Чувство аудитории и принцип коммуникативного сотрудничества в публичной речи

Для успеха публичной речи классическая и современная риторика рекомендует оратору предпочесть коммуникативную стратегию “близости” Конечно, проявлятья эта стратегия в речевом поведении оратора должна особым образом, не так, как в беседе. Применительно к ораторскому выступлению владение стратегией “близости”, умение ее осуществлять правильно, в меру, риторики называют “чувством аудитории”, а в общем смысле, применительно к разилчным речевым ситуациям – коммуникативностью.

Коммуникативность, или (для ораторской речи) “чуство аудитории” – важнейшее свойство эффективной речи. Поэтому это и одна из важнейших тем во всем курсе, требующая особого внимания и в теоретическом, и в практическом отношении.

Всякая хорошая речь в своей основе – общение со слушающим, чем она и отличается от плохой; риторически образованный человек отличается от необразованного отсутствием “стены” между собой и адресатом – тем, что он говорит не слушателям, а со слушателями.

Посмотрим теперь, как реализуется принцип коммуникативного сотрудничества при публичной речи.

В истории нашей страны существовал длительный период, когда оратор мог и даже должен был читать речь по написанному тексту – “по бумажке”. Проанализиурем речевое поведение говорящего в этом случае.

Обращение к публике и первая фраза произносятся, как правило, со взглядом в зал. Затем оратор опускает глаза и начинает читать, время от времени на секунду взглядывая прямо перед собой. Заключительная фраза сопровождается снова взглядом в пространство. Речь закончена. Оратор покидает трибуну.

Следить за такой речью, уловить ее смысл очень трудно: ведь то, что написано, требует не слушания, а чтения (читающий может вернуться к началу любой фразы или абзаца, если ему это необходимо). Это не устная речь, а письменная, но озвученная. Устная и письменная речь строятся по различным законам и требуют различного восприятия. В ситуации озвучивания письменной речи настоящий контакт с аудиторией практически отсутствует. А без него ничто не поможет – ни поставленный голос, ни дикция, ни выразительность чтения, ни богатство языка, ни фигуры речи, ни темп, ни логичность построения текста.

Совершенно иная ситуация складывается, когда текста речи создается в процессе говорения и когда оратор находится в реальном контакте с аудиторией. При этом у слушающего возникает особое ощущение, описанное теми, кому посчастливилось слушать хороших ораторов. У каждого присутствующего возникает иллюзия, что оратор обращается именно к нему, выделяя его из всей аудитории. В начале речи слушателю кажется, что оратор ищет в зале именно его, наконец, находит и дальше говорит только с ним. Очень интересно, что такой “эффект общения” речь настоящего оратора во многом сохраняет и при трансляции или в записи; возникает впечатление живого присутствия оратора в помещении.

Итак, коммуникативность речи или ораторское “чувство аудитории” проявляется в том, что у слушателя возникает ощущение живого общения с говорящим: еще при выходе оратора на трибуну и в начале его выступления слушатели чувствуют, что сейчас говорить будут с ними, что челвоеку есть что сказать и что он рад поделиться своими мыслями и знаниями со всеми присутствующими.

Каким же образом возникает этот чудодейственный “эффект общения”, коммуникативный контакт оратора и публики – основное условие действенной речи?

Назовем три важнейших средства, с помощью которых этот эффект достигается:

1) разговорность речи;

2) зрительный контакт;

3) голосовой контакт.

(Михальская А.К. Основы риторики. – М., 2001)

ВАРИАНТ 14.

СЛЕПОЙ

Если выйти на мол, встретишь, несмотря на яркое солнце, резкий ветер и увидишь далекие зимние вершины Альп, серебряные, страшные. Но в затишье, в этом бело городке, на набережной, - тепло, блеск, по-весеннему одетые люди, которые гуляют или сидят на скамьях под пальмами, щурясь из-под соломенных шляп на густую синеву моря и белую статую английского короля, в морской форме стоящего в пустоте светлого неба.

Он же сидит одиноко, спиной к заливу, и не видит, а только чувствует солнце, греющее его спину. Он с раскрытой головой, сед, старчески благообразен. Поза его напряженно неподвижная и, как у всех слепых, египетская: держится прямо, сдвинув колени, положив на них перевернутый картуз и большие загорелые руки, приподняв свое как бы изваянное лицо и слегка обратив его в сторону, - все время сторожа чутким слухом голоса и шуршащие шаги гуляющих. Все время он негромко, однообразно и слегка певуче говорит, горестно и мирено напоминает нам о нашем долге быть добрыми и милосердными. И когда я приостанавливаюсь наконец и кладу в его картуз, перед его незрячим лицом, несколько сантимов, он, все так же незряче глядя в пространство, не меняя ни позы, ни выражения лица, на миг прерывает свою певучую и складную, заученную речь и говорит уже просто и сердечно:

- Merci, merci, mon bon frere!

«Mon bon frere …» Да, да, все мы братья. Но только смерть или великие скорби, великие несчаться напоминают нам об этом с подлинной и неотразимой убедительностью, лишая нас наших земных чинов, выводя нас из круга обыденной жизни. Как уверенно произносит он это: mon bon frere! У него нет и не может быть страха, что он сказал невпопад, назвавши братом не обычного прохожего, а короля или президента республики, знаменитого человека или миллиардера. И совсем, совсем не потому у него нет этого страха, что ему всё простят по его слепоте, по его неведению. Нет, совсем не потому. Просто он теперь больше всех. Десница божия, коснувшаяся его, как бы лишила его имени, времени, пространства. Он теперь просто человек, которому все братья…

И прав он и в другом: все мы в сущности своей добры. Я иду, дышу, вижу, чувствую, - я несу в себе жизнь, ее полноту и радость. Что это значит? Это значит, что я воспринимаю, приемлю все, что окружает меня, Что оно мило, приятно, родственно мне, вызывает во мне любовь. Так что жизнь есть, несомненно, любовь, доброта, и уменьшение любви, доброты есть всегда уменьшение жизни, есть уже смерть. И вот он, этот слепой, зовет меня, когда я прохожу: «Взгляни и на меня, почувствуй любовь и ко мне; тебе все родственно в этом мире в это прекрасное утро – значит, родствен и я; а раз родствен, ты не можешь быть бесчувствен к моему одиночеству и моей беспомощности, ибо моя плоть, как и плоть всего мира, едина с твоей, ибо твое ощущение жизни есть ощущение любви, ибо всякое страдание есть наше общее страдание, нарушающее нашу общую радость жизни, то есть ощущение друг друга и всего сущего!»

Не пекитесь о равенстве в обыденности, в ее зависти, ненависти, злом состязании.

Там равенства не может быть, никогда не было и не будет.

(И.А.Бунин. Собрание сочинений. В 4-х т. – М.: Правда, 1988. Т.3)

ВАРИАНТ 15.

… Не новость, что в газетах, на радио, на телевидении произошли необратимые процессы: стало возможным говорить о чем угодно. И посему многие журналисты и ведущие решили, что говорить еще можно как угодно, не соблюдая никаких литературных норм.

Мы исследовали речь ведущих на радиостанциях, особенно популярных среди молодежи, - “Европа плюс”, “Серебряный дождь, “Максимум”. “Русское радио”, “РДВ”, “М-радио”, где очень ярко представлен новый тип диджея, молодого, раскованного, ироничного и говорящего все, что приходит в голову.

У всех ведущих молодежных программ одна установка – оптимизм. Ведущие никогда не говорят о проблемах, им никогда не бывает грустно. Они всегда веселые, раскрепощенные, энергичные. Их задача- создать положительный настрой у слушателей, и в основе любого их высказывания – жизнеутверждающее начало. Показателен, например, такой прямой телефонный разговор: звонящий по радио находится в плохом расположении духа и объясняет это тем, что в данный момент он на работе, то есть веселиться ему нечего, на что ведущая программы отвечает: “Ну и что, я тоже на работе, а я веселюсь на работе, давайте улыбаться, все-таки вас слушает многомиллионная страна”. Видно, что в данном случае озвучивается задача: быть веселым, когда тебя слушает многомиллионная страна…

Если же обратимся к лексическому составу языка молодых диджеев, то обнаружим в их речи большое количество заимствованных слов. Впрочем, ведущие знают, что у приемника в основном сверстники, которые все поймут. Поэтому без перевода используются такие слова, как хит, сингл, фан, трэк, рейв, саунд, супер, окей. Эта молодежно-музыкальная англоязычная лексика гармонично вписывается в речь диджеев. Любят они и эмоционально насыщенные слова типа классно, круто, клево, лажа, прикол, отстой, телка и т.п. Подобные выражения используются только молодежью или теми, кто хочет казаться молодым и модным. Поэтому так часто на молодежных радиостанциях ведущие употребляют заимствованные супер, у-ау, окей.

Плохо, что разговорная речь часто засорена словами-паразитами, сорняками: вообще, просто, ну, вот, так сказать, на самом деле, там, так, это, как бы, значит. Их очень много в молодежных программах.

“Так, Андрей, у тебя мама есть?

-Да, конечно.

-Так. Ну, значит, ты маму любишь?

-Да, обязательно.

-Значит, давай только громко-громко крикни: “Мама, я тебя люблю!” (РДВ, ведущий Олег Алмаев).

Разговор в прямом эфире между ведущим и слушателем длится недолго, примерно минуту. За это время трудно сделать его интересным для каждого слушателя. Скорее всего, популярность подобных передач была бы не такой высокой, если бы ведущие не “украшали” свою речь приемами языковой игры. Шутить, иронизировать, вызывать улыбку или смех собеседника принято в непринужденной речи.

Какими же приемами языковой игры пользуются ведущие? Например, рифмованным эхом: “всем чао-какао”, “далее будет Дмитрий Маликов-шмаликов” и др.

“Бодрое утро”, - говорит ведущая утренней программы Катя Новикова на “РДВ”. Она заменяет общеизвестное приветствие “доброе утро” на “бодрое утро”, это так называемый прием метатезы (перестановка звуков или слогов в словах). И в этом есть определенный смысл, ведь у ведущих утренних программ особая задача – передать слушателю бодрое настроение.

Конечно, ведущие на радиостанциях разные, не все в должной мере владеют спонтанной речью, не все говорят оригинально, часто встречаются шаблонные и дурные шутки.

Если же проанализировать интонационно-звуковые средства, используемые диджеями на молодежных радиостанциях, то для их речи характерно волнообразное движение тона, то есть на малом речевом пространстве можно наблюдать то повышение, то понижение тона и широкий диапазон голоса. Это стилеобразующая особенность, по которой легко можно отличить ведущих молодежных каналов от всех остальных, - явление, очевидно, заимствованное. Такое построение речи никогда не было характерно для русского радио. На советских радиостанциях дикторы должны были говорить ровным тоном, без резких перепадов. Ведущие же современных программ, напротив, “грешат” резкими переходами, иногда даже выкриками. Встречаются англизированные интонационные конструкции, пригласительно-просветительные формулы типа “Вы слушаете Европу плюс”, “Оставайтесь с нами”.

К заимствованным факторам можно отнести и высокий тем речи ведущих, в среднем в минуту они произносят около 450 слогов. Диджеи говорят настолько быстро, что часто слушатели не успевают понять смысла сказанного, слова просто “проскакивают” мимо сознания. Но иногда смысл сказанного в молодежных программах не очень важен. По голосу, его тембру, даже не разбирая слов, можно понять, веселый человек или грустный, улыбается он или хмурится. В таком случае быстрый темп речи как раз помогает создать впечатление приподнятости, радости.

Однако быстрый темп речи влияет на артикуляцию, а современные ведущие в основном не имеют актерской или дикторской подготовки, поэтому часто мы можем слышать “че” вместо “чего”, “ваще” вместо “вообще”, “кэшно” вместо “конечно”, “дывариись” вместо “договорились”, “есесьно” вместо “естественно”…

Звучащая речь, тем более речь диджеев на молодежных радиостанциях, ранее не изучалась, а между тем это необходимо. Ведь многие стали подражать их новой манере.

(Горбаневский М.В., Караулов Ю.Н., Шаклеин В.М.

Не говори шершавым языком. – М., 2000)

ВАРИАНТ 16.