Я тогда еще не понял, какую ответственность несет один боец для судьбы всего отряда

У меня ещё тогда патроны кончились, я был в азарте боя. Они были на высоте и половину наших бойцов уже перестреляли. Задание было простое, взять высоту. Я палил, как мог и продирался через кусты вслед за белобрысым молодым сержантом. Он был всегда веселый и подбадривал всех своим радушным безразличием. Я полз за ним. Противник закрепился на высоте, и у нас не было никакого шанса против его преимущества. Но, всегда есть место для одного, маленького но…

Продравшись, сквозь кусты, растущие по пологому краю скалы, на котором окопался противник, мы с младшим сержантом поняли, что чудом оказались на правом фланге неприятеля. Он палил по нам из всех стволов, и парни, идущие по центру, брали много огня на себя.

Я видел бойцов, они лежали на скале и не видели нас с белобрысым сержантом. Стреляли на полдень. У меня кончились патроны, и я ткнул белобрысого, а тогда он вдруг превратился в него, не в младшего, не в сержанта, а просто в белобрысого парня, у которого есть патроны, а у меня нет. А ведь так хочется стрелять и еще больше, взять высоту. И может даже, не побояться и победить.

Мы тогда не взяли высоту, а Сержант мне патронов ещё много дал, мы с ним вдоволь тогда настрелялись. В грязи были, мокрые, каски бренчали о приклады автоматов. Усталые, но веселые. Мы тогда ещё не знали, как это нам пригодится.

Об этом времени тоже придётся многое понять. Как хорошо, что я изобрел машину времени, когда то давно. Мысли так абстрактны, кто-то нам их упорядочивает, чтобы мы не летали… часто. По праздникам у некоторых получается.

А у меня три месяца назад развернулась охота на мысли. Быстро пролетевшее время превратилось в ворох бумаг, исчерченных блокнотов, записанных, зарисованных, геометрически начерченных мыслей.

Вот и сейчас, сижу. Там на улице лето, и так хочется бросить всё и бежать на залитые солнцем луга. Но нет. Рука пишет, вторая чешет подбородок или голову. Попеременно.

Только что пришел из службы занятости и трудоустройства. Там работник в белых стенах сидел. Все вроде в порядке с ним. Конденционер воздуха работает. Рубашка отутюжена. Прическа. Молодой. Все на месте. Вот только грустный. Ещё я такой в шляпе в футболке с серпом и молотом захожу. Вижу, он совсем расстроился. Пригорюнился.

Но чем больше я ему рассказывал, и чем дальше я заходил в своих мыслях, тем больше я чувствовал, что в нем что-то начинает шевелиться. Что-то, чем мы с ним так похожи в этот солнечный июньский день. И я понял. Только что. Это же мысли, а как иначе.

Стремлением валяться на пляже в Испании. И для этого мы с ним сидели по разные стороны стола, где я ему рассказывал, что хочу спасать души, и это моя работа.

Что я писатель, художник, поэт, артист, в общем. Что меня посещает мысль, о том, что все не так уж и плохо и вместе мы сможем преодолеть любые кризисы, будь то межличностные конфликты в каждой квартире, семье, так и на мировом, политическом уровне.