Глава 8. Я смутно помню, как во время последней атаки ко мне подошла фигура в чёрном фраке

POV Артемия

Я смутно помню, как во время последней атаки ко мне подошла фигура в чёрном фраке. А рядом с ней скользила тень, чуть слышно мне шепча на ухо слова:

Вы, может, не знали, у Смерти своя есть тень.
Она над землей скользит, нагнетая мрак.
Она мимо проходит, одетая в черный фрак.
Она мимо проходит и ночью сменяет день.

Она тихо смеется, кладет на глаза медяки.
Она шелестит, опадая с небес листвой.
Она вдруг накатит удушливою волной...
И, шляпу надев, заскулит от глухой тоски.

Она всегда сзади трусит, поджимая хвост,
И смотрит в глаза самой Смерти, ее кляня.
Она не боится. Она своего ждет дня...
Но тень - это тень, ей не место гнилой погост.

Она не отразится в воде или в зеркалах.
Она на могилу кладет два больших цветка...
В руках жизнь и смерть, а на сердце одна тоска,
Она пролетает на черных своих крылах...

Кожа бледная, грусть в глазах, длинный черный фрак.
Черно-белый цилиндр: на нем есть и ночь, и день.
Вы, быть может, не знали, у смерти своя есть тень.
Вы, быть может, не знали, она Смерти злейший враг.*

Укус, уже почти незаметная на фоне других ран боль, кровь - и меня поглотила тьма. Очнулся я через какое-то время, чувствуя, как меня взяли за руки и поволокли куда-то. Как оказалось, в тёмную комнату. Я взглянул на моих "конвоиров". Их глаза сверкали во тьме ненавистью друг к другу, но откуда-то я знал, что им всё равно на века проводить души только вместе.

И вот теперь я сижу в какой-то комнате уже неизвестно сколько времени. Вокруг меня тьма кромешная и нет ничего, кроме стула, на котором я и сижу.

И вот, совсем недавно до меня стал доноситься смутно знакомый голос. Чем больше я вслушивался в его переливы - тем больше я понимал, кто говорил эти пробуждающие меня слова. Мой Кир... Мой светловолосый ангелочек, спасший меня тогда и, наверняка, спасающий сейчас.

Вот сейчас он вновь говорит со мной, и я замечаю, что комната начинает светлеть. С каждым разом, с каждым разговором света становится все больше и больше, а потолок, который я уже могу увидеть, пронзают многочисленные трещины.

Как раз сегодня свод моей темницы треснул окончательно, а осколки его разлетелись мелкой пылью, что улетучилась в неизвестном направлении, и я вдохнул полной грудью. Как оказалось, я лежал в доме Умира-целителя. Тут в дверь в комнату отворилась, и мне поспешино пришлось прикинуться бессознательным.

В комнату вошёл Кир с нашим сынком, который сразу подбежал ко мне и принялся расцеловывать в обе щёки. На душе сразу так тепло стало….

Потом Кир поведал мне о своём житье и прикоснулся к моим губам. Я же не удержался, и впился в его сладкие губы страстным поцелуем, провёл языком по ряду белых зубов, поиграл с языком. О… Как прекрасны поцелуи с ним.

Кир стал задыхаться и я разжал объятия.

- Ты очнулся? - Кир отскочил от меня, а я машинально прижал к себе растерянного сына.

- Как видишь…Подойти ко мне, прошу, - Я погладил ребенка по волосам.

Омега улыбнулся и сел ко мне на колени. Обвив руками мне шею, он уткнулся мне в грудь и горько заплакал.

- Я так за тебя боялся… Я думал, что ты никогда не очнёшься… - Пытаясь сдерживать всхлипы, проговорил Кир.

- Не плачь, мой глупенький... Всё сейчас хорошо, я с тобой, и всё у нас будет хорошо, - Я прижал к себе плачущего омегу, гладя его по голове. Но он не унимался. Долго, видимо, ему приходилось сдерживаться.

- Не плачь, прошу тебя… - Я приподнял голову Кира и посмотрел ему прямо в глаза. В них было столько нежности.

- Я больше не буду плакать… - Шепчет моя любовь и нежно целует меня.

- Я люблю тебя… -Отвечаю, и крепко прижимаю к себе свою пару.

Выражая нежность, альфа и омега не увидели, как с кровати слез Глеб и, тихо смеясь, вышел из дома целителя.

* * *

- Кир… А ты хочешь стать моим мужем? - Я присел возле пишущего любимого.

- Что? - Омега оторвался от работы и посмотрел на меня.

Я встал на колени и протянул руку Киру.

- Ты хочешь быть моим мужем?

- Я не знаю… - он выдерживал паузу и наблюдал, как меняется выражение моего лица. - Знаешь, я согласен, - дополнил любимый и вложил свою ладонь в мою руку.

- С такими манерами ты доведёшь меня до инфаркта! - Я крепко сжал ладонь Кира и прижал его к себе.
Спустя неделю

Как только деревня узнала о нашей будущей свадьбе, нам с любимым показалось, что весь люд сошёл с ума.

Кира конфисковали у меня в тот же день и не давали его видеть всю неделю... Мне же оставалось забавляться с сыном и ждать дня свадьбы.

Конец POV Артемия

Раннее весеннее утро. Большая лесная поляна покрыта ковром золотистых одуванчиков. Посередине поляны стоит огромная раскидистая абрикоса. Под ней - большой камень с выбитыми на нём словами клятвы.
Лепестки цветов падают на землю, заменяя золотой ковёр одуванчиков бледно-розовым покрывалом.
Вокруг поляны стоят люди, держа в руках корзины с лепестками различных цветов.

В белом платье идёт к камню молодой омега. Позади него с корзиной ландышей следует молодая девушка с маленьким ребёнком. Возле камня стоит статный альфа, сжимая что-то в руке.

Человек медленно подходит к раскидистой абрикосе и становиться напротив оборотня.

- Ведь ты навсегда мой? - Дрожащим голосом спрашивает альфа.

- Навсегда только твой, - Нежно отвечает омега.

Пара, улыбаясь, обменивается серебряными кольцами: на пальце альфы оказывается более массивное, а у его теперь уже мужа - тонкое, как паутинка.

- Мы навсегда принадлежим друг другу, - Вместе говорят супруги и соединяют уста в сладостном поцелуе.

С разных сторон на новоявленных супругов льется цветочный "дождь" и слышатся многоголосые пожелания счастья.

Вдруг к молодоженам подходит совсем еще молодой волк с золотой шерстью:

- Теперь да Пустой обретет вторую ипостась, даруемую ему богами...