2015-05-30
2322
С принятием части третьей Гражданского кодекса Россия попала в категорию тех государств, которые используют несколько критериев подчинения отношений по наследованию своему законодательству. Одним из таких критериев является «закон места жительства» насле додателя. Рассматриваемый критерий применяется как общая коллизионная привязка к отношениям гражданско-правового характера в отношении наследования движимого имущества, для установления круга наследников (в том числе вне пределов России), определения условий перехода прав на наследуемое имущество от наследодателя к наследникам, включая принятие наследства, и установления состава наследства. Обращение к «закону места жительства наследодателя» необходимо и при выявлении сроков принятия наследства. Эта норма используется и в ситуации, когда кредиторы наследодателя предъявили иск к наследникам до принятия наследства.
Рассматриваемое коллизионное правило не имеет однозначного содержания ввиду различий в толковании понятия «место жительства». Известно, что любое лицо обладает местом жительства по рождению. Оно может также приобрести «домициль» по выбору, если переезжает в иную страну. Законодатель не указывает, какое содержание «закона места жительства» используется в целях определения права, подлежащего применению. Обращение к термину «последнее» в ст. 1224 ГК РФ по отношению к приведенному коллизионному принципу дает основания полагать, что речь идет о «домициле» на момент смерти1.
Критерий «последнее место жительства», очевидно, обозначает не просто пребывание лица, а нахождение его в конкретном месте (государстве) в течение довольно длительного временного интервала. Именно нахождение, воспринимаемое как «проживание», и необходимо для возникновения соответствующей правовой связи наследодателя с данным государством для прикрепления возникших наследственных отношений к соответствующему правопорядку.
Предположим, что критерий «последнее место жительства» оказался решающим для подчинения отношений по наследованию российскому праву. В этом случае, если иностранец претендует на участие в распределении имущества наследодателя, проживавшего перед своей кончиной в Российской Федерации, он может быть приглашен к наследству в составе одной из семи категорий предполагаемых наследников. В зависимости от того, какие родственные узы связывали его с наследодателем, он может наследовать в составе первой очереди (ее формируют дети наследодателя, его родители, переживший супруг —ст. 1142 ГК РФ); вступать во владение имуществом в порядке второй очереди наследников (полнородные и неполнородные братья, сестры наследодателя, его дедушки и бабушки —ст. 1143 ГК РФ); может наследовать и как наследник третьей очереди (ст. 1144 ГК РФ); вправе наследовать в составе любой из оставшихся четырех категорий (ст. 1145 ГК РФ). Следует отметить, что наследственные права создаются и в силу усыновления (ст. 1147 ГК РФ), а также если наследник (в том числе иностранец) пребывал на содержании у наследодателя (ст. 1148 ГК РФ)276.
Наследование недвижимости осуществляется в соответствии с иным критерием установления компетентного права. Речь идет о «законе места нахождения вещи» (lex rei sitae). В данном случае российское законодательство продолжает испытывать на себе влияние международных соглашений — договоров об оказании правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам. Эти документы, собственно, и предложили данную формулу. Она приводится в соглашениях между Россией и Литвой, Россией и Молдовой, Россией и Польшей, Россией и Кубой, а также в многосторонней Минской конвенции стран СНГ о взаимном оказании правовой помощи от 22 января 1993 г.
Коллизионная формула «закон места нахождения имущества» с успехом применялась и в ранее действовавших документах. Она создавала условия для подчинения законодательству Российской Федерации отношений по наследованию различных строений, находящихся не ее территории (ст. 169 Основ гражданского законодательства 1991 г.). В настоящее время сфера применения данной коллизионной привязки существенно расширилась. Теперь ее необходимо учитывать, когда объектами наследования выступают не только здания и сооружения, но и многолетние лесные насаждения, участки недр, словом, те объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно (ст. 130 ГК РФ).
Следует отметить, что к недвижимым вещам относятся также корабли, воздушные суда и даже космические объекты. Поскольку эти объекты по своей природе способны перемещаться в пространстве, подчинение режима их наследования российскому праву лишь по причине физического нахождения в России в тот или иной момент было бы недостаточно обоснованным. Этим и объясняется то обстоятельство, что в отношении указанных объектов ст. 1224 ГК стремится использовать не принцип lex rei sitae, а специальную формулу прикрепления — «закон места государственной регистрации». Эта привязка представляет собой исключение из общего правила об определении права, подлежащего применению к вещным правам. Она содержится в ст. 1207 ГК РФ. Правила этой статьи предельно четки: российское право полномочно в отношении лишь того имущества, что внесено в Государственный реестр РФ. В остальном же вещные права на имущество определяются по праву той страны, где находится это имущество.
Приведенные нормы не упоминают о наследственных правоотношениях, хотя предполагают их существование. Напротив, Кодекс торгового мореплавания прямо указывает на возможность использования «закона места государственной регистрации» и для наследственных процессов.
В ст. 33 КТМ РФ утверждается, что только регистрация может подтвердить приобретение прав и обязанностей (в том числе и наследственных) в отношении того или иного судна1.
Правоположения КТМ РФ придают «закону места государственной регистрации» статус наиболее удобной формулы прикрепления в отношении наследования морских и речных судов. Вместе с тем они порождают ряд вопросов. Вправе ли юрисдикционные органы расширительно подходить к данной формуле прикрепления, если спорные морские или речные корабли внесены в реестр иных стран, и можно ли обращаться к праву этих государств либо нужно руководствоваться более общей формулой — «закон места нахождения вещи»? Не исключено, правда, что оба критерия («закон места нахождения» и «закон места внесения в реестр») могут указать на правопорядок одной и той же страны. Кроме того запись в реестр сама по себе является достаточным основанием для возникновения либо прекращения права собственности или иного вещного права на объект недвижимости. Поэтому правоположения ст. 1206 ГК РФ имеют значение и для рассматриваемой ситуации. Тем не менее использование «закона места внесения в реестр» может вызывать определенную неясность у иностранных правоприменительных органов.
Содержание ст. 1224 ГК РФ заставляет вспомнить и об общих положениях закона о праве, подлежащем применению к вещным правам. Как следует из ст. 1205 ГК РФ, предписания того государства, на территории которого находится имущество, относятся как к движимым, так и к недвижимым вещам и устанавливают все основные характеристики прав, режимы и стандарты их осуществления. Если же рассматривать ст. 1205 ГК РФ в контексте наследственного права, то возникает необходимость затронуть проблему коллизионно-правового «расщепления» статута наследования277.
Явление расщепления статута наследования» известно российскому праву. Вместе с тем нужно иметь в виду, что закон (ст. 1224 ГК РФ) прямо не указывает на существование различий в местонахождении движимых и недвижимых объектов, а лишь упоминает об этом факторе. В силу этого те коллизионные принципы, которые призваны установить наиболее компетентное право в данном вопросе, могут сделать выбор и в пользу отечественного права. «Распадения» единого статута на два и более правопорядков в такой ситуации не происходит. Однако изменение общего подхода к регламентации наследственных отношений (отказ от генеральной коллизионной привязки к личному закону наследодателя, применяемой ко всей наследственной массе прежним законодательством) способно привести к раздельному регулированию наследования движимых и недвижимых объектов. В подобных обстоятельствах наследственное правопреемство отдельных категорий имущества вполне может подчиняться различным правопорядкам — как отечественному, так и иностранному, либо правопорядкам двух разных государств.
В результате обращения к разным правовым системам такие понятия, как «место жительства», «движимое и недвижимое имущество», «вещные права», не могут избежать различного толкования. Например, в Республике Венесуэла понятие «место жительства» обладает в принципе теми же правовыми характеристиками, что и в Российской Федерации (Закон Венесуэлы «О международном частном праве» 1998 г.). Напротив, по законодательству Швейцарской Конфедерации лицо может быть признано проживающим в Швейцарии лишь в том случае, если оно пребывает на ее территории в течение определенного срока либо осуществляет там производственную и коммерческую деятельность (Закон «О международном частном праве» 1987 г.)278.
В Испании в отличие от России за денежными средствами не признается свойство именоваться движимым имуществом (Вводный титул к Гражданскому кодексу Испании от 24 июля 1889 г. с последующими изменениями и дополнениями от 31 мая 1974 г. и от 18 мая 1999 г.). Законодательство Великобритании допускает подобное признание. Однако если эти средства были вложены в земельный участок, то необходимыми условиями данного признания является наличие доверительного собственника и факта продажи этого участка с последующей выплатой выручки определенному лицу (Закон «О собственности» 1975 г.)1.
Применение иностранного закона для детализации перечисленных понятий может повлечь за собой необходимость разъяснения таких терминов, как «место обычного проживания», «место делового обзаведения» (содержатся в законодательстве Швейцарии), «вдовий узуфрукт» (присутствующий в нормативных актах Испании), «реальная и персональная движимость» (понятие известно английскому законодательству о собственности), «судебная ипотека» (содержится в Законе Французской Республики № 55-22 от 4 января 1955 г.). В таком случае российский юрисдикционный орган будет вынужден прибегнуть к ст. 1187 ГК и окажется перед выбором: либо квалифицировать эти понятия в том виде, в каком они изложены в иностранном нормативном акте, либо искать их аналоги в отечественном праве.
Приведенные коллизионные принципы действуют в отношении соответствующих частей наследственной массы. Однако основное свое значение они приобретают в ситуации, когда по завещанию осуществляется переход прав на наследуемое имущество от одного лица к другому. Завещательное распоряжение обычно обязывает компетентные органы установить, удовлетворяет ли оно формальным требованиям по его составлению, не нарушает ли нормы публичного порядка, не затронуты ли права и законные интересы третьих лиц, подлежащих обязательной защите.
В Российской Федерации законодательство по существу воспроизводит общепринятую формулу о том, что завещание должно быть совершено лицом, обладающим дееспособностью в полном объеме (ст.
1118 ГК РФ). Природа завещательной дееспособности отличается известной двойственностью. С одной стороны, способность лица к составлению завещания представляет собой одно из проявлений его общей гражданской дееспособности и входит в содержание личного статуса. В то же время в практическом плане она проявляется лишь тогда, когда рассматривается как предпосылка действительности наследственных правоотношений. Разрешая возникшую коллизию, законодатель предусматривает отдельную коллизионную норму применительно к завещательной дееспособности и предпочитает согласовывать способность индивида к составлению завещания с требованиями того государства, где он проживал в момент его составления (п. 2 ст. 1224 ГК РФ).
На практике данная норма порождает несколько проблем. В первую очередь заявляет о себе следующая ситуация. Российское право, как, впрочем, и право большинства других государств, исходит из тезиса о том, что индивид может свободно составить завещание, если он достиг возраста полного совершенно- летия (как правило, 18 лет) и осознает как значение, так и последствия своих действий. К сожалению, при установлении завещательной дееспособности несовершеннолетних различные государства уже не столь единодушны. Так, французское законодательство допускает, что несовершеннолетний индивид, проживающий на территории Франции, может составлять завещание без каких-либо дополнительных условий. Правда, по такому завещанию наследники приобретают право лишь на половину имущества, принадлежавшего завещателю (ст. 904 ФГК). Напротив, в России несовершеннолетний индивид может стать завещателем имущества только в том случае, если он вступит в брак, либо начнет работать по трудовому контракту, либо займется предпринимательской деятельностью с согласия родителей, усыновителей, опекунов (ст. 27 ГК РФ).
Нельзя не коснуться и так называемой проблемы обратной отсылки. Вполне реальна ситуация, когда наличие места жительства за рубежом приведет к необходимости использования иного критерия установления права применительно к возможности завещать, например критерия гражданства. В частности, закон гражданства определяет способность наследодателя к составлению или отмене завещания в праве Греции, Египта, Италии и других государств. Аналогичен подход и договоров о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам, заключенных между Российской Федерацией и Республикой Польша 16 сентября 1996 г., между Российской Федерацией и Республикой Индия 3
октября 2000 г. Если наследодатель обладает постоянным местом жительства в одной из приведенных стран— участниц такого соглашения, то возникает вопрос, какое право должно быть применено (материальное или коллизионное). Статья 1190 ГК РФ указывает на необходимость применения материального права.
Отдельная норма установлена и в отношении формы завещательного распоряжения. Как указывает действующее законодательство Российской Федерации, форма завещания также определяется в соответствии с законодательством той страны, где проживает наследодатель в момент составления распоряжения на случай смерти. В России в соответствии со ст. 1124 ГК РФ последняя воля индивида должна быть представлена в письменной форме вне зависимости от того, в каких обстоятельствах она совершается и какого имущества касается. Исключения из этого правила строго регламентированы законодателем (ст. 1129 ГК РФ).
В виде общеобязательной нормы закон предусматривает, что завещателю следует удостоверить свое распоряжение. Согласно ст. 13 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате от 11
февраля 1993 г. любой нотариус обладает полномочиями удостоверить завещания. Нотариально удостоверенный акт о распоряжении имуществом на случай смерти регистрируется в реестре нотариальных действий, сведения о нем вносятся в алфавитную книгу учета завещаний (ст. 1125 ГК РФ также предоставляет нотариусу право удостоверять завещание)279.
Применение закона «места жительства завещателя» вполне может привести к тому, что и российский гражданин будет вынужден подчинить свое завещание той форме, которая воспринята иностранным государством. Тогда при совершении завещания, допустим, во Франции завещателю придется обратиться к услугам не одного, но двух нотариусов (либо одного нотариуса, но двух свидетелей). Швейцар - ское законодательство вообще исключает нотариуса из круга участников наследственных правоотношений. Его функции исполняет должностное лицо — служащий судебного или административного органа. Присутствие свидетелей по-прежнему обязательно (ст. 86 швейцарского Закона «О международном частном праве» 1987 г.)280.
Законодательство Германии, напротив, практически не обращается к статусу свидетеля как одного из непосредственных участников правоотношений по наследованию (§ 2064 ГГУ)281.
В отличие от положений ГГУ Гражданский кодекс Российской Федерации воспринимает приглашение свидетеля как вполне закономерную стадию совершения завещания. Присутствие свидетеля при нотариальном удостоверении завещательного распоряжения представляет собой неотъемлемое право любого завещателя (в том числе иностранца). Естественно, что свидетель должен всецело соблюдать тайну завещания (ст. 1123 ГК РФ). Следует отметить, что с принципом тайны завещания непосредственно связан и порядок выдачи дубликата нотариально заверенного завещания, который вручается только самому завещателю либо его наследнику. Наследники другой очереди приобретают право на дубликат по представлении необходимых документов о смерти завещателя и наследника.
Положения закона о тайне завещания позволяют завещателю не сообщать кому-либо как о содержании завещания, так и о внесенных в него изменениях. Вместе с тем существует вероятность того, что эти сведения все-таки станут достоянием гласности. На этот случай законодатель предлагает завещателю составить закрытое завещание. Структура закрытого завещания и требования, предъявляемые к нему, определяются ст. 1126 ГК РФ. В то же время на территории, скажем, Франции действует свой порядок передачи закрытого завещания нотариусу или подписания его свидетелями. Коллизионная привязка к «закону места жительства» применительно к форме завещания делает весьма существенной проблему принятия обязательной доли в наследстве, которая иногда бывает тесно связа на с другими институтами, например с закрытым завещанием. После передачи такого завещания нотариусу последний обязан объяснить завещателю сущность ст. 1149 ГК (об обязательной доле в наследстве) и составить об этом соответствующую запись.
Возникает вопрос, когда индивид вступает во владение имущест- вом—после оглашения текста завещания либо после подачи нотариальному органу по месту открытия наследства заявления о принятии наследства? Предположим, что иностранный законодатель допускает и первую и вторую формы вступления во владение наследуемым имуществом. Будут ли они признаны в России? Гражданский кодекс пока не дает ответа на этот вопрос, хотя и не содержит строгих указаний на невозможность использования для установления обязательной доли в наследстве любого из перечисленных способов.
Сохраняет свою актуальность и проблема обратной отсылки. Так, немало стран стремится использовать известный нам критерий гражданства в целях установления права, подлежащего применению, и для формы завещания. Достаточно вспомнить Закон Италии № 218 «О реформе итальянской системы международного частного права» от 31 мая 1995 г., законодательство Греции (Гражданский кодекс 1940 г.), Турции (Закон № 2675 «О международном частном праве и международном гражданском процессе» от 20мая 1982 г.). Все эти законы взаимоувязывают процедуру установления формы завещания и гражданство завещателя. Критерий гражданства известен и международным соглашениям Российской Федерации1. Российское законодательство не допускает обратной отсылки к наследственным отношениям (ст. 1190 ГК).
Существуют ли какие-либо способы защиты прав и интересов российских граждан, как тех, кто вынужден составлять завещание за рубежом, так и тех, кто является наследником? Искомую защиту можно найти в консульской миссии. Консул участвует при составлении точной описи наследства (в соответствии с консульскими конвенциями он присутствует при опечатывании наследства компетентными органами государства пребывания). Вмешательство консула позволит принять меры по сохранности наследуемого имущества и распоряжению им (консульское должностное лицо правомочно подавать прошения о принятии таки2х мер и защищать интересы завещателя в различных инстанциях)2.
' Именно он определяет формы составления завещательного распоряжения в Договоре о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам, заключенном между Российской Федерацие и Республикой Куба 14 декабря 2000 г. 2
ряде случаев обращение к консулу просто необходимо. Одна из таких ситуаций приведена в Договоре между Российской Федерацией и Республикой Индия о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и торговым делам от 3 октября 2000 г. Если индивид — гражданин договаривающейся страны умирает в поездке на территории другого государства, не имея в последнем постоянного места жительства, то находящееся при нем имущество передается в дипломатическое учреждение или в консульство той страны, гражданством которой обладал умерший, для его последующей передачи потенциальным наследникам.
Принципы, относящиеся к завещательной способности, составляют предмет другого подраздела ст. 1224 ГК РФ. Пункт 2 осуществляет коллизионно-правовое регулирование этого института, закрепляя отсылку, в том числе и в отношении недвижимого имущества, к закону страны, где наследодатель имел последнее место жительства в момент составления завещания или акта о его отмене. Согласно действующему законодательству завещание не может быть признано недействительным в силу несоблюдения формы, если она удовлетворяет требованиям права места составления, акта отмены либо общим требованиям российского права. Таким образом, коллизионные принципы ст. 1224 ГК РФ признают, что завещатель обладает относительной свободой выбора права, подлежащего применению к форме завещания или акта его отмены. Множественность коллизионных привязок создает своеобразные «цепочки» коллизионных норм в качестве гибких инструментов регламентации наследственных отношений.
Одним из необходимых условий получения наследником из одного государства имущества, оставшегос
