Постколониальная экономика

Вторая мировая война нанесла удар по колониальной системе. Гром победы над фашизмом и милитаризмом отозвался интенсификацией деколонизации. Метрополии Европы стали понимать, что добровольный уход из колоний во всяком случае менее болезнен и затратен, чем бесконечные войны с зависимыми народами.

Но, получив свободу, бывшие колонии столкнулись с проблемами такой сложности, что разрешить их не смогли до сих пор.

Во-первых, не решена задача ликвидации бедности и голода. Развернувшаяся в 1960-е гг. «зеленая революция», вызванная новой агрокультурой, технологией и селекционной работой, дала большой, но противоречивый результат. Начавшаяся в Мексике, где при поддержке Фонда Рокфеллера был создан Международный центр маиса и пшеницы, она быстро распространилась по многим азиатским странам и привела к удвоению производства злаков, бобовых культур и кукурузы. Особенно удачно «зеленая революция» осуществилась в Индии, которая практически стала самообеспечивающейся страной. Но «зеленая революция» потребовала крупных инвестиций, которых не смогли осилить многие африканские страны. Характерно, что в Китайской Народной Республике избежали односторонней ставки на «зеленую революцию». Здесь государство направляло большие инвестиции (до 10% бюджета) в систему водоснабжения полей — строительство каналов, дамб, дренажных систем. В результате Китай и Тайвань достигли продовольственно-то самообеспечения, а во многих других странах Азии (кроме Индии) в 1970-е гг. «зеленая революция» фактически провалилась: сохранение низких цен на зерно негативно сказалось на финансовом состоянии крестьянских хозяйств и кооперативов; монокультура и массированное применение гербицидов и удобрений нарушили экологический баланс; в степных зонах Азии началась эрозия почв. Международные организации и фонды вынуждены оказывать помощь странам и народам, в принципе находящимся во вполне благоприятных сельскохозяйственных зонах.

Во-вторых, страны Востока страдают от демографических проблем. Самая населенная территория Земли не может обеспечить себя современным здравоохранением и медицинским обслуживанием. К этому добавляются экологические проблемы, и прежде всего недостаток доброкачественной питьевой воды. Только страны арабского мира, богатые нефтью и газом, могут позволить себе ядерные опреснители. Многие же народы Азии и Африки подвержены всевозможным эпидемиям.

В-третьих, едва освободившись от колониального и зависимого прошлого, молодые государства попали в среду развивающейся глобализации с ее высокими требованиями к международному разделению труда, развитию глобальных финансовых и товарных рынков, с ее тенденциями к либерализации международных экономических отношений (при несомненном господстве стран «золотого миллиарда»), наконец, с повышенным вниманием к постиндустриальным технологиям и научно-техническому прогрессу. Ничего этого по определению не могло быть в развивающихся странах освобожденного Востока. Ни уровень образования населения, ни возможности инвестирования в современную промышленность и тем более в наукоемкие секторы экономики, ни структурная однобокость реального сектора, доставшаяся в наследство от колониального прошлого, не позволяли органично влиться в современный постиндустриальный мир. Страны Востока были обречены на вековое отставание от Запада. Разрыв между богатыми странами — бывшими метрополиями и бедными — бывшими колониями не только не сокращается, а все более увеличивается даже в наши дни.

И тем не менее в бывших колониях и зависимых странах в 1960— 1970-е гг. стали выделяться группы государств, которые показывали чудеса экономического и даже социального прогресса. Это так называемые новые индустриальные страны (НИС). К ним относятся: Южная Корея, Тайвань, Сингапур, Гонконг, Малайзия, Индонезия, Таиланд и Филиппины в Юго-Восточной Азии; Мексика, Бразилия, Аргентина и Чили в Латинской Америке. В 1970—1980-е гг. они демонстрировали высокие темпы роста ВВП — от 5 до 10% в год. Правда, положение серьезно изменилось в 1990-е гг., когда эти страны «накрыли» волны финансово-экономических кризисов, но тем не менее «тигры» и «драконы» новой генерации не потеряли своего уникального положения в группе развивающихся стран.

В чем же причины столь быстрого экономического подъема ранее отсталых окраин индустриального мира?

Если говорить о Юго-Восточной Азии (ЮВА), то на первое место мы бы поставили национальные особенности народов этих регионов: обостренное чувство национального достоинства, командно-общинный дух, невероятное трудолюбие и дисциплинированность, чему способствовали официальная пропаганда и усилия религиозно-националистических организаций. Под влиянием выдающегося примера Японии государства Ю ВА поставили задачу достижения высоких образовательных стандартов своего населения, грамотность которого уже в 1950-е гг. была стопроцентной.

Многовековые традиции Востока сказались на высокой роли государств в деле модернизации, индустриализации и развития экономики. Во всех странах, где функционируют разумные государственные деятели, в периоды резких изменений в экономике регулирующая роль государства (но не обязательно его диктат) усиливается. На Востоке государственное вмешательство и без того было гипертрофировано, в кризисных же ситуациях оно становится обязательным атрибутом модернизации. Протекционистские барьеры для импорта и стимулирование экспорта; крупные государственные инвестиции в реальный сектор, вызывающие мультипликативный рост доходов в стране; налоговые инструменты стимулирования частных инвестиций; благоприятная для бизнеса кредитная политика; наконец, государственные преференции инновационным сферам экономики — эти уже «стандартные» меры регулирования характерны в разных вариантах и сочетаниях для всех новых индустриальных стран, в том числе и стран ЮВА.

В новых индустриальных странах Востока приобрела вес концепция «двух стратегий», или «двойного индустриального роста». Суть ее заключалась в следующем: сначала развивались экспортно-ориентированные трудоинтенсивные отрасли легкой промышленности, что стимулировало спрос на полуфабрикаты капиталоемких отраслей и вызвало бум в этой сфере. Основываясь на нем и используя протекционизм, правительство начинало политику им-портозамещения с последующим втягиванием в экспортную ориентацию уже капиталоемких отраслей.

Одновременно в НИС привлекался иностранный капитал. Государство регулировало приток иностранного капитала таким образом, чтобы инвестиции осуществлялись в новые отрасли экономики, а одновременно с капиталом импортировались новые технологии. Так здесь появлялось конкурентоспособное производство. Распространенное мнение о том, что иностранный капитал «сбрасывал» в эти страны только трудоемкие и экологически неблагоприятные производства, не вполне точно, во всяком случае устарело.

Конечно, столь активное вмешательство государства в экономику имело и отрицательные последствия. В государствах ЮВА, например, появлялся самый настоящий клановый олигархический капитализм, элитарная верхушка которого со временем теряла экономическую бдительность. Овладевшая господствующими кланами победная эйфория не позволила вовремя увидеть симптомы кризиса 1990-х гг., требовавшие иных, более сложных действий в условиях нарождающейся глобализации экономики.

Что касается стран Латинской Америки, то ситуация здесь оказалась еще более сложной. Несмотря на наличие всевозможных природных богатств и полезных ископаемых, стратегия импортозамещения в процессе догоняющего развития здесь в целом потерпела неудачу. В определенной мере это связано с политической неустойчивостью в странах региона, частыми сменами правительств, которые нередко меняли и курс экономической политики — от безбрежного либерализма до жесткой диктатуры. Другая проблема стран региона — огромная внешняя задолженность. В 1990-е гг. стало ясно, что надежды на безбедное развитие за чужой счет оказались неоправданными. Кризисы 1990-х гг. и здесь породили новые проблемы вовлеченности в глобализируемую экономику..