Волевое усилие как один из механизмов волевой регуляции

Одними из первых о волевом усилии как специфическом механизме воли заговорили в начале XX века Г. Мюнстерберг, Г.И. Челпанов, А.Ф. Лазурский. Г. Мюнстерберг, например, писал: "Если я стараюсь вспомнить название какой-нибудь птицы, которую я вижу, и оно в конце концов приходит мне на ум, я чувствую его появление как результат моего собственного волевого усилия" (1995, с. 182). А.Ф. Лазурский рассматривал волевое усилие как особый психофизиологический процесс, связанный с реакцией человека на встречающееся препятствие. Он поставил вопрос: "Существует ли одно волевое усилие, могущее по произволу человека направляться в различные стороны, или же, наоборот, имеется несколько его разновидностей, родственных друг другу, но все-таки не тождественных между собой?" (с. 17). К сожалению, на этот вопрос ответ не найден до сих пор.
М.Я. Басов (1922) рассматривал волевое усилие как субъективное выражение регулятивной функции воли, которую он отождествлял с вниманием. Он считал, что внимание и волевое усилие - это одно и то же, только обозначаемое разными терминами. Таким образом, М.Я. Басов косвенно присоединяется к первому из предположений А.Ф. Лазурского: механизм волевого усилия для всех случаев един.
К.Н. Корнилов считал волевое усилие основным признаком воли, поэтому свое определение воли он дал следующим образом: это "психический процесс, который характеризуется своеобразным усилием и получает свое выражение в сознательных действиях и поступках человека, направленных на достижение поставленных целей" (1941, с. 266). Признание центрального положения вопроса о волевом усилии в проблеме воли имеется в работах В.И. Селиванова, В.К. Калина и других. Однако имеется и другая точка зрения.
Ш.Н. Чхартишвили (1967) не считает волевое усилие признаком волевого поведения. По этому поводу он пишет: "Многие исследователи понимают, что определение воли через признаки интеллекта является недоразумением, и находят выход в привнесении в определение воли другой стороны поведения, а именно - момента усилия. Протекание волевых актов зачастую наталкивается на некоторое препятствие, преодоление которого требует внутреннего усилия, своего рода внутреннего напряжения. Этот момент усилия, или способность преодолевать препятствия, объявляется вторым признаком воли.
Однако внутреннее напряжение, - продолжает Ш.Н. Чхартишвили, - и способность преодолевать препятствия не чуждо и животному. Птицам требуется исключительное усилие, чтобы преодолеть бурю, свирепствующую в открытом море, и достичь конечной цели своего полета. Зверь, попавший в капкан, совершает колоссальное усилие для того, чтобы вырваться на свободу. Словом, способность совершать усилие, необходимое для преодоления препятствий, возникающих на жизненном пути, присуща всем живым существам, и нет ничего удивительного в том, что человек, приобретя способность сознания, сохранил и это свойство. Однако животное, несмотря на то, что оно в не меньшей мере обладает способностью совершать усилие и бороться с препятствиями, никто не считает существом, обладающим волей" (1967, с. 73). По поводу последнего утверждения могу заметить, что и напрасно. У животных безусловно есть зачатки волевого поведения и одним из них является проявление ими волевого усилия, о чем пишет и П.В. Симонов. Ошибка Ш.Н. Чхартишвили, мне представляется, состоит в том, что вместо отрицания волевого усилия как признака воли ему нужно было признать наличие зачатков воли и у животных.
Устранение волевого усилия из воли приводит Ш.Н. Чхартишвили к странным выводам и в отношении поведения человека. Так, он пишет: "Алкоголик или наркоман, находящийся в плену укоренившейся потребности в алкоголе или морфии, осознает эту потребность, осознает пути и средства, необходимые для приобретения крепкого напитка или морфия, и зачастую прибегает к максимальному усилию для преодоления препятствий, возникших на его пути к удовлетворению своей потребности. Однако было бы ошибкой считать проявляющиеся в подобных актах поведения осознанность потребности и напряженные усилия производными от воли явлениями и полагать, что чем сильнее и упорнее стремление к удовлетворению подобных неукротимых потребностей, тем сильнее воля. Потребность может активизировать работу сознания в определенном направлении и мобилизовать все силы, необходимые для преодоления препятствия. Но это может не быть действием воли. Поэтому нельзя считать, что в указанных признаках поведения проявляется специфическая особенность воли" (там же, с. 73-74).
Нельзя не видеть в этом утверждении отголоски идеологизированного подхода к оценке волевого поведения. Алкоголизм и наркомания считаются в обществе отрицательными наклонностями, поэтому кто эти наклонности не может перебороть, тот безвольный. Но, во-первых, надо спросить у самого алкоголика или наркомана, а хочет ли он их перебороть, а во-вторых, какая разница в проявлении усилия при решении школьником задачи и добывании алкоголиком спиртного? И в том и в другом случае поведение мотивировано, и в том и в другом случае мы наблюдаем произвольное управление усилием (ведь нельзя же полагать, что усилие это проявляется алкоголиком непроизвольно). Поэтому с точки зрения механизмов управления поведением разницы в этих случаях нет. Следовательно, и тот и другой проявляют "силу воли" при достижении намеченной цели.
В.А. Иванников (1985) пишет: "Признание усиления мотивации главной функцией воли отмечалось еще в работах прошлого века и сегодня содержится в работах самых разных авторов. Для объяснения этого феномена воли предлагались различные решения, но наибольшее распространение получила гипотеза о волевом усилии, исходящем от личности". И далее В.А. Иванников ставит вопрос: "Не является ли понятие волевого усилия остатком от постепенного наступления экспериментальных исследований на выяснение природы и механизмов побуждения личностной активности, остатком, не нашедшим пока еще своего объяснения и экспериментальных приемов исследования?...Попытки оправдать введение понятия волевого усилия, исходящего от личности, необходимостью признания собственной активности личности, не вытекающей из наличной ситуации, вряд ли являются состоятельными....Задача заключается не в том, чтобы ввести еще одно побуждающее начало, а в том, чтобы через имеющиеся механизмы найти возможность объяснения свободной самостоятельной активности личности" (с. 50).
Развивая свои сомнения, В.А. Иванников пишет, что "наряду со сферой мотивации личность становится вторым источником побуждения к активности, причем в отличие от мотивов личность не только побуждает, но и тормозит активность. Возникающая при этом теоретическая неловкость, видимо, мало кого смущает, и в итоге получается, что побуждает и мотивационная сфера личности, и сама личность, произвольно создавая волевое усилие" (с. 50).
Мне представляется, что никакой неловкости, о которой говорит В.А. Иванников, в действительности нет и быть не может. Ведь возникшая у него неловкость основана на некорректном противопоставлении им личности мотиву. Такое противопоставление возникло у автора, очевидно, потому, что за мотив он принимает, вслед за А.Н. Леонтьевым, предмет удовлетворения потребности, который находится как бы за пределами личности. В действительности мотив является личностным образованием и одной из составляющих произвольного управления, т.е. воли в широком понимании, и поэтому противопоставлять мотив личности - это все равно что противопоставлять часть целому. Управляет личность своим поведением как с помощью мотива, так и с помощью волевого усилия, между которыми, как отмечает В.И. Селиванов, действительно имеется качественное различие. Если мотив - это то, ради чего совершается действие, то волевое усилие - это то, посредством чего осуществляется действие в затрудненных условиях. Никто не действует, пишет В. И. Селиванов, ради волевого напряжения. Волевое усилие - лишь одно из необходимых средств реализации мотива.
Поэтому В.К. Калин справедливо подчеркивает, что если неверно отрывать мотив от воли или заменять волю мотивом, то столь же неверно и мотив подменять понятием "воля".

А вот другой, уже реальный случай. В. Шпеер, министр вооружений гитлеровской Германии, пишет в своих мемуарах о днях, проведенных под арестом после поражения его государства во Второй мировой войне: "Подчас мне приходила мысль добровольно уйти из жизни... В Крансберге один из ученых-химиков рассказал нам, что если раскрошить сигару, затем растворить в воде и выпить эту смесь, то вполне возможен смертельный исход; я долгое время носил в кармане искрошенную сигару, но, как известно, между намерением и действием дистанция огромного размера".
Это те случаи, когда "суждены нам благие порывы, но свершить ничего не дано". Для свершения требуется осуществить волевое усилие.
Филогенетической предпосылкой возникновения волевого усилия является способность животных к мобилизации усилий, для того чтобы преодолеть встречающиеся препятствия на пути к биологической цели. Это так называемое "преградное" поведение животных (П. В. Симонов, 1971). Если бы у них не было этого механизма, животные просто не выжили бы. Нельзя не отметить, что у животных имеется и механизм регуляции таких усилий, их дозирования (вспомним кошку, вспрыгивающую на предметы разной высоты). Но если у животных подобное использование усилий осуществляется непроизвольно, то человек приобретает способность пользоваться этими усилиями сознательно.
В. И. Селиванов пишет, что волевое усилие является одним из главных средств, с помощью которых личность осуществляет власть над своими побуждениями, избирательно пуская в действие одну мотивационную систему и затормаживая другую. Регуляция поведения и деятельности осуществляется не только опосредованно - через мотивы но и прямо, через мобилизацию, т.е. через волевые усилия.
В.И. Селиванов, подчеркивая связь волевого усилия с необходимостью преодоления препятствий, трудностей, считает, что оно проявляется во всякой нормальной работе, а не только в экстремальных ситуациях, например при утомлении, как полагают некоторые психологи. Он заявляет, что "при таком взгляде на роль волевого усилия оно выглядит инструментом лишь неприятного и вредного для организма деспотического принуждения, когда работать уже нет мочи, а надо. Несомненно, такие ситуации могут иметь место в жизни человека, особенно в экстремальных условиях. Но это лишь исключение из правила" (1975, с. 20). Действительно, волевое усилие используется человеком не только при изнеможении, но и на начальной стадии развития утомления (при так называемом компенсированном утомлении), когда человек поддерживает свою работоспособность на заданном уровне без деспотизма и ущерба для здоровья. Да и простое нажатие на динамометр - это тоже проявление волевого усилия. Другой вопрос - любая ли деятельность требует использования волевого усилия. В отличие от В.И. Селиванова, я полагаю, что не любая.
Как отмечает В.И. Селиванов, центральное место в диагностике воли занимает измерение волевого усилия, которое в большей или меньшей мере присутствует в разных волевых действиях (о том, что действительно измеряется - волевое усилие или что-то другое, речь пойдет в главе 12).
Имеется несколько определений волевого усилия. К. К. Платонов определяет его как переживание усилия, являющееся обязательным субъективным компонентом волевого действия, Б.Н. Смирнов - как сознательное напряжение психических и физических возможностей, мобилизующих и организующих состояние и деятельность человека ради преодоления препятствий. Чаще всего под волевым усилием понимают сознательно и большей частью осознанно совершаемое внутреннее усилие над собой, являющееся толчком (импульсом) к выбору цели, к концентрации внимания на объекте, к началу и остановке движения и т.п.
В.К. Калин (1989) считает волевое усилие основным операциональным механизмом волевой регуляции. Он определяет волевое усилие как "однонаправленное регулирующее проявление сознания, приводящее к установлению или удержанию необходимого состояния функциональной организации психики" (с. 53).
С.И. Ожегов (1985) усилие определяет как напряжение сил. Именно в этом значении я понимаю и волевое усилие: это сознательное и преднамеренное напряжение физических и интеллектуальных сил человеком.
Исходя из такого понимания, я отличаю его от волевого импульса, осуществляющего запуск (инициацию) произвольных действий (см. раздел 4.1).