2015-05-30
332
— Японец подходит на улице к менту и говорит: «Еси-катахи, муси-катаехи, кусюси-масюси, кока-кола!» Мент прикладывает руку к козырьку, откашливается и тактично так переспрашивает: «Простите, вы ищете ближайший магазин, чтобы купить бутылочку... чего?»
Ребята громко заржали. Егор уже на протяжении двух часов без передыху травил анекдоты, но последний был, что называется, в тему.
Засмеялся и Александр. Его опасения насчет бунта и неповиновения, к счастью, не подтвердились — ребята отнеслись к приказу полковника Савелова профессионально, практически без эмоций, одновременно с этим, незаметно для майора, всячески давали понять Турецкому: «Уж мы-то знаем, кто нам настоящий командир». Это была своего рода игра.
После того как уговорили бутылочку, напряжение как-то само собой улетучилось. Дали хлебнуть и Митяю, иначе он отказывался запускать двигатель.
Путь был неблизкий — до Сакаты добрых четыреста километров.
— Так, скоро уже будем в Фукусиме, — Егор по-хозяйски развернул на своих коленях карту. — Там перекусим и поменяем тачку.
— А чего, деньги есть? — завистливо спросил Козлов.
— Кое-что имеется.
— Это хорошо, — весело потер ладони Козлов.
— Это наши общие деньги, ребята, так сказать, общественные.
— Сколько?
— «Нового русского» спрашивают: «Ты за сколько сможешь стометровку пробежать?» Тот долго думал и, наконец, отвечает: «Ну-у-у, баксов за двести...»
Все вокруг содрогнулось от дружного гогота. Но когда гогот поутих, содрогания все еще продолжались.
— Трясет... — Егор приложил свою ладонь к стеклу. — Балла три, не больше... Ну вот, теперь можно смело сказать — мы узнали Японию. Без землетрясения картинка была бы неполной.
Понемногу Егора начинали принимать за своего. Весело с ним было, на каждый случай у него мгновенно отыскивался подходящий анекдот или забавная история из личной жизни. Словом, время в компании с ним пролетало легко и незаметно.
— Он мне нравится... — шепнул Кирюха Турецкому. — А могли бы какого-нибудь зануду подсунуть, с них станется...
Александр улыбнулся: Кирюха повторял его собственные мысли.
— Хлопцы, а вас разве не пятеро было? — вдруг лоб майора прорезали серьезные морщинки.
— Пятеро... — невольно скривился Сотников. Одно лишь упоминание о Гладие вызывало у него нервные судороги.
— Точно-точно, вот сейчас я его вспомнил. Кажется, Иван?
— Василий...
— Василий, верно... Кулачищи у него... И где же он?
— Сука он... — прорычал Вёня.
— Где-где? — «не расслышал» Егор.
— Он погиб, — сказал Турецкий. — Мы так считаем... В смысле, для нас его больше не существует...
— М-да, — немного помолчав, вздохнул майор. — Я все понял, можете не объяснять.
— Встречу — убью, — мрачно пробубнил Митяй.
- Но атмосфере не суждено было накалиться, потому что Егор мгновенно разрядил ее новым анекдотом:
— «Новый русский» приходит к старому еврею. Папа, дай денег...
Светало. Город Фукусима встретил их не очень приветливо: ночной снег стремительно таял, растекаясь по мостовым грязными лужами. Моросил дождь, сильные порывы холодного ветра рвали из рук прохожих зонты. Прямо как в России...
— Так, направо сворачивай, — сказал Егор Митяю. — Следуй вон за той зеленой каракатицей.
— Это «мазда», — с видом большого знатока пояснил Козлов.
— Мне без разницы, я в них плохо разбираюсь. Проедешь улицу, там будет пустырь.
— Так ты уже был здесь?
— Пять дней назад, надо было кое-что подготовить.
Спустя минуту они действительно оказались на пустыре. Совсем недавно на этом месте стояло какое-то строение, но его снесли, о чем свидетельствовали сохранившиеся остатки фундамента.
— Выгружаемся, — скомандовал майор. — Дальше пойдем пешочком.
— Далеко? — полюбопытствовал Кирюха.
— Есть тут одна забегаловка неподалеку.
Забегаловкой оказалось чистенькое, ухоженное заведение. Посетителей было мало, лишь молодая пара, неторопливо потягивая коктейль, о чем-то ворковала за столиком у окна, да какой-то старичок япошка в дальнем конце зала ловко поддевал палочками рисовые катыши.
— Очень рекомендую, на будущее, — майор остановился на пороге, с шумом потянул ноздрями воздух. — Какой ароматище, чуете? Здешний повар — настоящий кудесник. И недорого, что для нас имеет первостепеннейшее значение.
Запах стоял чудесный, и у ребят непроизвольно началось повышенное слюноотделение.
— У кого-нибудь есть аллергия на мидий? Нет? Вот и отличненько.
Их обслужили мгновенно, буквально через секунду на столе уже дымились аппетитные мидии, приправленные рисом и почему-то зеленым горошком. Клиентам были рады.
— Ешьте, ешьте, хлопцы, другого случая может долго не представиться. — Егор закурил тонкую коричневую сигару, выпустил под потолок элегантное колечко. — Итак, ввожу вас в курс дела. На то, чтобы поднять груз, нам отпущено максимум двое суток. Вечером прибудем в Сакату. Там остановимся в тихом местечке, отоспимся, экипируемся, наймем посудину. Завтра утром отплываем. Ты наш главный специалист? — обратился он к Козлову.
— Угу... — У Митяя никак не получалось выковырять моллюска из раковины. — Тысяча погружений.
— В легком скафандре работал?
— Обижаешь...
— Ты прямо на все руки мастак.
— Ага, и швец, и жнец, и на дуде игрец...
— Вот что, игрец, сейчас тебе предстоит провернуть маленькое дельце.
— А почему именно мне?
— Не спорь, не надо. — Егор выложил на стол связку ключей, несколько мелких купюр и бумажку с какими-то цифрами. — Возьми. Выйдешь на угол, сядешь на сорок второй автобус и доедешь на нем до конечной. Это недолго, минут пять-шесть. Билет купишь в один конец. Не вздумай проехать зайцем, здесь с этим строго, спалишься по-глупому. Рядом с остановкой припаркован драндулет, пригонишь его сюда. Номер записан на бумаге. Все понятно? Иди, дружок.
— А что за тачка?
— Этого не знаю, это Володька покупал. Ты его видел, Александр, — обернулся он к Турецкому. — На кладбище. Хорош, Митяй, — снова к Козлову. — Потом доешь, никто твою тарелку не тронет.
— Остынет... — Митяй посмотрел на Турецкого, пытаясь найти у него защиту, но Александр лишь коротко кивнул, мол, выполняй.
— Горячее вообще вредно, — улыбнулся Егор. — Животные, например, не едят горячую пищу, их организм противится этому. Зато у них никогда не бывает рака пищевода. Мудро?
— Я не животное... — тихо произнес Козлов, поднимаясь из-за стола.
— Биологически — мы все животные, — развел руками майор. — И никуда от этого не деться. У нас есть инстинкты и рефлексы, мы хотим есть и пить, мы хотим, в конце концов, размножаться.
— Я бы сейчас не против парочку раз размножиться, — грустно вздохнул Кирюха.
Козлов нехотя вышел из «забегаловки», натянул воротник куртки чуть ли не до макушки и побрел к автобусной остановке...
— Я вот себе всю голову сломал, почему с банком случился такой прокол, — тем временем задумчиво говорил майор. — Нельзя этого так оставлять. Вернусь в Москву — обязательно разберусь.
— Представляешь, что мы тогда пережили? — досадливо воскликнул Сотников.
— Да уж, невесело вам было... Без копья в кармане, в чужой стране... Разберусь, разберусь, слово даю... Хотя уже сейчас подозреваю, что без нашего русского раздолбайства здесь не обошлось. Какой-нибудь бухгалтер-раззява... Платежки, депозиты, то се... Но ведь Чернов должен был, все проверить!...
— А кто он вообще такой? — спросил Кирюха. — Что за птица?
— Чернов? Назначили... — На лице майора появилось постное выражение. — Нет, мужик-то он нормальный, без говна, но... Очень уж заметно, что выслужиться хочет. Прям из кожи вон лезет... Вечно он в отличном настроении, бодренький такой, вечно у него в голове куча всяких идей, одна бредовей другой, за что ни возьмется — все у него раком выходит. И постоянно норовит показаться на глаза начальству, то в кабинетик ненароком заглянет, то в коридорчике «случайно» встретит... Но зато создается ощущение постоянной работы, кипучей деятельности и незаменимости.
— Ясно, — подытожил Александр. — Значит, вы его недолюбливаете?
— Нет, я бы не был столь категоричным... Скорей, подполковник Чернов еще не понял, чего от него все ждут, не влился в коллектив. Это вопрос времени... А пока он для всех — чужак, вот и все.
— Немой скоро будет в России?
- Паром прибывает во Владик через четверо суток.
— Я тоже хочу домой! Давайте побыстрей поднимем этот чертов груз! — внес свежее предложение Веня. — Кстати, а куда мы его денем? На этот счет есть какие-нибудь новые инструкции?
— Есть, но говорить о них пока рано.
— Не темни, майор.
— Ладно... Груз надо будет доставить в определенную точку, там его у нас заберут.
— И все?
— И все.
— А где эта точка?
— Когда я ем, я глух и нем, — отшутился Егор, давая тем самым понять, что тема закрыта.
Козлов вернулся быстро, минут через двадцать. Об этом событии торжественно возвестил автомобильный гудок.
Все посмотрели в окно. Митяй запирал дверцу синего аппарата, на поверку оказавшегося новеньким «мицубиси».
— Готово! — отрапортовал он.
— Ты точно взял то, что нужно? — строго спросил Егор,
— Обижаешь, командир. Все в полном ажуре, — не моргнув глазом ответил Митяй.
— Ну, тогда поехали.
Егору стало плохо, когда выехали за пределы Фукусимы. Майор побледнел, как-то весь, скуксился, на его лбу выступила испарина.
— Это мидии... — простонал он, хватая воздух ртом. — Черт бы их побрал... Был ведь душок, а я внимания не обратил... Вы-то как?
— Вроде нормально, — пожал плечами Турецкий.
— А у меня желудок крепкий и неприхотливый, — Кирюха гордо похлопал себя по пузу, — Могу хоть крысу дохлую сожрать, и ничего! А однажды, представляете, один мой друган таракана поймал и в котлету мою засунул...
— Замолчи, умоляю! — взмолился Егор.
— Пойди продрещись... — великодушно предложил Митяй. — Мы обождем. Тут, кстати, на заднем сиденье газетенка завалялась...
— Я не люблю вот так, под деревом...
— Чё, никогда в пионерлагере в поход не ходил? — удивился Кирюха.
— Какой пионерлагерь? Я до двенадцати лет с родителями во Франции жил...
— Гляди ты! — присвистнул Сотников. — А мы с раннего детства привыкли на природе облегчаться.
— Не обращай на меня внимания, скоро пройдет...
Но желудочный недуг не проходил, а, наоборот, усиливался, напоминая о себе громким тревожным урчанием. Егору все-таки пришлось позабыть о своем европейском воспитании. Он выскочил из автомобиля и, разминая на ходу газету, бросился в лесок.
— Нормальные были мидии, — глядя ему вслед, проговорил Кирюха, — странно
Александр происходящему оценок не давал. Он знал в себе это свойство — вдруг как бы замирать, застывать, обездвиживаться. В эти моменты он впитывал, как губка, как телеман, который смотрит все подряд, лишь бы мелькало. А потом вдруг раз — и понимал, в чем дело.
Егор отсутствовал не меньше часа. Наконец он появился за деревьями. Шел, немного пошатываясь и бережно придерживая рукой живот.
— Видать, серьезно нашего командира прижучило, — прыснул Веня. — Ничего, это полезно. Может, хоть помолчит немного...
Майор тяжело опустился на сиденье, оглядел ребят мутноватым взглядом и извиняющимся тоном произнес:
— Семеро одного не ждут...
— С каждым может случиться, — успокоил его Александр. — Тебе сейчас вздремнуть не мешало бы.
— Да-да, вздремну... — и Егор прикрыл глаза. Уголок губ у него подрагивал.
В Сатаку, небольшой прибрежный городок, прибыли засветло, но долго не могли отыскать мотель с романтичным названием «Одинокий путник», в котором был забронирован номер. Поселиться в другом месте не представлялось возможным: в Сатаке проходил какой-то международный музыкальный фестиваль и все гостиницы были забиты туристами-меломанами. Позже выяснилось, что искомый Мотель находился под самым носом, они просто бестолково кружили вокруг него по узким извилистым улочкам.
У «Одинокого путника» было одно большое преимущество перед большинством других мотелей: к нему были подведены горячая вода и канализация, и это не могло не радовать новых постояльцев.
Номер был таким просторным, что в нем хоть десять человек могли разместиться, не причиняя друг другу никаких неудобств. Из широких окон открывался прекрасный вид: низовье города утопало в бурной зелени кипарисов, а за ним до самого горизонта простирался сизый океан, вздыбленный волнами-барашками. Казалось, что сюда, на северо-запад Японии, вопреки всем природным законам, совсем недавно пришла весна...
— А если завтра будет штормить? — Сидя на подоконнике, - Турецкий как будто бездумно глядел вдаль. Он сказал это скорее, для порядка, дескать, надо все предусмотреть, но и сам не верил, что погода испортится. Вдруг все стало идти гладко и споро. С появлением Егора-майора дела начали складываться сами собой, словно тот был добрым волшебником. Команда перестала дергаться, успокоилась, даже развеселилась. И проблемы теперь их могли волновать только такого рода: а какая завтра будет погода?
— Нам лишь бы от берега отойти, — сказал Егор. — В открытом море волны не страшны, это тебе Митяй подтвердит.
Он выглядел гораздо лучше, нежели днем, и на щеках его даже выступил здоровый розовый румянец.
— А если от берега не отойдем?
— Будем ждать, у нас в запасе целые сутки.
— Я тут видел афишу Брюса Спрингстина. Может, устроим себе культурный вечер? — Сотников сбросил ботинки и завалился на диван.
— А афишу папашки своего случайно не видел? — улыбнулся Кирюха.
— Всем мыть уши и спать! — распорядился майор. — Чтобы утром были, как воробушки!
— А ужинать?
— Здесь нет кухни.
— Мы купим что-нибудь на обратном пути, — пообещал Турецкий. — А сейчас отдыхайте, ребята. Завтра будет тяжелый день.
Водную гладь пересекла лунная дорожка, волны с тихим шелестом накатывали на песчаный берег. Откуда-то сверху, из города, доносились всплески джазовой музыки.
— На нашу Ялту похоже, — произнес Александр, хотя хотел сказать — на Канны.
— «Стукну по карману — не звенит. Стукну по другому — не слыхать. Если только буду знаменит, то поеду в Ялту отдыхать», — продекламировал Егор. — Николай Рубцов.
— Слышал...
— Его баба ножницами зарезала. Сумасшедшая... — Егор немного помолчал. — Вернусь, возьму жену с дочкой и в Ялту...
— Это хорошо, — сказал Турецкий.
— А твои знают, где ты сейчас?
— Нет...
Они медленно брели вдоль берега, загребая босыми ногами студеную и такую бодрящую водицу. Невдалеке маячили очертания маленького частного причала — одноэтажный домик с тусклым светом в окнах и абрисы быстроходных суденышек, пришвартованных к пирсу.
Егор постучал в дверь. Ему навстречу вышел хозяин, высокий седой японец лет пятидесяти с гладким обветренным лицом. Он сразу признал европейца, впустил его в дом.
Турецкий остался на улице. Подобрал камешек с земли и от нечего делать запустил его «лягушонком» в море. Прежде чем утонуть, камешек проскакал по водной поверхности семнадцать раз, Александр сосчитал. Редко такое бывает, это к удаче...
Заходи, вьючная сила нужна, — из двери выглянул Егор.
Слюнявя пальцы, японец пересчитывал деньги, которые ему только что щедро отвалил «европейский турист» за наем судна и оборудования.
У стены были уже заблаговременно сложены акваланги, гидрокостюмы, чехлы с ружьями для подводной охоты, огромный ящик с консервами и несколько канистр с пресной водой.
— Наша посудина первая справа. — Майор забросил себе за спину ящик. — Потащили.
Внутри рыболовный катер оказался гораздо большим по своим размерам, нежели это могло показаться со стороны. Чуть тронутый ржавчиной вертикальный трап вел с палубы в просторный и удивительно комфортный кубрик, где было все для нормальной жизни: три топчана с мягкими подушками, раздвижной столик, электрическая плитка, холодильник и даже маленький черно-белый телевизор.
— Неплохо, прямо «Михаил Шолохов»... — Поставив в угол последний кислородный баллон, Александр вытер ладони о штанины брюк и огляделся. — А старик не сообщит куда надо?
— С какой стати? Мы — туристы. — Егор плюхнулся на топчан. — Садись, передохнем... У меня к тебе одно предложение.
- Какое предложение? Егор минуту молчал.
— Почему бы тебе не работать на нас?
У Александра екнуло в груди: неужели Меркулов им рассказал?
— А я чем, по-твоему, занимаюсь? — Турецкий опустился на топчан рядом с майором.
— Ты? Шестеришь. Что, трудно себе в этом признаться? И не обижайся, я ведь правду говорю. — Егор поднес пламя зажигалки к кончику коричневой сигары. — Посмотри на себя, на кого ты похож? Знаешь на кого? На б... Причем дешевую. Поманят копейкой, она и согласна на все. Нет, Меркулов его инкогнито не раскрыл.
— Ты же, кажется, офицер, спецназовец, — с искренней досадой в голосе продолжил майор.
— Я не совсем понимаю...
— Хватит подставлять свою башку, она тебе еще пригодится. Хватит принимать подачки и вытягиваться по стойке «смирно»: «Есть, товарищ полковник, есть, товарищ майор!..» Ты же сам можешь отдавать команды. И я могу посодействовать...
— В чем посодействовать?
— Ты получишь то, что заслуживаешь. Получишь пост, кресло, кабинет. Ты будешь отдавать приказы. Ты будешь решать чужие судьбы, а не какая-то глупая сволочь будет решать твою. Ну, что смотришь? Никак не можешь врубиться?
— Это не твои слова, — тихо выдохнул Турецкий.
— Конечно, не мои, — улыбнулся Егор. — Но я с ними полностью согласен. Мне приказали переговорить с тобой на эту тему.
— Кто приказал? — снова спокойно спросил Александр.
— Не будем лишний раз называть фамилии, но ты его знаешь...
— Савелов?
Майор выразительно кивнул.
— Перейдешь к нам, у тебя будет лицензия на убийство.
— Чего? — прикинулся олухом Александр.
— Того, — передразнил майор. — Сам будешь и суд, и следствие, и прокурор, и палач.
— Это как Джеймс Бонд? — разговор получался очень уж занимательный. Давай-давай, Егор, колись.
— Бери выше, как Господь Бог.
Александр искоса поглядел на Егора. Тот не шутил. Вот так, значит?
— И чего от меня хотят?
— Реализации всех твоих возможностей, а они у тебя велики. Вероятно, ты и сам о них не догадываешься... Мы за тобой наблюдали... Ты нам подходишь по всем статьям. Ты готов для настоящей работы. Соглашайся, другого шанса может и не быть. И это в корне изменит твою жизнь. Из неудачника... да-да, из неудачника ты превратишься в человека, которого все будут уважать и который будет уважать самого себя. Последнее, кстати, гораздо важнее, чем все остальное.
Турецкий боялся вздохнуть, чтобы не выдать себя. Неужели в ГРУ проведали о его работе в «Пятом левеле»? Это совсем ни к чему. Это очень-очень плохо.
— А на чье место? Ведь для того чтобы принять нового человека, надо отделаться от старого...
— Разумеется, но пусть тебя это не волнует. Несколько кандидатур уже давно напрашиваются, проку от них никакого, только своими жирными задами стулья протирают. Соглашайся, Саш...
— Круто, — покачал головой Турецкий.
— Если ты о ребятах печешься, то поостынь, — раздраженно произнес Егор.— Да они сдадут тебя при первой же возможности, как это сделал Гладий! Они — отребье, пушечное мясо!.. А ты — другой!.. И должен это понимать!..
— Я за них отвечаю, — уцепился за тему Александр.
— Не переживай, на твое место придет другой. Могу поклясться, что с голоду твои цыплята не помрут, у Родины всегда найдется парочка грязных делишек. Но сразу тебя предупреждаю... Если решишься — вход рубль, выход пять. Хочешь подумать? Хорошо, даю тебе на размышление сорок минут.
— Почему сорок?
— Я так решил. Чего тянуть?
Они возвращались в мотель молча. Майор изредка поглядывал на часы. Когда подошли к выходившей прямо на улицу двери мотеля, отпущенное на раздумье время истекло.
— Ну?
— Нет.
— Хотя бы мотивируй...
— Это мое последнее дело, после него начинаю новую жизнь. — Турецкий давно уже придумал этот ответ, который, в сущности, был чистой правдой.
— Ну, как знаешь... — прошептал Егор. — Очень жаль... Мы возлагали на тебя большие надежды... Забудь этот разговор, его просто не было. Приснилось.
...Кирюха с Венькой уже дрыхли, лежа на диване валетом. Митяй, сложив ноги по-турецки, сидел на полу перед телевизором. Звук был выключен, все равно не понять, о чем говорят эти япошки.
— Жрачку принесли?
— Тьфу ты! — Егор хлопнул себя по лбу ладонью. — Вылетело!
— Так я и знал...
— Кушать перед сном вредно.
— Слышь, майор, тебе бы врачом-диетологом подрабатывать, — поморщился Козлов. — Горячее вредно, перед сном вредно. А сам обосрался. Или забыл?
— Умыл, умыл... — Егор поднял руки, как бы соглашаясь со своим поражением. — Кстати, горячая вода есть? Отличненько. Контрастный душик — лучшее средство от всех болячек. И он через мгновение скрылся в ванной.
Александр подошел к окну, закурил. Разговор с Егором-майором оставил в его душе противный осадок, но монотонный гул океана и веселые, словно пляшущие, огоньки ночного города действовали успокаивающе.
«Нет, про «Пятый левел» они не знают. Но тогда тем более странно... С чего это вдруг майор сулил златые горы? Что-то тут не так. Какая-то гнильца».
Он вдруг вспомнил, что это любимое словечко Васи Гладия, и опять на душе стало противно.
— Чего такой грустный, командир? — спросил Митяй.
— Устал...
— Все нормально? Уверен? - Да... Ты бы ложился...
— На том свете отосплюсь.
Турецкий бросил окурок в окно и как был в одежде, так и завалился на нерасстеленную кровать. Он даже не успел крепко сомкнуть веки, мгновенно провалившись в черную бездонную пропасть.
Будто умер.
Сквозь плеск воды из ванной доносился голос Егора, фальшиво напевавший какую-то оперную арию.
Митяй бездумно щелкал переключателем, на экране сменялись каналы. Сколько же их? Сто? Двести? Живут же люди! Но с другой стороны, это как-то не очень, когда не знаешь, что выбрать.
Внезапно его рука замерла, взгляд остановился, остекленел, спина напряглась, сама собой выгибаясь, как у кошки...
На него смотрела востроглазая японка с исказившимся от волнения лицом. Она что-то беззвучно кричала в микрофон, то и дело показывая рукой на искореженную, дымящуюся груду металла у себя за спиной. Санитары накрывали белыми простынями разорванные тела...
Козлов приблизился к телевизору настолько, что уже видел только строки. Он не мог поверить своим глазам.
Показали компьютерной графикой, как взорвалась машина, как разметало тела сидевших в ней людей....
Наконец Митяй оторвался от экрана, затравленно оглянулся на спящих ребят. Вскочил, сел, снова вскочил и подошел к двери ванной. Тихонько постучал в нее костяшками пальцев.
— Эй, командир!.. Ты что, на год вперед решил намыться?..
Майор не ответил, продолжая выводить своим тоненьким фальцетом замысловатые музыкальные рулады.
— Ты слышишь меня, Пазаротти?.. Закругляться пора!..
Он вдруг почувствовал затылком легкий сквознячок, словно совсем рядом пролетел пушенный кем-то бумажный самолетик...
Митяй обернулся на входную дверь. Прислушался... Щелк!.. Или показалось? Еще раз: щелк!.. И рычажок щеколды медленно пополз вверх...
Теперь уже отчетливо слышалось чье-то частое дыхание. Нет, не дыхание спящих друзей... Дыхание врага...
Сотые доли секунды ушли на то, чтобы оценить соотношение расстояния и скорости, и Митяй понял, что он не успевает. Это было как в страшном сне, когда хочешь убежать от чудовища, но чугунные ноги невозможно оторвать от земли...
— Подъем! Братцы, подъем! — дико заорал Митяй и прыгнул, вытянув перед собой руки, будто зависнув в воздухе, будто его тело охватила невесомость... Он летел... Медленно, слишком медленно приближаясь к открывающейся двери... Он не дотягивался до черной перчатки, эта перчатка опережала его, поднимаясь все выше и выше, все уверенней сжимая рукоять «беретты»... Двадцать три патрона в обойме... Двадцать три!..
Бах! Бах! Бах!
Кирюха еще спит, он не понимает, что с ним произошло, что с таким остервенением ударило в его ногу... Неимоверная сила, противостоять которой невозможно, подбрасывает его в воздух, завинчивает штопором, бросает на пол и, опрокинув на спину, волочит по ковру...
Бах!
Что-то звенящее пролетает у Турецкого над головой, и одновременно с этим мощный перьевой фонтан вырывается из подушки...
Бах! Бах!
Но прицел уже сбит — Митяй наваливается плечом на дверь, перехватывает перчатку и, пролетая вперед по инерции, тянет ее за собой... Перчатка тяжелая, сопротивляется, но все же не выдерживает, поддается, не переставая нажимать на спусковой крючок... А вслед за ней на Митяя наваливается чье-то тело, сдавливает ему ребра, а холодные пальцы вцепляются в шею...
Бах! Бах! Бах!
Куски паркета бьют Митяю в лицо. Он резко заламывает запястье, и пистолет с грохотом откатывается на середину комнаты... А воздуха не хватает, кадык проваливается глубоко в горло... Его душат... Не вырваться...
Кирюха безумным кубарем катается по ковру. Боль догнала его... Она скрючила его суставы, вывернула все его сухожилия... Кирюха кричит, но кричит безмолвно, широко распахнув рот...
Александр скользкой змеей сползает с кровати, прижимается щекой к полу... Он видит, как через сцепившиеся на пороге тела спокойно перешагивают чьи-то ноги...
Веня сидит на диване в нелепой растерянной позе. Он не может двинуться с места. Он смотрит на черное отверстие, которое уставилось ему прямо в лоб. Последний момент перед смертью... Должна вспомниться мать, детство, школьные друзья... Ничего не вспоминается... Пустота... И необъяснимое успокоение... Как глупо...
Бах! Бах! Бах!
Веня невольно зажмуривается, и что-то мокрое, горячее, липкое со странным свистящим звуком брызжет ему на щеки... Он открывает глаза и едва успевает отшатнуться от падающей ва него грузной мужской фигуры, вместо головы у которой—склизкое кровавое месиво с уродливо торчащими посередине зубами.
Бах! Бах! Бах!
И Митяй чувствует, как хватка убийцы ослабевает, как его руки с глухим стуком падают на пол... Он слышит судорожный гортанный всхлип... Он подтягивается на локтях, выползая из-под кряжистого умирающего тела... Вытаращив глаза, он глотает воздух... Он смотрит вверх...
Привидение...
В дверном проеме стоит... Вася. Вася Гладий. Из дула его пистолета струится голубоватый дымок.
— Где он?
В комнате тишина. Шелест воды стих.
— Где он?
Первым приходит в себя Александр. За какое-то мгновение в его голове разрозненные звенья сливаются в единую цепочку... Теперь все встало на свои места. Егор давал ему шанс. Шанс выжить. Что ж он раньше-то не догадался!? Как раз сорок минут и прошло.
— Там...
Гладий вытряхивает из рукояти опустевшую обойму, вставляет новую, передергивает затвор, подходит к двери ванной.
— Выходи!.. Нет ответа.
— Выходи, тебя не тронут!..
— Кто ты?.. — Голос майора встревоженно дрожит. Он боится... Он не может понять, что произошло.
— Тут парочка твоих приятелей передает тебе привет. — Гладий приставляет ствол к пластиковой обшивке двери, его палец ложится на спусковой крючок. — Они лежат на полу. Я их убил. Открывай, нам надо поговорить.
— Я голый...
— Не морочь голову. Даю тебе пять секунд.
— Хорошо, я выхожу. Только не стреляй...
Лязгает задвижка, но сквозь этот лязг слышится еще один, очень знакомый, не оставляющий никаких сомнений...
— Не надо, он!.. — кричит Турецкий.
Но Гладий уже хладнокровно всаживает в дверь пулю за пулей, плавно двигая рукой сверху вниз по мысленно вычерченному человеческому контуру...
И опять тишина.
Гладий носком ботинка толкает дверь, она бесшумно распахивается...
Егор сидит на крышке унитаза, уронив голову в раковину. Он даже не раздевался, ждал, когда грязную работу выполнят другие. Он не успел выстрелить. Первая же пуля Василия прошла ему между глаз. Остальные пролетели мимо цели, оставив в стене восемь отверстий.
— Повезло... — качает головой Вася.
—...он нам нужен... — безнадежно заканчивает фразу Александр.
Они смотрят друг другу в глаза.
— Поздно, — тихо говорит Гладий. — Все, пора убираться отсюда, да поживей.
Он прав. С минуты на минуту нагрянет полиция — грохот выстрелов был слышен по всей округе.
— Что ты сидишь? — Митяй встряхнул Сотникова за плечи. — Очнись! Помоги мне!
Они вдвоем бережно подняли на руки Кирюху. Его тело было податливо и легко, будто парень мгновенно похудел раза в два...
— Братцы, я умру?
— Не говори глупостей... — материнским голосом успокаивает его Козлов. — От пули в ноге еще никто не умирал. Подумаешь, ерунда какая... Мы тебя в больницу...
— В больницу нельзя. — Турецкий склонился над трупом одного из киллеров, начал быстро обшаривать его карманы. — Грузите его в машину. На причале стоит рыболовный катер. Он заправлен, немедленно выходим в море.
— У него кровь хлещет.
— Наложи жгут. Чертяка забери, я должен объяснять, шо нужно делать? — Гладий обыскивал Егора. Пусто. Ни документов, ни шифров, ни единой зацепочки... — У тебя как, Сашка? — спросил он Турецкого.
— Оба чисты.
Конечно, будь времени побольше, Турецкий смог бы выжать даже из мертвого хоть какую-то информацию, но времени нет.
— Возьми оружие, пригодится...
Уже отчетливо были слышны сирены полицейских автомобилей. Из окон мотеля выглядывали испуганные постояльцы, разбуженные ночной пальбой.
Кирюху уложили на заднее сиденье. Каждое движение причиняло ему мучительную боль. Он тихо стонал, закусив нижнюю губу. Из уголков его глаз катились крупные слезы...
— Поплачь, поплачь, — шептал ему на ухо Веня. — Не держи в себе... Мужчина тоже должен плакать...
— Все не поместимся, - проговорил Митяй, запуская двигатель. — Кто-то должен будет...
— Поместимся, — не дал договорить ему Гладий.
Он сунул два пальца в рот и коротко свистнул. В следующую секунду из-за угла дома выкатила спортивная «тоёта». За ее рулем сидел...
— Игорь Степанович? — изумленно выдохнул Турецкий.
Это снова был тот самый случай, когда можно было войти без стука, но Чернов все-таки постучал.
— Входи!
Савелов опять был на месте, опять обо всем узнал раньше него. Но теперь настроение у него было вовсе не подавленным, а даже игривым, как отметил про себя Чернов.
— Так точно, товарищ генерал, — улыбался телефонной трубке Савелов. — Так точно, я в курсе... Да, знаю... Ну, кто ж мог знать?.. Это верно, ребята толковые... Нет, уверен, что не подведут... Хорошо, хорошо... Слушаюсь.
Он положил трубку:
— Начальство волнуется.
Чернову вовсе не показалось, что начальство волновалось, слишком уж веселым был разговор, судя по ответам Савелова.
— И есть от чего, — тем не менее поддержал тон Чернов. — Операция вышла из-под нашего контроля. Все, мы их потеряли.
— Ну, не надо так мрачно, ребята найдутся. А что за гад этот майор оказался, а? — сделал полковник строгое лицо.
— Ну, кто ж мог знать? — ответил Чернов словами самого же Савелова.
— Да-да, — быстро согласился полковник. — Никто не мог знать. Я так начальству и доложил.
— И что теперь делать? Еще людей посылать? Эти ребятки теперь таких дел наворотят... Еще Александр этот...
— Людей?.. — Полковник уставился в окно. — Нет, людей посылать не будем. Будем теперь ждать.
— Да чего ждать-то? Чего? — Чернов вдруг понял, что с ним не до конца откровенны. Что Савелов что-то от него скрывает. И решил идти в лоб. — Товарищ полковник, я принимаю самое непосредственное участие в операции. Я разрабатывал ее вместе с вами. До последнего времени меня держали в курсе. А теперь... Что происходит, товарищ полковник? Я ведь не пешка, не гость, так сказать, в этом доме.
— Да-да, — снова быстро согласился полковник. — Конечно, не гость... — Он все еще смотрел в окно, и Чернову показалось, что Савелов его даже не слышал. — Гости... Это ты верно заметил про гостей.
— Про каких гостей? — Разговор приобретал характер комического абсурда.
— Американцы, французы, кто там еще, — что-то напряженно высматривая за стеклом, проговорил полковник. — Они с дружеским визитом. Как раз в том районе. Как думаешь, проскочат наши ребята?
— Не знаю... — растерянно развел руками Чернов. — Я ведь даже не знаю, что они там должны найти на дне моря. Мне ведь даже этого не сказали.
— Что найти? — Полковник наконец оторвался от окна и вскинул на Чернова пронзительный взгляд. — Третью мировую войну...
