Творчество в миротворчестве

"Блаженны миротворцы"... Миротворчество есть не творение, а творчество. Творение - из ничего, творчество - из того, что уже сотворено. Когда милитаризм показывает на зло и спрашивает, как из него сотворить мир, миротворчество отвечает: "Надо подумать". Не стоит долго объяснять милитаризму, что уж он точно всего лишь милитаризм и не приведёт к миру. А что ст о ит? Надо подумать!

Милитаризм иррационален, миротворчество должно быть рационально. Милитаризм отрицает обсуждение, причём незаметно для себя, миротворчество должно внятно призывать к обсуждению. Однако, самое главное: милитаризм разрушает созданное, миротворчество восстанавливает, изменяет, дополняет, развивает, преображает. Миротворчество не есть творение - оно дорожит тем, что есть, отвечает за его сохранность, оно не считает, что рождение одного человека сколько-нибудь компенсирует гибель другого.

Миротворчество должно быть изобретательно, как изобретателен милитаризм, и более того. Пока, к сожалению, миротворчество далеко от всего этого, оно является слабым подражанием дипломатии или науке, а должно быть творчеством, а не подражанием. Даже "подражание Христу" есть - или, вернее, было - нетворческим и в этом смысле дохристианским явлением. Бердяев замечал, что Евангелие молчит о творчестве, Христос не призывает к творчеству, потому что творчество не может быть предметом призыва извне, оно может исходить лишь изнутри. Это не означает, что творчество чуждо Евангелию. Просто Евангелие само есть творческий акт Бога. Оно не призыв к творчеству, оно - творчество, более того, оно именно миротворчество.

Жизнь Иисуса как миротворческий акт оригинальна. Она не совпала с тем, что ожидали от Мессии, как никогда не совпадает картина с тем, что от неё ожидают другие. Родиться человеком! Дать Себя распять!!!

Совпадают с ожиданиями лишь имитации. Жизнь Иисуса ещё и неповторима, всякий творческий акт неповторим (не выйдет еврею родиться арабом... не родится у миллионера ребёнок-бомж... если русский даст себя распять, лучше никому не будет, иначе надо как-то мириться), и из этой неповторимости складывается единый поток творчества. Подражать Иисусу нельзя, продолжать Иисуса можно.

Меньше всего похожи на Иисуса энтузиасты, которые в Страстную Пятницу дают себя приколачивать ко кресту. Впрочем, уже и то хорошо, что себя - не других приколачивают. Не похожи на Христа князь Мышкин или Алёша Карамазов - именно потому, что внешне сходство есть. Лев Толстой - похож на Христа как один миротворец на другого, как один художник на другого. Только дело не в похожести художников, а в картинах. Созданное Толстым достойно Христа, созданное синодальными обличителями Толстого достойно разве что бесплодной смоковницы.