2015-05-30
472Тисбея
Помни все же:
Суд по смерти ждёт нас божий
Дон Жуан
(в сторону)
До него еще далеко!
(Громко.)
Я твой верный раб, покуда
Мы с тобою не умрем.
Вот моя рука.
Тисбея
Во всем я тебе покорной буду[37]
Дон Жуан откровенно пользуется женской наивностью, которая своими корнями уходит в мир идиллический мир. Женщина, вступая в добрачные или внебрачные отношения тоже нарушает божью заповедь.
К тому же, такие переговоры создают оттенок торга со стороны женского. Разговор, подобный разговору Тисбеи и Дона Жуана невозможен между Прекрасной Дамой и Рыцарем. И уж совсем дико предположить обсуждение условий «сделки» Богородицей. В чем разница? Ведь рыцарские романы тоже описывают и внебрачные и добрачные отношения влюбленных.
Дон Жуан и его женщины, в частности Тисбея – охотятся за наслаждениями, удовольствиями для себя. Вопрос о браке для Тисбеи – скорее является возможностью получения мужа, чем необходимостью сохранения своей чести. Её сомнения в Дон Жуане и мужчинах вообще – тоже являются заметным снижением всей ситуации. Тисбея заранее допускает существование обмана со стороны мужчин и Дон Жуана в частности. У нее нет внутренней уверенности, она надеется, что Дон Жуана удержит страх перед Богом, а не его любовь к ней. Она ведет себя по принципу «и хочется и колется». Не понятно до конца – хочет ли Тисбея отдаться Дон Жуану в результате внезапно вспыхнувшей любви или она готова сказать «во всем тебе покорной буду» любому, кто поманит её замужеством. Похоже, что возможность брака с дворянином Дон Жуаном является просто подарком судьбы для рыбачки Тисбеи и она вносит вклад в это предприятие своей покорностью. Её намерение получить выгодного супруга, давлеющее над здравым смыслом, благочестием и приводит Тисбею к тому, что она соглашается с Дон Жуаном.
|
|
|
Со стороны Дон Жуана и вовсе все разговоры с Тисбеей – это фарс чистой воды, он обещает ей жениться в то время как его слуга уже ищет лошадей для побега после того, как Дон Жуан получит желаемое.
Не стоит даже тратить время на то, чтобы еще раз говорить о том, что истинно любовные отношения строятся на отдаче. Любовь возникает между мужчиной и женщиной в результате их отказа от себя и сосредоточенности на счастье любимого человека.
Интересно, что сравнение пар: Рыцарь - Прекрасная Дама и Дон Жуан – Тисбея,- ярко демонстрирует, что «подобное притягивает подобное». Для существования Дон Жуана необходима Тисбея, женское, которое пусть даже в мыслях допускает отношения с мужчиной, способным её обмануть, женское, которое видит счастье не в служении и чистоте, а в получении страстного удовольствия и возможности «подкормить» свое тщеславие.
|
|
|
В этом смысле – Дон Жуан честнее перед Богом, чем Тисбея. Он открыто говорит – что нарушал, нарушает и собирается дальше нарушать заповедь Божью, а Тисбея – пытается услужить «двум господам» - и благочестие сохранить и «запретный плод» вкусить, обманывая и обманываясь.
Однако, мы полагаем, что опасность фигуры Дон Жуана не в самом его пристрастии к женщинам. Он не считает преступлением то, что он делает и полагает, что сможет остаться безнаказанным. Дон Жуан бесцеремонно дергает статую убитого им Командора и фривольно приглашает его на ужин. Создается впечатление, что Дон Жуан просто не способен ни на какие глубокие чувства. Он никого не любит. Даже Бога. Он полностью обращен на себя. Собственная веселость – вот что является для Дона Жуана критерием наполненности жизни. Дух раскаяния ни на минуту не овладевает им.
Даже песня, которую Дон Жуан со слугой слышат в церкви, куда и позвал Каменный гость на ужин:
Да узнает каждый,
Кто пред Богом тяжко грешен:
Есть за все долги расплата
Есть конец долготерпенью
…
Ошибешься ты, коль скажешь,
Мысля о грядущей смерти:
«До неё еще далеко».
С покаянием не медли![38]
Это тоже не вразумляет Дона Жуана. Только почувствовав, что его жжет пламень от руки Командора и что он умирает, он просит священника. Да и то, похоже, для того чтобы избежать мучений, а не от сокрушенного сердца.
Таким образом, смерть Дон Жуана имеет и духовное значение – Дон Жуан своей жизнью создал много поводов для покаяний или если сказать по другому, Бог предоставил Дону Жуану огромные возможности для покаяния, но упорство Дона Жуана в противлении заповедям Божьим, выполнение которых является необходимым для духовного роста сделали его жизнь бессмысленной, бесполезной с точки зрения спасения души. И его физическая смерть является одновременно смертью духовной.
Доктор Фауст Гёте, на первый взгляд, герой совсем другого типа. Господь называет его «своим рабом», хотя Мефистофель и выражает в этом сомнения:
Да, странно этот эскулап
Справляет вам повинность божью,
И чем он сыт, никто не знает тоже.
Он рвётся в бой и любит брать преграды,
И видит цель, манящую в дали,
И требует у неба звезд в награду
И лучших наслаждений у земли,
И век ему с душой не будет сладу,
К чему бы поиски не привели.[39]
В итоге спора на небесах, Господь дает Мефистофелю полномочия испытывать Фауста:
Они тебе даны. Ты можешь гнать,
Пока он жив, его по всем уступам
Кто ищет – вынужден блуждать[40]
Таким образом, тема раздвоенности, спора обозначена еще в самом начале романа: Мефистофель верно подмечает, что Фауст стремится одновременно заполучить и мир людей и небесные сферы. Да и сам спор о судьбе Фауста между Богом и Мефистофелем тоже подчеркивают дуальность того, что будет происходить далее.
Восклицание Фауста:
Но две души живут во мне
И обе не в ладах друг с другом
Одна, как страсть любви, пылка
И жадно льнет к земле всецело,
Другая вся за облака
Так и рванулась бы из тела…[41]
обнаруживает глубокий внутренний конфликт Фауста и готовит читателя к тому, что такое душевное напряжение должно быть в чем то разрешено. Душа Фауста как – бы растянута между двумя крайностями. Выдерживает ли она такое напряжение? Или доктор таки совершит однажды движение, которое прервет этот хрупкое сосуществование противоположностей? Сделает ли он выбор или покорится судьбе?
Все эти вопросы возбуждаются разговорами Фауста о своей душе.
Далее мы увидим – что его состояние, его душа – это то, на чём сосредоточена вся жизнь Фауста. Все окружающие его люди лишь тени, отвлекающие или раздражающие своим присутствием. Они все - лишь фрагменты его биографии, его способ прийти к самому себе. Всякая встреча с другим – эта встреча с самим собой. Встречи с другим не происходит, а потому Фауст обречен на одиночество.
|
|
|
Но вновь безволье, и упадок,
И вялость в мыслях, и разброд.
Как часто этот беспорядок за просветленьем настаёт
Паденья эти и подъемы
Как в совершенстве мне знакомы!..
Жизнь Фауста полностью сосредоточена на его тоске. Она же и становится поводом, основанием для начала переговоров с чёртом, о чем тот и заявляет:
Я убежден, поладить мы сумеем
И сообща твою тоску развеем[42]
«Бог, обитающий в груди моей
Влияет только на моё сознанье
На внешний мир, на общий ход вещей
Не простирается его влиянье.
Мне тяжко от неполноты такой,
Я жизнь отверг и смерти жду с тоской»[43]-
откровенничает с чёртом Фауст, в ответ.
И Мефистофель и Фауст отрицают жизнь (еще при первой встрече с доктором Мефистофель называет себя духом отрицания), только вот какая разница между ними – у Мефистофеля есть цель – он соперничает с Богом и, отрицая его мироздание, утверждает таким образом себя. Мефистофель не относит себя к тому миру, о котором говорит Фауст, хоть и предстает фигурой иногда более реалистичной чем Фауст. Что и понятно – ведь реальность Фауста формирует он, Мефистофель.
Фауст же – отрицая жизнь, признавая тщету существования отрицает себя самого. Он ведь вообще не признаёт ничье существование. Даже Бог существует у него в груди. У Фауста единственная цель – достигнуть полноты, которая избавит его от страданий.
Фауст и не думает в этот момент о том, что то, что ему не хватает – это любви: любви женщины, любви к женщине. Да и вообще встает вопрос – способен ли Фауст что – ни будь чувствовать по отношению к другим людям, находясь во власти своих выяснений и расчетов.
В этом он полностью противоположен Дон Жуану, который, как мы помним, только и занимался тем, что подтверждал факт своего существования через свои «озорства и проказы», как он сам называл вереницу осуществляемых им обманов. Дон Жуан нашел свой путь наполнения. он живёт в мире, где много людей, преимущественно женщин. Дон Жуан доказывает своё превосходство, поэтому он не один. Дон Жуан – первый, господствующий, бесконечно превосходящий всех, но он не один, все остаются.
|
|
|
Еще одно отличие между Фаустом и Дон Жуаном: это их отношения с Богом.
Дон Жуан сам соревнуется с Богом. Это его личное противостояние. Фауст же – становится инструментом пари между Богом и Мефистофелем, заключив с последним договор – что Мефистофель служит ему верой и правдой до тех пор, пока он, Фауст не почувствует полноту жизни, не воскликнет «остановись мгновение, ты прекрасно». С этого момента Фауст попадет в услужение к чёрту.
Что же всё таки роднит образы Дон Жуана и Фауста?
Вглядимся в отношения Фауста и Гретхен.
Фауст влюбляется в Маргариту, Гретхен, глотнув эликсир, которую ему преподнесла ведьма, естественно при содействии Мефистофеля.
«Глотнув настойки, он Елену
Во всех усмотрит непременно»[44]
Вот основа любви Фауста к невинной девушке.
Фауста сразу же, как и предсказывал Мефистофель, обуревает страсть к Маргарите и он требует от Мефистофеля, чтобы тот «свёл» его с девушкой.
Мефистофель его пытается остановить, рассказывая о невинности красавицы:
Ты судишь как какой – то селадон.
Увидят эти люди цвет, бутон,
И тотчас же сорвать его готовы.
Всё в мире создано для их персон.
Для них нет в жизни ничего святого.
Нельзя так милый, больно ты востёр.[45]
Но Фауст, с горячностью, свойственной и Севильскому озорнику заявляет
Я эту ненаглядную красу
В своих объятьях нынче унесу
Или расторгну наше соглашенье[46]
Такое начало любви Фауста к Гретхен делает всю историю похожей на морок. Похоже, что если бы мимо шла не Гретхен, а другая женщина, результат был бы тем же.
Однако, Фауст видит Маргариту и волнение, которое его охватывает тут же приписывает вспыхнувшей любви. Он жаждет обладать Маргаритой, хочет ей наполниться.
Он наслаждается её невинностью совсем не по-рыцарски, а предвкушая обладание ею:
Не бойся ничего!
Пусть этот взгляд
И рук пожатье скажут
О необъятном том,
Пред чем слова – ничто,
О радости, которая нам свяжет Сердца.
Да, да, навеки без конца!
Конец – необъяснимое понятье.
Печать отчаянья, проклятья
И гнев творца.[47]
Вот что ждет Фауст – наполниться вечной радостью. На меньшее он не согласен. Он не может примириться с конечностью всего живого, он хочет обладать необъятным и вечным. В пределе – божественным. божественным смыслом. Непостижимость невинной женственности приводит Фауста в восторг, и он тут же падает в пучину страсти и желания обладать. Понимал ли он, что этим он сам разрушает так желанную ему вечную радость? Ведь вечность – только у Бога. Человеческая страсть – конечна. И нужно либо иметь мужество видеть это, разделяя в любви к одной женщине свою страсть и поклонение её женственности, либо – перед нами Севильский озорник Дон Жуан.
Мы полагаем, что Фауст и Дон Жуан совпадают по своей интуиции обладать вечной наполненностью и безошибочно находят источник – любовь женщины. Рознит их только то, что Дон Жуан ни на минуту не верит тому, что сам говорит, а Фауст полностью погружается в иллюзорный мир страстной любви, старательно подставленный ему Мефистофелем, хотя и чувствует пагубность охватившей его страсти.
К чему же приводит Фауста «прыжок с обрыва» вместе с любимой им Маргаритой?
Страсть вконец овладевает Фаустом, за ней он уже не видит ни Маргариты, ни пошлости ситуации, которую перед ним цинично выпячивает Мефистофель. И вот – первая смерть – Мефистофель убивает брата Гретхен, который с солдатской прямотой перед смертью расставляет все по своим местам. Он горюет о содеянном Гретхен и предупреждает о тяжелых последствиях. Так луч реальности проник в туман чувственного бреда, сфабрикованного Мефистофелем.
Что же Фауст?
Он сбегает с места преступления и предается веселью в Вальпургиеву ночь. Случайно обращает внимание он на образ, который возвращает его мысль к Гретхен. Он вспоминает о ней с сожалением, не со страстью. Преданная любовь невинной девочки не стала для Фауста тем самым «остановись мгновение».
И хоть Фауст рвется, естественно. С помощью Мефистофеля, спасти Гретхен из темницы, делает он это ради себя, пытаясь сохранить остатки чести в своих глазах.
Гретхен это уже не важно. Душевные муки и осознание последствий её страсти довели ее до безумия. И с обостренным чутьём сумасшедшей она прозревает и равнодушие Фауста, и нечистоту Мефистофеля. Ей некуда не к кому бежать. К тому же – она раскаивается и готова принять смертную казнь. Тем самым юная девочка поднимается над тем адом, в который превратилась её жизнь с вмешательством в неё Фауста. Этим она спасает себя для жизни вечной.
А Фауст продолжит искания полноты духа уже в другом месте, не сознавая того, что его счеты с Маргаритой совсем не сведены. Он искал в девушке Вечную женственность, но оказался неспособным увидеть, разглядеть в ней Прекрасную Даму, которой можно служить. Он увидел лишь невинную простушку, насытился ей и оставил одну. И это перекликается с темой богохульства Дон Жуана. Как и Дон Жуан, Фауст свои невнятные отношения с Божественным «подкрепляет» уничижающей невнятностью отношений с Маргаритой.
5.2. Гарри и Гермина в романе Германа Гессе «Степной волк»
Отношения Гарри и Гермины в романе «Степной волк» завершают наш ряд литературных примеров, характеризующих путь развития мифологем мужского и женского. Гарри продолжает тему двойственности души, только в нём мы видим уже героя ничего не ищущего, он обращен на самого себя и в себе видит пустоту, отсутствие основы и смысла жизни. Что может увидеть в женском такое мужское? Гарри тянется к Гермине, как к источнику радости жизни, одновременно чувствуя в ней ту же самую пустоту, что и в нем самом. И в этих взаимоотношениях гари регрессирует в несколько детскую, зависимую позицию относительно Гермины.
В «Степном волке» мужское и женское, лишенные своего единства на всех парах несутся к саморазрушению.
Отношения Гарри и Гермины являются центральным сюжетом романа Германа Гессе «Степной волк» если, конечно в нем возможно «нащупать» этот самый центр. Ведь вся книга, как мы уже сказали, об иллюзорности единства человеческой души.
«Тут надо сделать еще одно замечание. Людей типа Гарри на свете довольно много, к этому типу принадлежат, в частности, многие художники. Все эти люди заключают в себе две души, два существа, божественное начало и дьявольское, материнская и отцовская кровь, способность к счастью и способность к страданию смешались и перемешались в них так же враждебно и беспорядочно, как человек и волк в Гарри. И эти люди, чья жизнь весьма беспокойна, ощущают порой, в свои редкие мгновения счастья, такую силу, такую невыразимую красоту, пена мгновенного счастья вздымается порой настолько высоко и ослепительно над морем страданья, что лучи от этой короткой вспышки счастья доходят и до других и их околдовывают. Так, драгоценной летучей пеной над морем страданья, возникают все те произведения искусства, где один страдающий человек на час поднялся над собственной судьбой до того высоко, что его счастье сияет, как звезда, и всем, кто видит это сиянье, кажется чем‑то вечным, кажется их собственной мечтой о счастье.»[48]
Гарри с Герминой встречаются в тот момент, когда Гарри замученный в очередной раз борьбой противоположностей внутри себя забрел в бар, как в единственно возможное убежище. Там он и познакомился с девушкой. Интересно, что Гермина сразу же вырисовывается как вполне целостная натура, по крайней мере, как натура целеустремленная. В ней, кажется, противоположности не борются, а соседствуют, не создавая единства, но и не конфликтуя друг с другом.
«– Нет, я не набожная, к сожалению, но когда-то была набожная и когда-нибудь еще буду опять. Ведь времени нет для набожности.
– Времени нет? Разве для этого нужно время?
– Еще бы. Для набожности нужно время, больше того, нужна даже независимость от времени! Нельзя быть всерьез набожной и одновременно жить в действительности, да еще и принимать ее тоже всерьез – время, деньги, бар «Одеон» и все такое.»
Эта «авто» характеристика – как проблеск надежды в полном мрачного абсурда мире Гарри. В ней заявлено существование двух миров – «нашего» - мира материального и мира духовного, божественного – который существует по иным законам и в котором пребывать можно только «над временем». Гермина, в отличие от Гарри, как бы знает куда идет ее жизнь. И, кстати, по сюжету романа она действительно всегда будет знать – куда идёт она, куда нужно идти Гарри, чем и с кем ему заниматься. «Маленький Гарри» - называет Гермина своего нового друга в их первую встречу… И далее этот оттенок материнского сохраняется, возможно именно он и делает Гермину такой притягательной – с материнской властностью она готовит Гарри к чему-то понятному только ей … Хотя сам Степной Волк уверен, что он знает… она попросит его убить её, но после того, как влюбит в себя…
Что же это за отношения? Или, скорее, поставим другой вопрос – насколько возможна любовь между мужчиной и женщиной в дуальном мире Степного волка.
Дуальность, как неспособность к единству – очень тревожный симптом в романе Гессе. Это свидетельствует о неспособности удержать личность, об отходе о традиционно западных, христианских основах самосознания. Об изменении направления движения человеческого духа. В христианстве – все направлено к Богу, к единому. Человек приводит к Богу себя целиком. А в любви мужчина и женщина имеют возможность раскрыть Бога еще в этой жизни.
Раздвоенность – свидетельствует об отказе от движения к Богу и, следовательно, немедленно редуцируется значение любви как таковой и любви между мужчиной и женщиной в частности. Если Бог исключается из жизни, то что остается в отношениях между мужчиной и женщиной? Жажда наполниться за счет другого – и уже неважно физически или духовно. Главное, что отношения между мужчиной и женщиной из служения друг другу переворачиваются в полную себе противоположность. Вместо отдачи любимому человеку, ожидание личного наполнения от того, кто стал «объектом» любви.
«Я понимал свое состояние с полной, беспощадной ясностью, понимал, что не что иное, как невыносимый раздор между неспособностью жить и неспособностью умереть делает столь важной для меня эту маленькую красивую плясунью из «Черного орла». Она была окошечком, крошечным светлым отверстием в темной пещере моего страха. Она была спасением, путем на волю. Она должна была научить меня жить или научить умереть, она должна была коснуться своей твердой и красивой рукой моего окоченевшего сердца, чтобы оно либо расцвело, либо рассыпалось в прах от прикосновения жизни.»[49]
Возможно, что внутренняя расщепленность главного героя, доведенная до предела к последним страницам романа и есть следствие отказа от Бога. Между Гарри и Герминой есть одна небольшая разница. Гермина хотя бы помнит о набожности и возможно, это позволяет соединить в себе тот мир, который в Гарри распадается на тысячи частей.
Интересно и то, что в след за Шопенгауэром, Гессе предлагает просто созерцать за тем, что происходит. Человек не может повлиять на проявления мировой воли. К тому же «дуальный человек» не может постигнуть единого смысла собственной жизни, также как не может он найти смысл в разрозненных событиях, постоянно расщепляемой им жизни.
«Никакое знание, никакое понимание для меня уже ничего не значило, ведь именно этим я был перекормлен, и в том‑то и была для меня самая острая, самая унизительная и позорная мука, что я так отчетливо видел, так явно сознавал свое состоянье. … Я мог бы сказать самые умные и тонкие вещи о связях и причинах моего страданья, моей душевной болезни, моего помешательства, моего невроза, эта механика была мне ясна. Но нужны были не знанье, не пониманье, – не их я так отчаянно жаждал, – а впечатления, решенье, толчок и прыжок.»[50]
При этом и Гарри и Гермина, каждый по своему, обращены исключительно на себя. Для Гарри нет ничего более важного, чем его внутренний диалог между «волком» и «человеком». Внутренний мир Гермины не прописан столь явно, и мы, в общем то вынуждены верить автору, который вкладывает в уста Гермины слова о том, что она такая же как Гарри, хотя всё ее поведение это не подтверждает.. во всем остальном - Гермина, как мы уже говорили выше, вполне понимает кого и как можно использовать в нашем мире. Что любопытно – они оба одиноки, и именно в следствие этой обращенности на самих себя…
И чем больше Гарри вглядывается в свой мир, тем больше он распадается… ни человек, ни волк не могут стать для него опорой и, отдавшись во власть Гермины, Гарри окончательно теряет какую бы то ни-было надежду на обретение этой опоры. Теперь им управляет Гермина.
«Я не влюблена в тебя, Гарри, как и ты не влюблен в меня. Но ты нужен мне так же, как тебе нужна я. Я нужна тебе сейчас, сию минуту, потому что ты в отчаянье и нуждаешься в толчке, который метнет тебя в воду и сделает снова живым. Я нужна тебе, чтобы ты научился танцевать, научился смеяться, научился жить. А ты понадобишься мне – не сегодня, позднее – тоже для одного очень важного и прекрасного дела. Когда ты будешь влюблен в меня, я отдам тебе свой последний приказ, и ты повинуешься, и это будет на пользу тебе и мне.»[51]
Она ввергает его в водоворот непривычно чувственных событий, стягивая собой для Гарри окружающий мир. Когда речь идет о Гермине – мы не встречаем в этом отдельных частей Гарри. Похоже, она, умея жить между набожностью и баром, единственная смогла поселиться в обоих Гарри сразу. Хотя это единственный намек на какую то целостность. Все остальное, происходящее между Гарри и Герминой, является органичной частью бессмысленного мира, в котором живут Гарри и Гермина.. мы бы даже сказали, что это части тех миров, в которых живут Гарри и Гермина.
Потому что это, безусловно разные миры, которые никак к одному не сводятся и не открываются один другому в отношениях. И здесь тоже можно легко уловить шопенгауэровские мотивы – о том, что человек страдает от неисполненных желаний, то удовольствие – это миг, когда страдания отступают и то, взамен исполненных желаний появляются новые – неисполненные… от этих страданий можно убежать в созерцание, потеряв себя самого в объекте созерцания, хоть ненадолго.
Важно, что оба героя убегают от себя, всматриваясь в смерть. А это уже предельное «созерцание», явно несовместимое с понятием любви, которая «все терпит, не превозносится…»
Герои рыцарских романов шли на смерть ради сохранения любви, то есть, они выбирали вечное единение в Боге, выбирали венную жизнь – это помогало пережить им все разлуки, трудности в жизни «этой».
Гарри и Гермина в центр своей жизни ставят себя, но без Бога, без высшего управляющего смысла они оба пусты. Им по- прежнему нечем наполнить себя, друг друга, они не способны нигде увидеть полноты, потому что полноту дает Дух, Дух Божий. Все что возможно в такой связи между мужчиной и женщиной – это страсть. Ведь в страстных отношениях мужчина и женщина хотят получить друг друга в чувственное обладание. Получить другого, чтобы наполниться. Без любви отдающей, жертвенной - страсть опустошает, лишает человека свободы выбора, а иногда и разума вообще. Именно по этому пути пошел Степной Волк Гарри и этот путь привел его в «магический театр не для всех», где Гарри Галлер практически прекратил свое существование как единая личность – он позволил быть в себе множественности автономных живых существ, удерживая лишь одно намерение – выполнить приказ Гермины, убить её. Нам, читателям даже непонятно, происходят ли «театральные» события наяву или это плод больного воображения Гарри. Понятно одно, Гарри Галлеру не удалось убежать от себя, вверив себя в руки Гермины. Гарри старательно выполнял её приказы, выполнил и последний. Но это, пусть даже мнимое убийство, не освободило Гарри. Напротив, каким - то парадоксальным образом, из фантасмагорических описаний событий в театре души Гарри Галлера чувствуется неизбывная сила жизни. И именно эта сила решает кому когда жить, а когда умереть.
Принятие жизни – именно это действие недоступно Гарри Галлеру, полноты жизни не хватает Гермине – Герман Гессе прекрасно иллюстрирует это своим романом, оставаясь верным мировоззрению Артура Шопенгауэра, ставящего в центр всего – волю человека. Именно поэтому, соглашаясь, с этим утверждением невозможно говорить о любви, ведь если в центре мироздания – моя воля – все остальные ей починены, а любовь требует служения и возможна только в том случае, когда происходит встреча двоих и в этой встрече двое отказываются от своей воли, освобождая, таким образом место для любви.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В настоящей работе мы ставили своей целью раскрыть культ Прекрасной Дамы в рыцарской культуре, не только как основополагающую мифологему, до сих пор оказывающую существенное влияние на европейскую культуру, но и как доминанту в культуре отношений между мужчиной и женщиной.
Для того, чтобы выполнить эту задачу в рамках одной работы мы выбрали наиболее знаковые произведения искусства, литературы для того, чтобы на их примере обозначить этапы развития мифологем мужского и женского и продемонстрировать их характерные черты.
Мы полагаем, у нас получилось главное – мы обозначили, что череда исторических периодов со сложившимися внутри них представлениями о мужском и женском не просто набор этапов, с завершением одного из которых следующий заново формировал свои представления об интересующих нас предметах. С нашей точки зрения, в период от архаики до средних веков – каждый из последующих периодов вбирал в себя мифологему предыдущего и на этой основе достраивал что – то своё, новое. То есть образ Рыцаря и Прекрасной Дамы вобрали в себя образы женского и мужского от архаики до, собственно, средневековья и все это принесли в дар друг другу. Не побоимся прозаического сравнения – эти образы – как луковицы – цельные по форме, но, при желании, можно разглядеть слои.
И если исторический период до средневековья можно характеризовать как период роста этих «луковиц», то период после средневековья до наших дней – это, без сомнения, период увядания. По крайней мере культурального. Мы видим, как в литературе появляются герои нисводящие с пьедестала как мужчину, так и женщину. Их взаимоотношения принимают все менее явные очертания, вплоть до полного распада.
На наш взгляд, это говорит о том, что достигнув наивысшей точки развития в образах Рыцаря и Дамы, культура не удерживает эти образы целиком. Этому способствует секуляризация культуры и десакрализация отношений между мужчиной и женщиной в частности.
Так или иначе, человеческая душа, потеряв духовные ориентиры христианства начинает искать утешения в удовольствиях нашего мира, то есть пускается в обратный путь – от христианства. Это ностальгическое путешествие и в мир античности и, судя по Гарри Галлеру, даже в архаику.
Такие путешествия, которые мы можем рассматривать как «падения» с высокой ступени образов Рыцаря и Прекрасной Дамы, могут быть различными по форме и яркими по содержанию. И все же их роднит одно – страдания героев, которые не находят разрешения в таких отношениях. И их разрешение находят лишь те, которые находят в себе силы вернуться к образу любви – служению, образце который нам дает культ прекрасной дамы в рыцарской культуре.
Рыцарское служение Прекрасной Даме дает возможность сакральному, божественному раскрыться в отношениях между мужчиной и женщиной. Божественная любовь доступна и мужскому и женскому и наполняет их вместе и каждого в отдельности.
Рыцарство - первым в истории культуры самоумаляет мужское достоинство, ставя его на колено перед женским. А женское, в ответ, одаривает своей любовью Рыцаря – любовью, часто несущей опасность для простого благополучия Дамы. В этой взаимной самоотмене и появляется место для божественного, которое по сути и являет себя через самопожертвование, взаимное служение и бескорыстную любовь.
При этом остается некоторая беспочвенность рыцарства как такового, а соответственно, привнесенного им в культуру культа прекрасной дамы, которая выражается в том числе в том, что Прекрасная Дама, как правило, замужем и её любовь к рыцарю, поэтому, свершается в ситуации не имеющей выход в мир повседневности, в мир ее реальной жизни.
Эта беспочвенность, и выявляет духовные корни рыцарского служения прекрасной даме.
Более того, наши экскурсы в более почвенные периоды «до» и «после» рыцарства, позволяют нам заключить, что к почве привязаны лишь ролевые действия женского: мать, хозяйка дома, источник наслаждения для мужчины, помощница, советчица.
При этом, нам было важно продемонстрировать взаимоотношения мужского и женского разных периодов именно с тем, чтобы показать, что мужское приходит к своей точке наивысшего развития тогда, когда понимает, что в его полноту, в его космос женское тоже включено. И, задача мужчины – стать тем самым космосом, который оформит женщину. Это становится возможным тогда, когда в женском, хаотичном начале мужское прозревает женственную суть – чистоту, невинности, смирения, служения Богу, самопожертвования. Это становится возможным тогда, когда в Богородице и материнство. И любовь к Сыну становятся бесстрастным служением Богу. Перед такой женщиной мужчина становится на колено. Ради такого мужчины, женское становится Прекрасной Дамой, неся в мир отблеск добродетели Девы Марии, соединенной с античной способностью любить страстно и не жалея жизни ради любви.
С появлением образов Рыцаря и Дамы закончилось историческое культуральное развитие отношений мужчины и женщины так как была достигнута наивысшая точка их проявлений.
Все что происходит в культуре после Дамы и Рыцаря – это, как мы уже говорили, рефлексия на тему удержания или не удержания высоты, заданной средневековыми образами. Оно способствует развитию и обогащает самосознание мужчин и женщин разных эпох, создавая мифы вокруг того, что в период высокой культуры было спрятано под спудом профанности и непристойности. Так мы получаем Фауста и Гретхен, Дон Жуана и его дам и далее следуем за Гарри и Герминой в их внутренний мир, который они делают похожим на театр и сами в нем пропадают.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Абрамян Е.Г. У истоков культурной традиции. Ташкент, 1988.
2. Абульханова К.А. О субъекте психической деятельности. М., 1975.
3. Агеев B.C. Межгрупповое взаимодействие. Социально-психологические проблемы. М.,1990.
4. Амелина Е. Понятие «Цивилизация» вчера и сегодня. // Общественные науки и современность.- 1992. - №2.
5. Арнольдова А.И. Введение в культурологию. М.; Народная Академия культуры и общечеловеческих ценностей, 1993.
6. Артановский С.Н. Историческое единство человечества и взаимное влияние культур. Л., 1967.
7. Багно В.Е. Дон Жуан // Пушкинская энциклопедия, электронное издание ИРЛИ РАН, 2006-2009 [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=294.
8. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре.- СПб.,1993.
9. Баллер Э.А. Преемственность в развитии культуры.- М.,1969.
10. Бальмонт К.Д. Тип Дон Жуана в мировой литературе // Иностранная литература. 1999. № 2. С.181–183.
11. Басовская Н.И. Человек в зеркале истории.// Москва, Астрель, 2011
12. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Худож. лит., 1972.
13. Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека.- Париж, 1939.
14. Бессмертный Ю.Л. Казус Бертрана де Борна, или «Хотят ли рыцари войны»? // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. М, 1999, С.131-148.
15. Бехтерев В.М. Избранные работы по социальной психологии.- М.,Наука, 1994.
16. Борзова Е.П. История мировой культуры 2-е изд., стер.- СПб.: Издательство «Лань», 2002.
17. Бромлей Ю.В. Новая обрядность важнейший компонент советского образа жизни //
18. Брюнель-Лобришон Ж., Дюамель-Амадо К. Повседневная жизнь во времена трубадуров XII—XIII веков.//Живая история: повседневная жизнь человечества, 2003
19. Вейс Г. История цивилизации. Архитектура, вооружение, одежда и утварь. Т. 2. М., 1999.
20. Виоле-ле Дюк Э. Жизнь и развлечения в средние века. СПб, 1997.
21. Волков Ю.Г. Личность и гуманизм. Челябинск, 1995.- С. 31.
22. Вышеславцев Б.П. Этика преображенного эроса – М.: Республика,
23. Гальцева Р.А. Западноевропейская культурфилософия между мифом и игрой // Самосознание европейской культуры XX века: мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе: Сб. науч. тр. /Сост. Р. А. Гальцева. М.: Политиздат 1991.- 366 с.
24. Гаспаров М.Л. О стихе. О стихах. О поэтах. М, Новое литературное обозрение, 1995
25. Гвардини Р. Конец нового времени // Вопросы философии, 1990, № 4, С. 127-163.
26. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. — Санкт-Петербург: Наука, 1993. 340 с.
27. Губман Б. Л. Смысл истории: Очерки современных западных концепций. — М.: Наука, 1991.-192 с.
28. Гуманизм // Философский энциклопедический словарь. -М.: 1989. С. 139.
29. Гуревич П.С. Разрушительное в человеке как тайна./ Э.Фромм Анатомия человеческой деструктивности. М.: Республика, 1994.- С. 3-14.
30. Гуревич А.Я. Средневековая литература и ее современное восприятие. // Из истории культуры средних веков и Возрождения. М., 1976.
31. Гуревич П.С. Философия культуры. М.: АО «Аспект - Пресс», 1994.
32. Давидович В.Е. Онтология культуры // Культурология: Сб. науч. тр./ отв. ред. И. Жиляков. Ростов н/Д: Феникс, 2000. -608с.
33. Даркевич В.П. Народная культура средневековья: светская праздничная жизнь в искусстве IX-XIV вв. М., 1988.
34. Дон Жуан русский: антология / сост, предисл. и примеч. А.В.Парина. М.: Аграф, 2000. 576 с.
35. Драч Г.В. Культурология как система знания // Культурология: Сб. науч. тр. / Отв. ред. И. Жиляков. -Ростов к/Д: Феникс, 2000. 608с.
36. Дюби Ж. Куртуазная любовь и перемены в положении женщин во Франции XII в. // Одиссей. Человек в истории, Москва, 1990
37. Дюби Ж. Время соборов, Искусство и общество, 980-1420. М., 2002.
38. История Европы. Т. З: От Средневековья к Новому времени (конец XV — первая половина XVII века). М.: Наука, 1993. — 656 с.
39. История средних веков. В 2 т.: Учеб. для вузов по спец. «история» / Под ред. З. В. Удальцовой и С. П. Карпова. Т. 1 — М.: Высш. шк., 1990.-495 с.
40. История Средних веков: От Карла Великого до Крестовых походов (7681096) / Сост. М. М. Стасюлевич. — 3-е изд., испр. и доп. — М.: ООО «Издательство ACT»; СПб.: ООО «Издательство Полигон», 2001. -688 е., ил.
41. Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. / Сост. A.M. Руткевич. М.: Политиздат, 1990. - 415 с.
42. Кант И. Критика чистого разума. М.: Наука, 1998. - 655с.
43. Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М, 1987.
44. Кармин А.С. Культурология. СПб.: Издательство «Лань», 2001.
45. Клакхон С., Келли В. Понятие культуры // Человек и социокультурная среда, вып. 2., М., 1992.
46. Кинелев В.Г., Миронов В.Б. Образование, воспитание, культура в истории цивилизации; М.: Гуманит.изд.центр. ВЛАДОС, 1988.
47. Кочетков В.В. Психология межкультурных различий. Саратов., 1998.
48. Кребер А., Клакхон С. Культура. Критический анализ концепции и дефиниции. М.,1992.
49. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992.
50. Лосев А. Ф. и др. Античная литература. Под ред. А. А. Тахо-Годи. М., ЧеРо, 2001.
51. Малов В.И. Рыцари.// АСТ.Астрель, Москва, 2004
52. Маркова Л. А. Философия из хаоса. Ж. Делез и Ф. Гваттари о философии как творчестве концептов // Вопросы философии, 2002, № 3, С. 147-159.
53. Маркарян Э.С. Очерки теории культуры. Ереван., 1969.
54. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Сост., предисл. В.Ю. Кузнецова.-М.: ООО»Издательство АСТ», 2003.-526с.
55. Мартынов В.Ф. Мировая художественная культура". - Минск, Тетра Системе, 2004.
56. Мелетинский Е.М. Средневековый роман. М, 1983.
57. Михайлов А.Д. Легенда о Тристане и Изольде. М., 1986.
58. Михиенко С.А. Эволюция образа Дон Жуана в русской литературе XIX-XX веков: дис. канд. филол. наук: 10.01.01. Пятигорск, 2001. 166 с.
59. Мор Т. Утопия. М.-Л.: Изд. АН СССР, 1947. 266с.
60. Немов Р.С. Психология. В 3-х кн. Кн.1. Общие основы психологии. Изд.З-е.М.,1998.
61. Новиков С.В., Маныкин А.С., Дмитриева О.В. Всеобщая история, Москва, АСТ,2003.
62. Новоселов В.Р. Дуэльный кодекс: теория и практика дуэли во Франции XVI века. // Одиссей. Человек в истории. 2001, С. 216-234.
63. Носов К. С. Рыцарские турниры. СПб, 2002.
64. Ортега-и-Гассет X. Этика. Философия культуры / Сост. В. Е. Вагно.- М.: Искусство, 1991.- 588с.
65. Оссовская М. Рыцарь и буржуа. М., 1987.
66. Оуэн Р. Об образовании человеческого характера: новый взгляд на общество. СПб.: Изд. И.И. Билибина, 1881. -182 с.
67. Пастуро М. Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей Круглого стола. М., 2001.
68. Перну Р. Ричард Львиное Сердце. М., 2000.
69. Перну Р. Алиенора Аквитанская.// СПб, Евразия, 2001
70. Печников Б.А. "Рыцари церкви. Кто они?" Москва, Издательство политической литературы, 1991.
71. Пинский Л.Е. Магистральный сюжет: Ф.Вийон, В.Шекспир, Б.Грасиан, В.Скотт. М.: Советский писатель. 1989. 416 с.
72. Плутарх. Антология философии. Т.1. -М.,1969
73. История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение. Учебное пособие., Практикум. – М., «Флинта-Наука», 2011. – 312 с.
74. История зарубежной литературы Средних веков. Учебное пособие. – Гриф УМО. – Ставрополь, 2011. – 301 с.
75. Поппер К.Р.Открытое общество и его враги. М.: Культурная инициатива, 1992. - Т. 1. - 446 с.
76. Пророков М., Одесский М. Массовая культура существовала уже в гомеровские времена // Общественные науки. -1990. №5.- С.11-14
77. Радциг С. И. История древнегреческой литературы. М, Высшая школа, 1977.
78. Розов М.С. Структура цивилизации и тенденции мирового развития. -Новосибирск, 1992.
79. Россия и мир. Учебник по истории в 2-х частях. Москва, Владис, 2002.
80. Руа Ж. Ж. История рыцарства. М., 2001
81. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М.,1946.
82. Руткевич А. М. «Анатомия деструктивности» // Вопросы философии. 1991. - №9. - С. 161-170.
83. Рябова Т.Б. Женщина в истории западноевропейского средневековья. Иваново, 1999
84. Сапронов П.А. Культурология: Курс лекций по теории и истории культуры.-2-е изд., С-Пб,: Лениздат; Издательство «Союз», 2001.- 560с., ил.
85. Сартр Ж. П. Стена / Сост. А.А. Лаврова. М.: Политиздат, 1992.- 480 с.
86. Сильвестров В.В. Философское обоснование теории и истории культуры. -М.,1990.
87. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество/ Сост. А.Ю.Согомонов. М. Политиздат, 1992. – 380 с.
88. Сорокин П.А. Человек, цивилизация, общество. М.1992.
89. Тронский И.М. История античной литературы. М, 1988
90. Уаит Л.А. Понятие культуры // Антология исследования культуры. Т.1. Интеграция культуры. СПб., 1997.
91. Флори Ж. Идеология меча. Предыстория рыцарства. СПб, 1999.
92. Франкфорт Г., Франкфорт Г.А., Дж. Уилсон, Т. Якобсен. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека. Наука, М, 1984.-235 с.
93. Хёйзинга Й. Осень Средневековья. М., 1988.
94. Хёйзинга Й. Homo Ludens; Статьи по истории культуры. / Пер. с гол. Д. В. Сильвестрова — М.: Прогресс — Традиция, 1997. — 416 с
95. Чавчавадзе Н.З. Культура и ценности. Тбилиси, 1984.
96. Чебоксаров Н.Н., Чебоксарова М.А. Народы. Расы. Культуры. М.,1985.
97. Юнг К.Г. Бог и бессознательное: М.: Олимп, ООО «Издательство АСТ – ЛТД», 1998.-480 с.
98. Ястребицкая А.Л. Праздники и торжества в средневековой Европе в свете современных исследований: темы, проблематика, подходы к изучению.//Культура и общество в средние века – раннее новое время. Методика и методология современных историко-антропологических и социокультурных исследований. М., 1998. С. 100 – 185.
99. Ярхо ВН. Древнегреческая литература. Эпос. Ранняя лирика. М, Лабиринт, 2001.
100. Ярхо. В.Н. Аристофан и его время. М., Лабиринт, 2001.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ФАКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА
1. Бернарт де Вентадорн. Песни. http://www.rulit.net/author/ventadorn-bernard-de/pesni-download-free-295547.html
2. Библейские тексты Ветхого и Нового Завета
3. Герман Гессе. Степной Волк. http://www.hesse.ru/books/read/?book=wolf
4. Гете И. Фауст http://lib.ru/POEZIQ/GETE/faust.txt
5. Гомер «Илиада». http://www.100bestbooks.ru/read_book.php?item_id=332&page=4
6. Кретьен де Труа «Ивейн или Рыцарь со львом», Средневековый роман и повесть. Москва: Художественная литература, 1974 (Библиотека всемирной литературы. Серия первая). http://www.gramotey.com/?open_file=1269084375#TOC_id1444629
7. Кретьен де Труа «Эрек и Энида. Клиженс». Наука, М-1980.
8. Ксенофонт. Домострой. http://ancientrome.ru/antlitr/ksenoph/socratic/ds-f.htm
9. «Легенда о Тристане и Изольде М, Наука, 1976
10. Лонг. Дафнис и Хлоя, http://fanread.ru/book/2835119/?page=1
11. Мелори Т. «Смерть Короля Артура», М., "Художественная литература", 1991. http://modernlib.ru/books/melori_tomas/smert_artura/read/
Мигель де Сервантес Сааведра. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. http://lib.ru/INOOLD/SERVANTES/donkihot1.txt
13. Мифы и легенды народов мира. http://www.legendami.ru/bod/egypt/main.htm
14. Песнь о Роланде, http://modernlib.ru/books/srednevekovaya_literatura/pesn_o_rolande/read/
15. Тирсо де Молина. Севильский озорник или каменный гость. http://lib.ru/INOOLD/MOLINA/molina1_1.txt
16. Харитон. Повесть о Любви Херея и Каллирои http://myriobiblion.byzantion.ru/hariton/harit1.htmю
17. Эсхил. Эвмениды, http://lib.ru/POEEAST/ESHIL/eshil1_4.txt
[1]. П.А. Сапронов «Культурология. Курс лекций по теории и истории культуры», Издательство «Союз», Санкт-Петербург, 2001 г, Стр. 71
[2] Г. Франкфорт, Г.А. Франкфорт, Дж. Уилсон, Т. Якобсен «В преддверии философии», «Наука», М, 1984, с.147
[3] http://www.bogi-i-bogini.com/index.php?option=com_content&view=article&id=197:2012-07-25-17-18-27&catid=8&Itemid=316
[4] Гомер «Илиада»,3-170, http://www.100bestbooks.ru/read_book.php?item_id=332&page=4
[5] Там же, 3-409
[6] Там же, 3-425
[7] Гомер «Илиада»,3-440, http://www.100bestbooks.ru/read_book.php?item_id=332&page=4
[8]Гомер «Илиада»,3-445, http://www.100bestbooks.ru/read_book.php?item_id=332&page=4
[9] Эсхил. Эвмениды, http://lib.ru/POEEAST/ESHIL/eshil1_4.txt
[10] Ксенофонт. Домострой. http://ancientrome.ru/antlitr/ksenoph/socratic/ds-f.htm
[11] Харитон. Повесть о Любви Херея и Каллирои http://myriobiblion.byzantion.ru/hariton/harit1.htmю
[12] Лонг. Дафнис и Хлоя, http://fanread.ru/book/2835119/?page=1
[13] Там же
[14] Там же
[15] П.А. Сапронов «Культурология. Курс лекций по теории и истории культуры», Издательство «Союз», Санкт-Петербург, 2001 г, стр 284
[16] Песнь о Роланде, XXIV, http://modernlib.ru/books/srednevekovaya_literatura/pesn_o_rolande/read/
[17] Там же, CCLXXXVIII
[18] Там же, CXV
[19] http://read24.ru/fb2/avtor-neizvesten--poeziya-trubadurov-poeziya-minnezingerov-poeziya-vagantov/
[20] Там же
[21] Там же
[22] Там же
[23] «Легенда о Тристане и Изольде М, Наука, 1976, стр 23
[24] Там же, стр 25
[25] Там же, стр 27
[26] Там же, стр 30
[27] Там же, стр 44
[28] Там же, стр 49
[29] Там же, стр. 61
[30] Там же, стр. 62
[31] Там же, стр. 62
[32] Там же, стр. 62-63
[33] Т. Мелори «Смерть Короля Артура», Книга 7 «Книга о сэре Ланселоте и королеве Гвиневере», М., "Художественная литература", 1991. http://modernlib.ru/books/melori_tomas/smert_artura/read/
[34] Там же
[35] Кретьен де Труа «Ивейн или Рыцарь со львом», Средневековый роман и повесть. Москва: Художественная литература, 1974 (Библиотека всемирной литературы. Серия первая). С. 31—152. http://www.gramotey.com/?open_file=1269084375#TOC_id1444629
[36] Там же
[37] Тирсо де Молина. Севильский озорник или каменный гость. http://lib.ru/INOOLD/MOLINA/molina1_1.txt
[38] Там же
[39] Иоганн Гете. Фауст http://lib.ru/POEZIQ/GETE/faust.txt
[40] Там же
[41] Там же
[42] Там же
[43] Там же
[44] Там же
[45] Там же
[46] Там же
[47] Там же
[48] Герман Гессе. Степной Волк. http://www.hesse.ru/books/read/?book=wolf
[49] Там же
[50] Там же
[51] Там же
