XX век ознаменовался общим кризисом методологических стандартов классической науки. Этот кризис, на который давно отреагировали физика и математика, заставил пересмотреть прежние позитивистские требования к критериям научности, что привело к появлению постпозитивистских парадигм. Однако эту методологическую революцию психологическая наука фактически игнорировала, а потому, опираясь в основном на старую методологию, оказалась в ситуации «системного кризиса» [1]. Причиной такого кризиса является, на наш взгляд, несоответствие исследовательской методологии, концептуального аппарата психологической науки предмету изучения, что порождает неполноценную модель получения знания. Проблема была заложена в фундамент психологии в самом начале ее становления как самостоятельной научной дисциплины. Широкое распространение в конце XIX — начале XX в. в западном и отечественном научном знании материалистической и позитивистской доктрин вызвало интенсивное внедрение в сферу человекознания идей сциентизма и «объяснительной методологии», ориентирующейся на данные наблюдения, эксперимент и гипотетико-дедуктивный метод. Универсализация в научной среде методов объяснительной психологии и их популяризация в общественной практике привели к деперсонализации изучаемой душевной жизни в ведущих школах западной и отечественной психологии.