии планирования действий. А отсутствие или недостаточная ясность средств, необходимых для достижения намеченного, как указывает П.А. Рудик, "приводит к тому, что волевой акт не выполняется или выполняется безотчетно, без достаточного контроля со стороны сознания" (1976, с. 84).
В этом высказывании П.А. Рудика проявилось его понимание проблемы безволия. Он полагает, что у человека со слабой нервной системой в сложных ситуациях нередко возникают срывы нервных процессов. Они закрепляются и образуют стойкие отрицательные волевые качества, которые рефлекторно проявляются при наступлении условий, напоминающих те, при которых эти срывы впервые возникли. Подобные представления являются отголоском попыток интерпретировать произвольность, волю и волевые проявления (качества) как условно-рефлекторный процесс. С таким пониманием воли и волевых качеств трудно согласиться. Принимая решение преодолевать или не преодолевать ту или иную трудность, человек раздумывает, а не реагирует как автомат, при помощи механизма условных рефлексов. Кроме того, весьма спорен вопрос о том, можно ли говорить об отрицательных волевых качествах. Волевое качество либо есть, либо его нет (а точнее - оно выражено настолько слабо, что такого уровня его развития недостаточно для преодоления данного затруднения). Единственное "отрицательное" волевое проявление - упрямство - скорее характеризует личность (например, ее эгоистичность), нежели скрывающееся за ним упорство.