Предисловие. Несмотря на то что профессия экономиста в последнее десятилетие стала модной, не каждый способен стать им: для этого требуются определенные способности и

Несмотря на то что профессия экономиста в последнее десятилетие стала модной, не каждый способен стать им: для этого требуются определенные способности и навыки. Экономическая наука отвечает самым высоким требованиям человеческого интеллекта. Быть экономистом — и очень интересно, и очень ответственно. Вот как характеризует эту профессию великий ученый Дж.М. Кейнс: «...экономист высшей пробы должен обладать редким сочетанием множества способностей. Он должен обладать громадным объемом знаний в самых разных областях и сочетать в себе таланты, которые редко совмещаются в одном лице. Он должен — в известной мере — одновременно быть математиком, историком, государство-ведом, философом. Он должен понимать язык символов и уметь выражать свои понятия и концепции словами. Он должен уметь разглядеть в частном общее, одновременно держать в уме и абстрактное, и конкретное. Он должен изучать настоящее в свете прошлого во имя будущего. Ни одну сторону природы человека и его институтов экономист не должен полностью оставлять без своего внимания. Он должен быть одновременно целеустремлен и объективен, беспристрастен и неподкупен, как художник, но вместе с тем иногда столь же близок к реальной жизни, как и политический деятель»¹.

Наша наука не только интересна, но и полезна. Благодаря экономическим знаниям формируются навыки хозяйственной деятельности и на уровне отдельных предприятий (этому способствует та часть экономической науки, которая называется микроэкономикой), и на уровне целой страны (а эта часть называется макроэкономикой). В наше время экономические процессы в любой стране,

¹ Кейнс Дж.М. Альфред Маршалл, 1842—1924 // Маршалл А. Принципы экономической науки: в 2т. Т. I. M., 1993. С. 11 —12.

а порой и на отдельном предприятии зависят от явлений мирохозяйственного уровня. Поэтому экономисту, менеджеру, представителю хозяйственной власти приходится разбираться и в международных экономических процессах. Не все студенты справятся с предстоящими тяжелыми задачами. Но зато тех, кто справится, ждут и интересная работа, и уважение окружающих, и вполне обеспеченная жизнь.

Авторы этого учебника имеют большой опыт общения со студентами экономических вузов и факультетов. Если же вы твердо решили стать экономистом, то учебник может стать тем посохом, опираясь на который вы вступите на нелегкую тропу поиска экономических знаний. Кто знает, возможно, она приведет вас к вершинам науки, хозяйственной практики, а некоторых — в структуры экономических и денежных властей.

Естественно, что граждане нашей страны интересуются больше экономикой России. И немудрено, ведь такой системы хозяйствования нигде и никогда не было и нет. В поисках причин возникновения столь необычной экономики многие исследователи берут на вооружение исторический метод теоретического анализа. Отсюда масса публикаций сравнительного характера: российскую экономику и пути ее развития сравнивают по вертикали — с историческим прошлым нашей же страны или по горизонтали — с экономической жизнью зарубежных стран.

Работая над проблемами всемирной истории экономики, мы пытаемся ответить на «проклятые» вопросы: почему мы живем так, как мы живем. И вот теперь, после многолетних поисков и раздумий, мы приходим к некоторым выводам. Их всего три. Уверяем вас, это не так уж мало.

Вывод первый: каждый народ живет так, как хочет жить. Когда же народы не хотят жить так, как живут, они меняют систему. Медленно или быстро, эволюционно или революционно — это другой вопрос. Проблемы качества жизни, уровня благосостояния, социальной эффективности экономики не столь очевидно разрешаются. Во всяком случае, они не связаны с наличием или отсутствием природных богатств. Соединенным Штатам Америки, Австралии или Канаде они не мешают развиваться. Япония, Голландия или Израиль обходятся без богатых природных ресурсов.

Видимо, нам, экономистам, не мешает заняться не только привычными материальными, но и духовными факторами экономи-

ческого развития. Иначе трудно понять, почему страна, переполненная ресурсами, самая богатая в мире, имеет перманентные трудности в социальной сфере и население, не избалованное благосостоянием. В то же время некоторые другие страны, не имея иной раз и сотой доли того, что имеет Россия, процветают и даже становятся законодателями социально-экономической моды, позволяют себе снисходительные советы руководству великой державы.

Вывод второй: ни одному народу никогда не удавалось повторить в своей стране опыт других народов и стран. Не стоит и пытаться. Изучать, перенимать элементы иных социально-экономических систем, конкретные способы хозяйствования — это возможно. Но перенести в свою страну готовую модель из-за рубежа не удавалось никому. Когда сегодня нам говорят, что нам надо перенять западную модель развития, стоит спросить: а какую именно? В двух великих соседних европейских державах, Германии и Франции, функционировали значительно различающиеся хозяйственные механизмы," несмотря на то что обе страны участвуют в единых общеевропейских интеграционных процессах. В Швеции и вовсе странная «смешанная экономика», то ли капиталистическая, то ли посткапиталистическая, во всяком случае, не вмещающаяся в привычный набор систем, известных из старых учебников. В Японии при всей видимой вестернизации продолжает процветать «восточный дух» общинности и патернализма.

Вывод третий: при всех различиях развития все же существует всеобщий вектор общественного прогресса. Все народы и страны движутся в одном направлении, но разными путями. И именно это обстоятельство позволяет рассматривать человечество как противоречивое, но все же единое сообщество народов, которые порой и не догадываются о том, что являются всего лишь своеобычными и многообразными частями единого целого.

Многие выдающиеся экономисты прошлого и настоящего с большим уважением относятся к историко-экономическим исследованиям. Назовем несколько имен: А. Смит, К. Маркс, Дж.С. Милль, А. Маршалл, Й. Шумпетер, В. Леонтьев, М. Фридман, Дж.К. Гэлб-рейт, С. Кузнец, Д. Норт. Все они — всемирно известные экономисты. В российской традиции экономисты тоже глубоко осваивали эту науку: М. Туган-Барановский, В. Ленин, Н. Кондратьев, — вот хотя бы три выдающихся имени.

Экономическая история — наука относительно молодая, развивающаяся (ей не более 100 лет), и предмет ее не вполне устоялся.

Более того, ее даже по-разному называют: одни историей экономики, другие — экономической историей, третьи — историей народного хозяйства, в XIX в. ее называли историей хозяйственного быта. Оставим исследование тонкостей и дискуссии специалистам и дадим определение предмета науки.

История экономики является наукой об экономической жизни людей в различных культурах и обществах, рассмотренной ретроспективно. Она, систематизируя факты экономической действительности, выявляет и формулирует закономерности экономических аспектов человеческой деятельности и выдвигает на этой базе гипотезы развития общества.

Поскольку речь идет об экономической жизни, то в поле зрения экономиста-историка попадает весь процесс исторического развития общественного производства в конкретных формах отдельных стран в различные эпохи, экономическая политика государств, сдвиги, происходящие в развитии производительных сил.

Чего же добиваются ученые, изучая историю экономики?

Она расширяет кругозор экономиста-профессионала, делает его более культурным, интеллигентным и интересным человеком. Исторические факты надо знать. Ведь в истории факт имеет самодовлеющую ценность. Вряд ли неспециалист знает, что, скажем, первые частные банки появились в VII в. до н.э. в Нововавилонском царстве, т.е. 2700 лет назад. Сам по себе факт интересен, особенно в свете наших школьных представлений о господстве натурального хозяйства в эпохи, предшествовавшие капитализму. Но когда мы вдруг узнаем, что первый частный коммерческий банк в России был создан только в 1864 г., у нас возникают невеселые мысли по поводу пресловутой отсталости России. Однако не будем торопиться. Это еще надо проверить. Очень может быть, что Россия просто не нуждалась в таком мощном институте рыночной экономики, обходилась без него.

Исторические факты могут опровергать те или иные теоретические постулаты. Наконец, исторические факты, хорошо изученные, систематизированные и проанализированные, являются основанием для создания новых экономических теорий.

Впрочем, факты бывают весьма коварными, если с ними обращаться вольно или с корыстными целями. Фактов в истории так много, что, проведя определенную селекцию, можно доказать с их

помощью что угодно. Можно восстание Емельяна Пугачева охарактеризовать как великую крестьянскую войну за права человека, за землю и волю, а можно — как реакционное выступление, направленное против прогрессивных преобразований Екатерины Великой. При этом вовсе не обязательно обманывать читающую публику. Порой ученые скрупулезно указывают источники, из которых почерпнуты факты, тщательно цитируют своих предшественников, добросовестно составляют таблицы и графики. В результате сложится впечатление, что автор той или иной концепции абсолютно объективен. И не каждый поймет, что ученый просто замалчивает некоторые факты, проигнорированные или просто не замеченные им из-за психологической настроенности на готовые выводы.

Случалось, что один и тот же автор пересматривал свои взгляды. Например, В.И. Ленин в конце XIX столетия написал прекрасную историко-экономическую книгу «Развитие капитализма в России», где в полемике с неонародниками безукоризненно доказал не только возможность, но уже и наличие системы капиталистических производственных отношений в России. Но после поражения первой русской революции 1905—1907 гг. он вынужден был признаться, что сильно преувеличивал степень развитости капиталистических производственных отношений¹.

Означает ли все это, что в исторических науках нельзя доискаться до правды?

Безусловно, в науке не может быть одной правды на все времена и для всех исторических ситуаций. Скажем, Адам Смит описал относительно гармоничную и вполне компромиссную модель рыночной экономики. Карл Маркс дал лучшее описание противоречивого и конфликтного рыночного мира. Кто из них прав? Как ни странно, оба. В рыночной экономике есть и то, и другое. Если действительно существует закон единства и борьбы противоположностей, то в науке вполне возможна ситуация, когда один исследователь предпочитает рассматривать «единство», а другой концентрирует внимание на «борьбе». Помимо всего прочего многое зависит отличных пристрастий исследователя, от его биографии и даже характера. И только знакомство со всеми, подчас противоположными, взглядами даст возможность для широкого и относительно достоверного подхода к экономической истории.

¹ Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 16. С. 269.

Нельзя в принципе научиться основам экономического мышления, не научившись представлять хозяйство на всех (микро-, мезо- и макро-) уровнях в его историческом аспекте.

Вот как характеризует значение истории для экономики крупный современный экономист-историк Дональд Мак-Клоски: «История, независимо от того, можно ли ее использовать для непосредственной проверки экономических законов или выработки экономической политики, представляет собой коллективную память и является источником мудрости»¹. Практическая ценность истории экономики по Мак-Клоски сводится к следующему.

1. История дает экономисту больше информации, с помощью которой он может проверять свои убеждения.

2. История дает экономисту лучшее качество экономических фактов, так как история более открыта для исследований, чем современность. История — это лаборатория общества.

3. Экономическая история способствует улучшению качества экономической теории. Даже самый презирающий историю экономист кое-что из истории использует: свой собственный опыт, опыт своего поколения или некие исторические обобщения, которыми полон фольклор даже самых изысканных обществ.

Экономическая история не отличается от других разновидностей прикладной экономики. Хорошая экономическая история — это просто хорошая прикладная экономика. Давние события можно анализировать при помощи современного инструментария, старые проблемы, казалось бы вычеркнутые из теории, возвращаются, и в их решении нам поможет изучение истории.

4. История экономики способствует улучшению качества экономической политики. Не много есть сфер интеллектуальной деятельности, где некачественная работа может принести столько вреда, как в экономике и в истории. Способность ложных экономических аргументов или ложных исторических аналогий нанести вред обществу очевидна: псевдоэкономика меркантилизма в течение многих веков сокращала торговлю и защищала предпринимателей; псевдотеория арийской расы облагородила лицо германского фашизма. Люди практические, которые считают себя свободными от всякого исторического влияния, обычно бывают рабами исторических аналогий.

¹ Thesis: Теория и история экономических и социальных институтов и систем. 1993: вып. 1.М., 1993. С. 109.

5. История — стимул для воображения экономиста, она очерчивает и расширяет границы его ремесла. Экономист без исторических знаний отличается узким взглядом на сегодняшние события, приверженностью к текущим, мелким экономическим идеям, неспособностью оценивать сильные и слабые стороны экономических данных и отсутствием умения прилагать экономический анализ к крупным проблемам.

История — это кладовая экономических фактов, проверенных скептицизмом, это собрание экспериментов, испытывающих экономическую науку на прочность, это источник экономических идей и наставник в политике¹.

Пожалуй, не стоит портить эти тезисно изложенные идеи крупного ученого собственным комментарием. Читателю лучше самому взяться за поиск ответа на вопрос: стоит или не стоит тратить время на изучение истории экономики, особенно экономики своей страны.

Когда впервые погружаешься в море экономической литературы, создается впечатление, что разобраться в ней невозможно. Но со временем не без удовлетворения обнаруживаешь, что новых идей в современной экономической теории очень немного, что все уже давно написано, что революционные прорывы в науке можно сосчитать на пальцах одной руки.

Чтобы составить представление об истории экономических учений, достаточно прочитать, скажем, всего четыре или пять основополагающих книг. Этот список может вызвать возражения специалистов с другими вкусами и пристрастиями. Но все согласятся с тем, что, например, «Исследование о природе и причинах богатства народов» Адама Смита содержит в себе такие идеи, из которых выросло несколько школ и направлений экономической мысли. Ученые, стоящие на полярных позициях, — современные неоклассики и кейнсианцы, марксисты и монетаристы — опираются на гигантскую скалу смитианства.

Мы вступили в мир рыночной экономики. Чтобы трезво разобраться в системе противоречий рыночного капиталистического общества, нам необходимо понять содержание выдающегося труда Карла Маркса «Капитал», особенно его первого тома. «Капитал»

¹ Thesis: Теория и история экономических и социальных институтов и систем. 1993: вып. 1. М„ 1993. С. 107-131.

изучают во всех экономических вузах и на факультетах бизнеса мира. Лучше Маркса никто до сих пор не исследовал противоречий капиталистической экономики. Зная болезни общества, в котором живешь, можно попытаться найти способы лечения социально-экономического организма.

Третьей книгой станет для вас труд великого англичанина Альфреда Маршалла «Принципы политической экономии», заложившего основы микроэкономики в конце XIX в. Этот человек сумел синтезировать лучшие достижения классической экономической теории и маржинализма и создал уникальное произведение, полезное практикам капиталистического бизнеса.

Революционный переворот в экономической теории Запада уже в новейшее время произвел Джон Мейнард Кейнс, который в 1936 г. издал книгу «Общая теория занятости, процента и денег». В ней заложены основы всей современной макроэкономики. Кейнс открыл для рыночной экономики государство как активную экономическую силу. Сегодня многие пытаются похоронить кейнсианское учение. Но нигде в мире не существует нерегулируемой рыночной экономики, хотя демагогия либерализма распространена широко.

Современной энциклопедией западной экономической мысли стало произведение выдающегося современного американского экономиста Пола Самуэльсона «Экономика». Эта книга была написана как учебник и вызвала к жизни массу подражаний. Его книга и есть тот пятый труд, который стоит изучить, чтобы стать экономистом.

Россия не меньше других стран дала всемирно известных ученых-экономистов. Николай Чернышевский, Владимир Дмитриев, Евгений Слуцкий, Михаил Туган-Барановский, Николай Кондратьев, Александр Чаянов, Леонид Канторович — этот список можно продолжить. Отдельная тема — русские марксисты, впервые в истории сделавшие попытку практического осуществления социально-экономической доктрины.

В данной работе мы постарались показать достижения русской экономической мысли, которая всегда развивалась самобытным путем, но в общем потоке мировой экономической культуры.

Необходимо уже здесь, в предисловии, показать некоторые особенности истории русской экономической мысли.

1. В то время как в Европе экономисты все более обращались к проблемам капиталистического промышленного развития, разрабатывая тематику рыночной экономики, в России центральным объектом исследований оставался «крестьянский вопрос», аграрные отношения, проблемы, связанные с существованием крепостного права и его последствий. Характерно, что «крестьянский вопрос» не решен до сих пор. Во всяком случае, пока никто точно не знает, кто должен стать эффективным собственником земли в России. Введение в нашей стране частной собственности на землю так и не сделало сельское хозяйство отраслью высокой культуры и эффективности.

2. В России долгое время существовало своеобразное разделение труда среди экономистов: оригинальные экономические идеи разрабатывали, как правило, непрофессиональные экономисты, ученые из других научных сфер, публицисты, чиновники, офицеры, хозяйствующие практики. Профессиональные же экономисты были учениками западных экономических школ — смитианства, рикардианства или марксизма. (Это явление, к сожалению, легко прослеживается и сегодня.) Лишь в самом конце XIX в. появились экономисты-профессионалы мирового уровня: М.И. Туган-Барановский (1865—1919) и В.К.Дмитриев (1868—1913). Видимо, это объясняется тем, что политическая экономия — наука буржуазная и успешно развивается только в условиях относительной зрелости товарно-денежных отношений. Поэтому в дореформенной России интерес к капиталистическим производственным отношениям носил несколько абстрактно-академический характер. Когда же в реальной жизни появился относительно развитый объект для изучения, тогда появились и оригинальные мыслители-профессионалы.

3. Русская экономическая мысль развивалась в системе своеобразной пересекающейся дихотомии (раздвоения): с одной стороны, дискутировали и боролись друг с другом сторонники революционных преобразований производственных отношений и сторонники реформирования российской экономики; с другой — поклонники западных моделей развития и идеологи самобытного пути России. Если русские «западники» еще как-то известны современным экономистам, то гораздо меньшую известность приобрели ученые иного направления, носители особой русской национальной экономической идеи. Конечно, имена А. Т. Болотова, СИ. Булгакова, СИ. Васильчи-кова, В.П. Воронцова, Л.А. Тихомирова, С.Ф. Шарапова, А.Н. Энгель-гардта упоминаются в обзорах по истории русской экономической мысли, но всегда в контексте критики их основополагающих экономических воззрений. «Национальные» экономисты критиковались русскими и западными смитианцами, рикардианцами, позже марксистами и маржиналистами. Сторонники национальной идеи рассматривались критиками преимущественно как некие реакционеры, преувеличивающие самостийность экономического развития России и способствующие консервации по-европейски понятой отсталости страны.

К сожалению, ни европейски образованные читатели, ни истеблишмент не жаловали вниманием этих авторов, даже если их исследования достаточно точно отражали реалии российской экономической действительности, а прогнозы сбывались. Основные идеи экономистов-«националистов» сводились к следующему¹.

• Сам факт существования тысячелетнего Российского государства свидетельствует о том, что его хозяйственная система была высокоэффективной, обеспечив сохранение национальной независимости, экономическое освоение огромных территорий, строительство тысяч городов.

• России присуща автаркическая ориентация хозяйственных единиц и системы в целом. Основной поток эффективной хозяйственной деятельности направлен не вовне, а внутрь хозяйственной системы.

• Русские способны к самоограничению; их производственная активность направлена не на потребительскую экспансию, не на максимизацию капитала и прибыли, а на обеспечение трудовой самодостаточности.

• Самобытные особенности организации труда и производства в России — это трудовая и производственная демократия; самобытные особенности трудовой и хозяйственной мотивации — преобладание моральных форм понуждения к труду над материальными.

• Народное сознание всегда считало, что единственным справедливым источником приобретения имущественных прав может быть лишь труд. Поэтому земля, которая не является продуктом труда, не должна находиться в индивидуальной собственности, а только во временном пользовании, право

¹ Экономика русской цивилизации / под ред. О.А. Платонова. М., 1995. С. 5-23.

на которое может дать только труд. Большинство русских крестьян не знало частной собственности на землю. Отсюда древний трудовой идеал крестьянства, враждебно относившегося к частной собственности на землю.

• Если для западного человека свобода — в деньгах, то для русского свобода — это независимость от денег. Ф. Достоевский утверждал, что русский народ — единственный великий европейский народ, который устоял перед натиском золотого тельца, властью денежного мешка. В крестьянском сознании веками формировалась мысль, что богатство — грех.

• Общинность и артельность — генетически закрепленные способы труда в России. Однако кн. А. Васильчиков подчеркивал, что русский мир (община) имел в виду не общее владение и пользование, а, напротив, общее право на земельный надел каждого домохозяина, тогда как обработка сообща и деление продуктов, хлеба или сена в натуре при уборке никогда не были в обычае русского крестьянина. Общественные земли, общие работы, особенно когда они проводились по указанию помещиков или высшего начальства, вызывали у крестьян отвращение и исполнялись только по принуждению.

Русская национальная экономическая идея до сих пор жива и до сих пор критикуема за ее некапиталистическую, как, впрочем, и несоциалистическую направленность. Ее живучесть — своеобразный феномен, требующий серьезных исследований.

После этих предварительных замечаний мы можем дать определение предмета истории экономических учений. Эта наука изучает закономерности развития мировой экономической теории, исторический процесс возникновения, развития, борьбы и смены экономических взглядов в различные эпохи и в разных странах в тесной взаимосвязи с экономической историей, основными направлениями философской мысли и конкретными экономическими дисциплинами.

Изучая историю экономических учений, необходимо исследовать и развитие метода экономической науки. До недавнего времени в нашей стране господствовал «поголовный марксизм» и в официальной науке признавался лишь один метод исследования — диалектико-материалистический. Между тем и на базе иных методологических предпосылок возможны значительные достижения экономической мысли.

Разные подходы могут быть верными для различных условий. Эмпиризм ученых античной древности и Средневековья не помешал им выдвигать глубокие теоретические гипотезы, которые еще не сложились в систему взглядов, но стали предтечей науки под названием «политическая экономия». С другой стороны, метод научной абстракции, разрабатываемый в эпоху классиков политической экономии, не помешал теории выродиться в упрощенные построения последователей классического наследия. Любопытно, что Ж.-Б. Сэй, Дж. Мак-Куллох, У. Сениор, упрощая классическое учение, вместе с тем создавали базу для иных — нетрудовых — концепций стоимости, которые позднее превратились в новую систему взглядов. Диалектический материализм, дав значительные результаты в развитии экономической мысли в рамках трудовой теории стоимости, не позволил чутко уловить достижения маржи-налистской концепции.

Слепое следование определенным методологическим посылкам привело к самоизоляции России от магистральных путей развития экономической мысли, что в свою очередь ввергло отечественную науку в глубокий и пока не преодоленный кризис.

Судя по всему в любой исторической науке трудно достичь полной объективности и окончательной истины, которой просто не существует. Меняется конкретная социально-экономическая обстановка, и меняются взгляды исследователей на прошлое. Это нормальный процесс.

Авторы любого методического пособия или учебника — люди со своими вкусами и устоявшимися идеологическими установками, они невольно осуществляют субъективную селекцию материала. Именно поэтому мы завершаем предисловие старым, как мир, советом: «Подвергайте все сомнению!» Прочитав комментарий по поводу той или иной школы или автора, возьмите в руки первоисточник, ознакомьтесь. И только потом согласитесь с автором учебника или опровергните его.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ