Мартин Хайдеггер. Бытие и время

--------------------------------------------------------------- OCR: Роман Шутов--------------------------------------------------------------- ЭДМУНДУ ГУССЕРЛЮ в почитании и дружбе посвящается Тодтнауберг в Бад. Шварцвальде, 8 апреля 1926 Предуведомление к седьмому изданию 1953 Трактат "Бытие и время" вышел впервые весной 1927 в издававшемсяГуссерлем Ежегоднике по феноменологии и феноменологическому исследованию т.УШ и одновременно отдельным оттиском. Настоящая, появляющаяся девятым изданием перепечатка по тексту неизменена, однако заново просмотрена в отношении цитат и пунктуации. Номерастраниц перепечатки согласуются вплоть до малых отклонений с таковымипрежних изданий. Вводившееся в предыдущих изданиях обозначение "Первая половина"вычеркнуто. Вторую половину спустя четверть века уже нельзя присоединить безтого чтобы была по-новому представлена первая. Ее путь остается между темеще и сегодня необходим, если вопрос о бытии призван подвигать нашеприсутствие. За разъяснением этого вопроса можно отослать к появившемуся в том жеиздательстве "Введению в метафизику". Оно передает текст курса, прочитанногов летний семестр 1935. Введение * Экспозиция вопроса о смысле бытия * Первая глава * Необходимость, структура и приоритет вопроса о бытии * § 1. Необходимость отчетливого возобновления вопроса о бытии* § 2. Формальная структура вопроса о бытии* § 3. Онтологическое преимущество вопроса о бытии* § 4. Онтическое преимущество бытийного вопроса* Вторая глава * Двоякая задача в разработке бытийного вопроса Метод разыскания и егоплан * § 5. Онтологическая аналитика присутствия как высвобождение горизонтадля интерпретации смысла бытия вообще* § 6. Задача деструкции истории онтологии* § 7. Феноменологический метод разыскания* А. Понятие феномена* Б. Понятие логоса* В. Предпонятие феноменологии* § 8. План работы* Первая часть * Интерпретация присутствия на * временность и экспликация времени как трансцендентального горизонтавопроса о бытии * Первый раздел * Подготовительный фундаментальный анализ присутствия * Первая глава * Экспозиция задачи подготовительного анализа присутствия * § 9. Тема аналитики присутствия* § 10. Отграничение аналитики присутствия от антропологии, психологии ибиологии* § 11. Экзистенциальная аналитика и интерпретация первобытногоприсутствия. Трудности получения "естественного понятия мира "* Вторая глава * Бытие-в-мире вообще как основоустройство присутствия * § 12. Разметка бытия-в-мире из ориентации на бытие-в как таковое* § 13. Пояснение бытия-в на примере фундированного модуса.Миропознание* Третья глава * Мирность мира * § 14. Идея мирности мира вообще* А. Анализ окружающей мирности и мирности вообще* § 15. Бытие встречного сущего в окружающем мире* § 16. Заявляющая о себе во внутримирно сущем мироразмерностьокружающего мира* §17. Отсылание и знак* § 18. Имение-дела и значимость; мирность мира* Б. Оттенение анализа.мирности по контрасту с интерпретацией мира уДекарта* § 19. Определение "мира" как res extensa* § 20. Основания онтологического определения "мира "* § 21. Герменевтическое обсуждение Картезиевой онтологии "мира "* В. Окружное окружающего мира и пространственность присутствия* § 22. Пространственность внутримирно подручного* § 23. Пространственность бытия-в-мире* § 24. Пространственность присутствия и пространство* Четвертая глава * Бытие-в-мире как событие и бытие самости. "Люди " * § 25. Постановка экзистенциального вопроса о кто присутствия* § 26. Соприсутствие других и повседневное событие* § 27. Повседневное бытие самости и люди* Пятая глава * Бытие-в как таковое * § 28. Задача тематического анализа бытия-в* А. Экзистенциальная конституция вот* § 29. Присутствие как расположение* § 30. Страх как модус расположения* § 31. Присутствие как понимание* § 32. Понимание и толкование* § 33. Высказывание как производный модус толкования* § 34. Присутствие и речь. Язык* Б. Повседневное бытие вот и падение присутствия* § 35. Толки* § 36. Любопытство* § 37. Двусмысленность* § 38. Падение и брошенность* Шестая глава * Забота как бытие присутствия * § 39. Вопрос об исходной целости структурного целого присутствия* § 40. Основорасположение ужаса как отличительная разомкнутостьприсутствия* § 41. Бытие присутствия как забота* § 42. Подтверждение экзистенциальной интерпретации присутствия какзаботы* из доонтологического самоистолкования присутствия* § 43. Присутствие, мирность и реальность* а) Реальность как. проблема бытия и доказуемости "внешнего мира "* б) Реальность как онтологическая проблема* в) Реальность и забота* § 44. Присутствие, разомкну тость и истина* а) Традиционная концепция истины и ее онтологические основания* б) Исходный феномен истины и производность традиционной концепцииистины* в) Способ бытия истины и предпосылка истины* Второй раздел * Присутствие и временность * § 45. Результат подготовительного фундаментального анализа присутствияи задача исходной экзистенциальной интерпретации этого сущего* Первая глава * Возможная целость присутствия и бытие к смерти * § 46. Кажущаяся невозможность онтологического осмысления и определенияприсутствиеразмерного бытия-целым* § 47. Опыт смерти других и возможность охвата целого присутствия* § 48. Недостача, конец и целость* § 49. Отграничение экзистенциального анализа смерти от возможных другихинтерпретаций феномена* § 50. Прорисовка экзистенциально-онтологической структуры смерти* § 51. Бытие к смерти и повседневность присутствия* § 52. Повседневное бытие к концу и полное экзистенциальное понятиесмерти* § 53. Экзистенциальный набросок собственного бытия к смерти* Вторая глава * Присутствиеразмерное свидетельство собственной способности быть ирешимость * § 54. Проблема засвидетельствования собственной экзистентнойвозможности* § 55. Экзистенциально-онтологические основания* совести* § 56. Зовущий характер совести* §57. Совесть как зов заботы* § 58. Понимание призыва и вина* § 59. Экзистенциальная интерпретация совести и расхожее толкованиесовести* § 60. Экзистенциальная структура засвидетельствованной в совестисобственной способности быть* Третья глава * Собственная способность присутствия быть целым и временность каконтологический смысл заботы * § 61. Предразметка методического шага от очерчивания собственногоприсутствиеразмерного целого-бытия к феноменальному высвобождению* временности* § 62. Экзистентно собственная способность присутствия быть целым какзаступающая решимость* § 63. Достигнутая для интерпретации бытийного смысла заботыгерменевтическая ситуация и методический характер экзистенциальной аналитикивообще* § 64. Забота и самость* § 65. Временность как онтологический смысл заботы* § 66. Временность присутствия и возникающие из нее задачи болееисходного возобновления экзистенциального анализа.* Четвертая глава * Временность и повседневность * § 67. Основосостав экзистенциального устройства присутствия и разметкаего временной интерпретации* § 68. Временность разомкнутости вообще* а) Временность понимания* б) Временность расположения* в) Временность падения* г) Временность речи* § 69. Временность бытия-в-мире и проблема трансценденции мира* а) Временность усматривающего озабочения* б) Временной смысл модификации усматривающего озабочения втеоретическое раскрытие внутримирно наличного* в) Временно проблема трансценденции мира* § 70. Временность присутствиеразмерной пространственности* § 71. Временной смысл повседневности присутствия* Пятая глава * Временность и историчность * § 72. Экзистенциально-онтологическая зкспо-шция проблемы истории* § 73. Расхожая понятность истории и событие присутствия* § 74. Основоустройство историчности* § 75. Историчность присутствия и миро-история* § 76. Экзистенциальное происхождение историографии из историчностиприсутствия* § 77. Взаимосвязь предыдущей экспозиции проблемы историчности сисследованиями В.Дильтея и идеями графа Йорка* Шестая глава * Временность и внутривременность как источник расхожей концепциивремени * § 78. Неполнота предыдущего временного анализа присутствия* § 79. Временность присутствия и озабочение временем* § 80. Озаботившее время и внутр переменность* § 81. Внутривременность и генезис расхожей концепции времени* § 82. Отграничение экзистенциально-онтологической взаимосвязивременности, присутствия и мирового времени от гегелевской концепцииотношения между временем и духом* а) Гегелевское понятие времени* б) Гегелевская интерпретация взаимосвязи между временем и духом* § 83. Экзистенциально-временна аналитика присутствия ифундаментально-онтологический вопрос о смысле бытия вообще* Примечания переводчика * "Ибо очевидно ведь вам-то давно знакомо то, что вы собственно имеете ввиду, употребляя выражение 'сущее', а мы верили, правда когда-то, чтопонимаем это, но теперь пришли в замешательство"'. Есть ли у нас сегодняответ на вопрос о том, что мы собственно имеем в виду под словом "сущее"?Никоим образом. И значит вопрос о смысле бытия надо поставить заново.Находимся ли мы сегодня хотя бы в замешательстве от того, что не понимаемвыражение "бытие"? Никоим образом. И значит надо тогда прежде всего сначалаопять пробудить внимание к смыслу этого вопроса. В конкретной разработкевопроса о смысле "бытия" назначение нижеследующей работы. В интерпретации времени как возможного горизонта любой понятности бытия вообще еепредварительная цель. Ориентация на такую цель, заключенные в таком намерении и потребные длянего разыскания и путь к этой цели нуждаются во вводном прояснении. Платон, Софист 244 а Введение Экспозиция вопроса о смысле бытия Первая глава Необходимость, структура и приоритет вопроса обытии § 1. Необходимостьотчетливого возобновления вопроса о бытии Названный вопрос пришел сегодня в забвение, хотя наше время числит засобой как прогресс, что оно снова положительно относится к "метафизике".Люди все равно считают себя избавленными от усилий снова разжигаемой [борьбой гигантов вокруг бытия]. При этом затронутый вопрос все-таки непервый попавшийся. Он не давал передышки исследованию Платона и Аристотеля, чтобы, правда, с тех пор и заглохнуть -- как тематический вопросдействительного разыскания. То, чего достигли эти двое, продержалось средиразнообразных подтасовок и "подрисовок" вплоть до "Логики" Гегеля. И чтонекогда было вырвано у феноменов высшим напряжением мысли, пустьфрагментарно и в первых приближениях, давно тривиализировано. Мало того. На почве греческих подходов к интерпретации бытия сложиласьдогма, не только объявляющая вопрос о смысле бытия излишним, но даже прямосанкционирующая опущение этого вопроса. Говорят: "бытие" наиболее общее инаиболее пустое понятие. Как таковое оно не поддается никакой попыткедефиниции. Это наиболее общее, а потому неопределимое понятие и не нуждаетсяни в какой дефиниции. Каждый употребляет его постоянно и уж конечнопонимает, что всякий раз под ним разумеет. Тем самым то, что как потаенноеприводило античное философствование в беспокойство и умело в нем удержать,стало ясной как день самопонятностью, причем так, что кто об этом хотя быеще спрашивает, уличается в методологическом промахе. В начале данного исследования не место подробно разбирать предрассудки,постоянно вновь насаждающие и взращивающие отсутствие потребности в вопросео бытии. Они имеют свои корни в самой же античнойонтологии. Последняя опять же может быть удовлетворительно интерпретирована- в аспекте почвы, из которой выросли онтологические основопонятия, вотношении адекватности выявления категорий и их полноты - лишь по путеводнойнити прежде проясненного и получившего ответ вопроса о бытии. Мы хотим,поэтому довести обсуждение предрассудковлишь до того, чтобы отсюда стала видна необходимость возобновлениявопроса о смысле бытия. Их имеется три: 1) "Бытие" есть "наиболее общее" понятие: τό ŏυ^ΰ\юта ттси/топЛ Illud quod primo cadit sub apprehensione est ens,cuius intellectus includitur in omnibus, quaecumque quis apprehendit. [Бытиеесть наиболее общее из всего бытие не есть также и род]. "Некая понятностьбытия всякий раз уже входит во всякое наше восприятие сущего". Но"всеобщность" "бытия" не есть таковая рода "Бытие" не очерчивает верховнуюобласть сущего, насколько последнее концептуально артикулировано по роду ивиду: ойте то ov yevo<5\. "Всеобщность" бытия "превосходит" всякуюродовую всеобщность. "Бытие" по обозначению средневековой онтологии есть"transcendens". Единство этого трансцендентального "всеобщего" впротивоположность множественности содержательных понятий верховных родов уже Аристотелем было понято как единство аналогии. Этим открытием Аристотель привсей зависимости от платоновской постановки онтологического вопроса перенеспроблему бытия на принципиально новую базу. Темноту этих категориальныхвзаимосвязей он конечно тоже не осветил. Средневековая онтология многосложнообсуждала эту проблему прежде всего в томистском и скотистскомсхоластических направлениях без того чтобы прийти к принципиальной ясности.И когда, наконец, Гегель определяет "бытие" как "неопределенноенепосредственное" и кладет это определение в основу всех дальнейшихкатегориальных экспликаций своей "логики", то он держится той женаправленности взгляда, что античная онтология, разве что упускает из рукуже поставленную Аристотелем проблему единства бытия в противоположностьмногообразию содержательных "категорий". Когда соответственно говорят:"бытие" есть наиболее общее понятие, то это не может значить, что оно самоеясное и не требует никакого дальнейшего разбора. Понятие бытия скорее самоетемное. 2) Понятие "бытие" неопределимо. Это выводили из его высшейвсеобщности. И по праву ~ если definitio fit per genus proxi-mum etdifferentiam specificam. "Бытие" действительно нельзя понимать как сущее;enti non additur aliqua natura: "бытие" не может прийти к определенностипутем приписывания ему сущего. Бытие дефиниторно невыводимо из высшихпонятий и непредставимо через низшие. Но следует ли отсюда, что "бытие" ужене может представлять никакой проблемы? Вовсе ничуть; заключить можнотолько: "бытие" не есть нечто наподобие сущего ^*. Потомуоправданный в известных границах способ определения сущего - "дефиниция"традиционной логики, сама имеющая свои основания в античной онтологии, - кбытию неприменим. Неопределимость бытия не увольняет от вопроса о егосмысле, но прямо к таковому понуждает. 3) Бытие есть само собой разумеющееся понятие. Во всяком познании,высказывании, во всяком отношении к сущему, во всякомк-себе-самому-отношении делается употребление из "бытия", причем этовыражение "безо всяких" понятно. Каждый понимает: "небо было синее"; "я буду рад" и т.п. Однако эта средняя понятность лишь демонстрирует непонятность.Она делает очевидным, что во всяком отношении и бытии к сущему как сущему apriori лежит загадка. Что мы всегда уже живем в некой бытийной понятливостии смысл бытия вместе с тем окутан тьмой, доказывает принципиальнуюнеобходимость возобновления вопроса о смысле "бытия". Апелляция к самопонятности в круге философских основопонятий, тем болеев отношении понятия "бытие" есть сомнительный образ действий, коль скоро"само собой разумеющееся" и только оно, "тайные суждения обыденного разума"(Кант), призвано стать и остаться специальной темой аналитики ("деломфилософов"). Разбор предрассудков, однако сделал вместе с тем ясным, что не только ответа на вопрос о бытии недостает, но даже сам вопрос темен и ненаправлен.Возобновить бытийный вопрос значит поэтому: удовлетворительно разработатьсперва хотя бы постановку вопроса. § 2. Формальная структуравопроса о бытии Вопрос о смысле бытия должен быть поставлен. Если он фундаментальныйвопрос, тем более главный, то нуждается в адекватной прозрачности. Потомунадо кратко разобрать, что вообще принадлежит к любому вопросу, чтобы отсюдасуметь увидеть бытийный вопрос как исключительный. Всякое спрашивание есть искание. Всякое искание имеет заранее своюнаправленность от искомого. Спрашивание есть познающее искание сущего вфакте и такости его бытия. Познающее искание может стать "разысканием" каквыявляющим определением того, о чем стоит вопрос. Спрашивание какспрашивание о... имеет свое спрошенное. Всякое спрашивание о... есть тем илииным образом допрашивание у... К спрашиванию принадлежит кроме спрошенного опрашиваемое. В исследующем, т.е. специфически теоретическом вопросеспрашиваемое должно быть определено и доведено до понятия. В спрашиваемомлежит, тогда как собственно выведываемое выспрашиваемое, то, на чемспрашивание приходит к цели. Спрашивание само как поведение сущего,спрашивающего, имеет свой особый характер бытия. Спрашивание может вестиськак "просто-так-расспрашивание" или как эксплицитная постановка вопроса.Особенность последней лежит в том, что спрашивание прежде само себестановится прозрачно по всем названным конститутивным чертам вопроса. О смысле бытия вопрос должен быть поставлен. Тем самым мы стоим переднеобходимостью разобрать бытийный вопрос в аспекте приведенных структурныхмоментов. Как искание спрашивание нуждается в опережающем водительстве отискомого. Смысл бытия должен быть нам поэтому уже известным образомдоступен. Было отмечено: мы движемся всегда уже в некой бытийной понятливости. Изнутри нее вырастаетспециальный вопрос о смысле бытия и тенденция к его осмыслению. Мы не знаем, что значит "бытие". Но уже когда мы спрашиваем: "что есть 'бытие'?", мыдержимся в некой понятности этого "есть", без того чтобы были способныконцептуально фиксировать, что это "есть" означает. Нам неведом дажегоризонт, из которого нам надо было бы схватывать и фиксировать его смысл. Эта усредненная и смутная понятность бытия есть факт. Эта понятность бытия может сколь угодно колебаться и расплываться,приближаясь вплотную к границе голого словесного знания, - этанеопределенность всегда уже доступной понятности бытия сама есть позитивныйфеномен, требующий прояснения. Дать его с самого начала, однако разыскание о смысле бытия не можетхотеть. Интерпретация усредненной бытийной понятливости получает своюнеобходимую путеводную нить лишь с формированием понятия бытия. Из ясностипонятия и принадлежащих к нему способов его эксплицитного понимания можнобудет установить, что имеет в виду затемненная, соотв. еще не проясненнаяпонятность бытия, какие разновидности затемнения, соотв. помехиэксплицитному прояснению смысла бытия возможны и необходимы. Усредненная, смутная понятность бытия может далее быть пропитанатрадиционными теориями и мнениями о бытии, а именно так, что эти теории какисточники господствующей понятности остаются потаены. - Искомое вспрашивании о бытии никоим образом не полностью неизвестно, хотя ближайшимобразом совершенно неуловимо. Спрошенное подлежащего разработке вопроса есть бытие, то, чтоопределяет сущее как сущее, то, в виду чего сущее, как бы оно ниосмыслялось, всегда уже понято. Бытие сущего само не "есть" сущее. Первыйфилософский шаг в понимании проблемы бытия состоит в том, чтобы не цибоу nvaбптуеТстеси, "не рассказывать истории", т.е. определять сущее как сущее нечерез возведение к другому сущему в его истоках, как если бы бытие имелохарактер возможного сущего. Бытие как спрошенное требует отсюда своегоспособа выявления, который в принципе отличается от раскрытия сущего.Соответственно и выспрашиваемое, смысл бытия, потребует своейконцептуальности, опять же в принципе отличной от концепций, в какихдостигает своей смысловой определенности сущее. Поскольку спрошенное составляет бытие, а бытие означает бытие сущего, опрашиваемым бытийного вопроса оказывается само сущее. Оно как бырасспрашивается на тему его бытия. Чтобы оно однако могло неискаженновыдавать черты своего бытия, оно со своей стороны должно прежде статьдоступно так, как оно само по себе есть. Бытийный вопрос в плане егоспрашиваемого требует достижения и опережающего обеспечения правильнойманеры подхода к сущему. Однако "сущим" именуем мы многое и в разном смысле.Сущее есть все, о чем мы говорим, что имеем в виду, к чемуимеем такое-то и такое-то отношение, сущее и то, что и как мы сами суть.Бытие лежит в том, что оно есть и есть так, в реальности, наличии,состоянии, значении, присутствии ^*, в "имеется". С какого сущегонадо считывать смысл бытия ^*, от какого сущего должно брать своеначало размыкание бытия? Начало произвольно или в разработке бытийноговопроса определенное сущее обладает преимуществом? Каково этообразцовое^* сущее и в каком смысле оно имеет преимущество? Если вопрос о бытии должен быть отчетливо поставлен и развернут в егополной прозрачности, то разработка этого вопроса требует, по предыдущимразъяснениям, экспликации способа всматривания в бытие, понимания иконцептуального схватывания смысла, подготовки возможности правильноговыбора примерного сущего, выработки генуинной манеры подхода к этому сущему.Всматривание во что, понимание и схватывание, выбор, подход к чему сутьконститутивные установки спрашивания и сами таким образом, модусыопределенного сущего, того сущего, которое мы, спрашивающие, всегда самиесть. Разработка бытийного вопроса значит поэтому: высвечивание некоегосущего - спрашивающего - в его бытии. Задавание этого вопроса как модус бытия определенного сущего само сущностно определено тем, о чем в немспрошено, ^-- бытием ^**. Это сущее, которое мы самивсегда суть и которое среди прочего обладает бытийной возможностьюспрашивания, мы терминологически схватываем как присутствие. Отчетливая и прозрачная постановкавопроса о смысле бытия требует предшествующей адекватной экспликацииопределенного сущего (присутствия) в аспекте его бытия ^*. Не впадает ли, однако, такое предприятие в очевидный круг? Преждедолжны определить сущее в его бытии и на этом основании хотим потом толькоставить вопрос о бытии, что это иное, как не хождение по кругу? Не"предпослано" ли тут уже разработке вопроса то, что еще только должен датьответ на этот вопрос? Формальные упреки, подобные всегда легко выставляемойв сфере исследования начал аргументации от "круга в доказательстве", привыверке конкретных путей исследования всегда стерильны. Для понятности делаони ничего не приносят и мешают прорыву в поле разыскания. Но фактически в означенной постановке вопроса вообще нет никакогокруга. Сущее можно определить в его бытии без того чтобы при этом ужеимелась эксплицитная концепция смысла бытия. Не будь это так, до сей поры немогло бы быть еще никакого онтологического познания, чейфактичный состав никто ведь не станет отрицать. ''Бытие" во всех прежнихонтологиях правда "предпосылается", но не как доступное понятие, -- не както, в качестве чего оно искомое. "Предпосылание" бытия имеет характерпредшествующего принятия бытия во внимание, а именно так, что во внимании кнему предданное сущее предваряюще артикулируется в своем бытии. Это ведущееимение бытия в виду вырастает из средней бытийной понятливости, в которой мывсегда уже движемся и которая в конечном счете^* принадлежит ксущностному устройству самого присутствия. Такое "предполагание" не имеетничего общего с постулированием первопринципа, из которого дедуктивновыводится последовательность тезисов. "Круг в доказательстве" при постановкевопроса о смысле бытия вообще невозможен, ибо при ответе на вопрос речь идетне о выводящем обосновании, но о выявляющем высвечивании основания. Не "круг в доказательстве" лежит в вопросе о смысле бытия, но, пожалуй,странная ''назад - или вперед-отнесенность" спрошенного (бытия) кспрашиванию как бытийному модусу сущего. Коренная задетость спрашивания егоспрошенным принадлежит к самому своему смыслу бытийного вопроса. Но этозначит лишь: сущее характера присутствия само имеет к вопросу о бытии некое~ возможно даже исключительное - отношение. А тем самым не выявлено ли ужеопределенное сущее в его бытийном преимуществе и задано** образцовое сущее,должное служить первично опрашиваемым в вопросе о бытии? Предыдущим разборомни преимущество присутствия не выявлено, ни о его возможной или даженеобходимой функции как первично подлежащего опросу не решено. Но, пожалуй,нечто вроде преимущества присутствия себя заявило. § 3. Онтологическоепреимущество вопроса о бытии Характеристика бытийного вопроса по путеводной нити формальнойструктуры вопроса как такового показала этот вопрос как своеобразный, аименно тем, что его разработка и особенно решение требует рядафундаментальных рассмотрении. Отличительность бытийного вопроса вполневыйдет на свет, однако, только тогда, когда он будет удовлетворительноочерчен в плане его функции, его цели и его мотивов. Пока необходимость возобновления вопроса была мотивирована во-первых,из достопочтенности его истока, но прежде всего изотсутствия определенного ответа, даже неимения удовлетворительной постановкивопроса вообще. Могут, однако, потребовать узнать, чему призван служить этотвопрос. Он остается лишь, или вообще оказывается, только занятиемсвободнопаряшей спекуляции об обобщеннейших обобщенностях -- или этопринципиальнейший и конкретнейший вопрос вместе. Бытие есть всякий раз бытие сущего. Вселенная сущего может по своимразным сферам стать полем высвечивания и очерчивания определенных предметныхобластей. Последние, напр. история, природа, пространство, жизнь,присутствие, язык и т.п. со своей стороны позволяют в соответствующихнаучных разысканиях тематизировать себя в предметы. Научное исследованиепроводит выделение и первую фиксацию предметных областей наивно и вчерне.Разработка области в ее основоструктурах известным образом уже достигнутадонаучным опытом и толкованием круга бытия, в котором очерчена самапредметная область. Возникшие так "основопонятия" оказываются ближайшимобразом путеводными нитями для первого конкретного размыкания области. Лежитили нет весомость исследования всегда именно в этой позитивности, егособственный прогресс заключается не столько в накоплении результатов исбережении таковых в "учебниках", сколько в спрашивании об основоустройстветой или иной области, большей частью вынужденно реагирующем на такоенарастающее познание предметов. Собственное "движение" наук развертывается в более или менеерадикальной и прозрачной для себя самой ревизии основопонятий. Уровень наукиопределяется тем, насколько она способна на кризис своих основопонятий. Втаких имманентных кризисах наук отношение позитивно исследующего спрашиванияк опрашиваемым вещам само становится шатким. Повсюду сегодня в различныхдисциплинах пробудились тенденции переставить исследование на новыеоснования. Строжайшая по видимости и всего прочнее слаженная наука, математика, впала в "кризис оснований". Борьба между формализмом и интуиционизмомведется за достижение и обеспечение способа первичного подхода к тому, чтодолжно быть предметом этой науки. Теория относительности физики происходитиз тенденции выявить свойственную самой природе взаимосвязь так, как онасостоит "по себе". Как теория условий подступа к самой природе она пытаетсячерез определение всех релятивностей сохранить неизменностьзаконов движения и ставит себя тем самым перед вопросом о структурепредданной ей предметной области, перед проблемой материи. В биологии пробуждается тенденция выйти с вопросами за пределы определений организма ижизни, данных механицизмом и витализмом, и заново определить бытийный родживого как такового. В историографических науках о духе порыв к самойисторической действительности напрямую через предание с его представлением итрадицию усилился: история литературы должна стать историей проблем. Теология ищет более исходного, предначертанного смыслом самой веры иостающегося внутри нее толкования бытия человека к Богу. Она начинаетпонемногу снова понимать прозрение Лютера, что ее догматическая систематикапокоится на "фундаменте", который сложился не из первично верующеговопрошания и концептуальность которого для теологической проблематики нетолько не достаточна, но скрывает и искажает ее. Основопонятия суть определения, в которых лежащая в основании всехтематических предметов объектная область достигает предваряющей и ведущейвсе позитивное исследование понятности. Свое аутентичное удостоверение и"обоснование" эти понятия получают поэтому лишь в столь же предваряющемсквозном исследовании самой предметной области. Поскольку же каждая из этихобластей получена из сферы самого сущего, такое предшествующее и создающееосновопонятия исследование означает ничто другое, как толкование этогосущего на основоустройство его бытия. Такое исследование должно предварятьпозитивные науки; и оно это может. Работа Платона и Аристотеля томудоказательство. Такое основополагание наук отличается принципиально отхромающей им вслед "логики", которая случайное состояние той или иной из нихисследует на ее "метод". Оно есть продуктивная логика в том смысле, что какбы опережающим скачком вступает в определенную бытийную область, впервыеразмыкает ее в устройстве ее бытия и подает добытые структуры в распоряжениепозитивных наук как прозрачные ориентиры для вопрошания. Так напр.,философски первична не теория формирования понятий историографии и не теорияисториографического познания, однако также и не теория истории как объектаисториографии, но интерпретация собственно историчного сущего на егоисторичность. Так и позитивный урожай кантовской критики чистого разумапокоится в приготовлении к разработке того, что вообще принадлежит ккакой-либо природе, а не в "теории" познания. Еготрансцендентальная логика есть априорная предметная логика бытийной областиприрода. Но такое спрашивание -- онтология, взятая в широчайшем смысле и безпримыкания к онтологическим направлениям и тенденциям - сама нуждается еще впутеводной нити. Онтологическое спрашивание, правда, в противоположностьонтическому спрашиванию позитивных наук исходное. Оно остается, однако самонаивно и непрозрачно, если его разыскания о бытии сущего оставляют неразобранным смысл бытия вообще. И именно онтологическая задача некойдедуктивно конструирующей генеалогии различных возможных способов бытиянуждается в преддоговоренности о том, "что же мы собственно под этимвыражением 'бытие' имеем в виду ". Бытийный вопрос нацелен поэтому на априорное условие возможности нетолько наук, исследующих сущее как таким-то образом сущее и движущихся приэтом всегда уже внутри определенной бытийной понятности, но на условиевозможности самих онтологии, располагающихся прежде онтических наук и ихфундирующих. Всякая онтология, распоряжайся она сколь угодно богатой ипрочно скрепленной категориальной системой, остается в основе слепой иизвращением самого своего ее назначения, если она прежде достаточно непрояснила смысл бытия и не восприняла это прояснение как своюфундаментальную задачу. Правильно понятое онтологическое исследование само придает бытийномувопросу его онтологическое преимущество перед простым восстановлениемдостопочтенной традиции и продвижением непрозрачной до сих пор проблемы. Ноэто научно-предметное преимущество не единственное. § 4. Онтическоепреимущество бытийного вопроса Наука вообще может быть определена как совокупность обосновательнойвзаимосвязи истинных положений. Эта дефиниция и не полна, и она неулавливает науку в ее смысле. Науки как образы поведения человека имеютспособ бытия этого сущего (человека). Это сущее мы схватываемтерминологически как присутствие. Научное исследование не единственный и неближайший возможный образ бытия этого сущего. Само присутствие сверх тогоотлично от другого сущего. Это отличие надо предварительновыявить. Соответствующее прояснение должно опережать последующие и впервыесобственно раскрывающие анализы. Присутствие есть сущее, которое не толькослучается среди другого сущего. Оно напротив, онтически отличается тем, чтодля этого сущего в его бытии речь идет о самом этом бытии. К этому бытийномуустройству присутствия однако тогда принадлежит, что в своем бытии оно имеет бытийное отношение к этому бытию. И этим опять же сказано: присутствиепонимает каким-то образом и с какой-то явностью в своем бытии. Этому сущемусвойственно, что с его бытием и через него это бытие ему самому разомкнуто.Понятность бытия сама есть бытийная определенность присутствия ^*.Онтическое отличие присутствия в том, что оно существует онтологично. Быть онтологичным значит здесь не: выстраивать онтологию. Если мыпоэтому резервируем титул онтология для эксплицитного теоретическоговопрошания о смысле сущего, то имеющееся в виду бытие-онтологичнымприсутствия следует обозначить как доонтологическое. Это опять же означаетне скажем все равно что просто онтически-сущее, но сущее способом пониманиябытия. Само^* бытие, к которому^* присутствие может такили так относиться и всегда как-то отнеслось, мы именуем экзистенцией. И поскольку сущностно определить этосущее через задание предметного что нельзя, скорее существо его лежит в том,что оно всегда имеет быть своим бытием как своим, для обозначения этогосущего избран как выражение чистого бытия титул "присутствие". Присутствие понимает себя всегда из своей экзистенции, возможности егосамого быть самим собой или не самим собой. Эти возможности присутствие иливыбрало само или оно в них попало или в них как-то уже выросло. Обэкзистенции решает способом овладения или упущения только само всегдашнееприсутствие. Вопрос экзистенции должен выводиться на чистоту всегда толькочерез само экзистирование. Ведущую при этом понятность себе самой мы именуемэкзистентной. Вопрос экзистенции есть онтическое "дело" присутствия. Тут нетребуется теоретической прозрачности онтологической структуры экзистенции.Вопрос о структуре нацелен на раскладку того, что конституируетэкзистенцию.^* Взаимосвязь этих структур мы именуем экзистенциальностью. Их аналитика имеетхарактер не экзистентного, но экзистенциального понимания. Задачаэкзистенциальной аналитики присутствия в плане еевозможности и необходимости преднамечена онтическим устройством присутствия. Поскольку стало быть экзистенция определяет присутствие, онтологическаяаналитика этого сущего всегда уже требует принятия во вниманиеэкзистенциальности. Последнюю же мы понимаем как бытийное устройство сущего,которое экзистирует. В идее такого бытийного устройства уже лежит опять жеидея бытия. И таким образом возможность проведения аналитики присутствиязависит от предшествующей проработки вопроса о смысле бытия вообще. Науки суть способы присутствия быть, в которых оно отнесено и к сущему,которое не обязательно оно само. К присутствию однако сущностно принадлежит:бытие в мире. Принадлежащее к присутствию понимание бытия, поэтомуравноизначально включает понимание чего-то наподобие "мира" и пониманиебытия сущего, доступного внутри мира. Онтологии, имеющие темой сущеенеприсутствиеразмерного характера бытия, сами, поэтому фундированы имотивированы в онтической структуре присутствия, которая вбирает в себяопределенность доонтологического понимания бытия. Поэтому фундаментальную онтологию, из которой могут возникать вседругие, надо искать в экзистенциальной аналитике присутствия. Присутствие имеет таким образом многократное преимущество перед всякимдругим сущим. Первое преимущество онтическое: это сущее определяется в своембытии экзистенцией. Второе преимущество онтологическое: присутствие наоснове своей определенности экзистенцией само по себе "онтологично". Кприсутствию принадлежит еще опять же равноисходно - как конститутивпонятности экзистенции: понимание бытия всего неприсутствиеразмерногосущего. Присутствие имеет отсюда третье преимущество каконтически-онтологическое условие возможности всех онтологии. Присутствиеоказывается так первым, что до всякого другого сущего подлежитонтологическому опросу. Экзистенциальная аналитика со своей стороны опять же в конечном счетеэкзистентна, т.е. онтически укоренена. Толькокогда философски-исследующее вопрошание само экзистентно взято на себя какбытийная возможность конкретно экзистирующего присутствия, существуетвозможность размыкания экзистенциальности экзистенции и с ней возможностьподступить вплотную к удовлетворительно фундированной онтологическойпроблематике вообще. Тем самым, однако прояснилось ионтическое преимущество вопроса о бытии. Онтически-онтологическое преимущество присутствия увидели уже рано, безтого чтобы при этом само присутствие было распознано в его генуиннойонтологической структуре или хотя бы стало нацеленной на это проблемой.Аристотель говорит: г\ ч/и/т) та ovra кшс, ecTTiv. Душа (человека) естьизвестным образом сущее; "душа", составляющая человеческое бытие, открываетв своих способах быть, oao0ri<7i(; и v6r|CTic;, все сущее в плане факта итакости его бытия, т.е. всегда в его бытии. Это положение, отсылающее контологическому тезису Парменида, Фома Аквинский включил в характерноерассуждение. В рамках задачи дедукции "трансценденций", т.е. черт бытия,лежащих еще выше всякой возможной предметно-содержательно-родовойопределенности сущего, всякого modus specialis entis, и необходимо присущихлюбому нечто, каким бы оно ни было, в качестве одного такого transcendensподлежит выявлению также verum. Это делается через апелляцию к сущему,которое по самому его способу бытия имеет свойство "сходиться" с любым какимугодно сущим. Это исключительное сущее, ens, quod natum est convenire cumomni ente, -душа (anima) Выступающее здесь, хотя онтологически еще непроясненное преимущество "присутствия" перед всяким другим сущим явно неимеет ничего общего с дурной субъектацией вселенной сущего. Демонстрация онтико-онтологического отличия вопроса о бытии основана впредыдущем показе онтико-онтологического преимущества присутствия. Но анализструктуры бытийного вопроса как такового (§ 2)натолкнулся на исключительную функцию этого сущего внутри самой постановкивопроса. Присутствие приоткрылось при этом как сущее, которое должно бытьпрежде онтологически удовлетворительно разработано, чтобы вопрос мог статьпрозрачным. Теперь однако оказалось, что онтологическая аналитикаприсутствия вообще составляет всю фундаментальную онтологию, что присутствиепоэтому служит тем сущим, которое в принципе должно быть предварительноопрошено о его бытии. Когда интерпретация смысла бытия становится задачей, присутствие нетолько первично опрашиваемое сущее, оно сверх того сущее,которое в своем бытии всегда уже имеет отношение к тому, о чем в этомвопросе спрашивается. Но бытийный вопрос есть тогда ничто другое какрадикализация принадлежащей к самому присутствию сущностной бытийнойтенденции, доонтологической бытийной понятливости. Вторая глава Двоякая задача в разработке бытийного вопросаМетод разыскания и его план § 5. Онтологическаяаналитика присутствия как высвобождение горизонта для интерпретации смыслабытия вообще При характеристике задач, лежащих в "постановке" бытийного вопроса,было показано, что нужна не только фиксация того сущего, которое призванослужить первично опрашиваемым, но что требуется также отчетливое усвоение иобеспечение правильного типа подхода к этому сущему. Какое сущее внутрибытийного вопроса берет на себя преимущественную роль, было разобрано. Нокаким образом это сущее, присутствие, должно стать доступным и в понимающемтолковании быть как бы взято на прицел? Доказанное для присутствия онтически-онтологическое преимуществосклоняло бы к мнению, что это сущее должно онтически-онтологически быть ипервично данным, не только в смысле "непосредственной" охватываемости самогоэтого сущего, но и в плане столь же "непосредственной" предданности егообраза бытия. Присутствие правда онтически не только близко или самоеблизкое - мы даже суть оно всегда сами. Тем не менее или именно поэтому оноонтологически самое далекое. Правда к его самому своему бытию принадлежитиметь понятие о нем и держаться всегда уже в известной истолкованностисвоего бытия. Но отсюда еще вовсе не следует, что это ближайшеедоонтологическое бытийное толкование себя самого можно принять за адекватнуюпутеводную нить, точно как если бы эта понятность бытия возникала изтематически онтологического осмысления самого своего бытийного устройства.Присутствие имеет скорее по своему способу быть тенденцию понимать своебытие из того сущего, к которому оно по сути постоянно и ближайше относится,из "мира".^* В самом присутствии и тем самым в понятности ему бытия заложено то, что мы выявим как онтологическоеобратное излучение понятности мира на толкование присутствия. Из-за этого онтически-онтологического преимущества присутствия егоспецифическое бытийное устройство - понятое в смысле принадлежащей к нему"категориальной" структуры - остается присутствию скрыто. Присутствие себесамому онтически "всего ближе", онтологически всего дальше, нодоонтологически все же не чуждо. Пока что тем самым указано лишь, что интерпретация этого сущего стоитперед своеобразными трудностями, основанными в самом образе бытиятематического предмета и тематизирующего поведения, а не скажем внедостаточной оснащенности нашей познавательной способности или в нехватке,очевидно легко устранимой, адекватной концептуальности. Поскольку же однако к присутствию принадлежит не только понятностьбытия, но последняя формируется или распадается с тем или иным образом бытиясамого присутствия, оно располагает богатой истолкованностью. Философскаяпсихология, антропология, этика, "политика", поэзия, биография иисториография на своих разных путях и в меняющейся мере расследуютповедение, способности, силы, возможности и судьбы присутствия. Но вопросомостается, велись ли эти толкования столь же экзистенциально исходно, как онивозможно были оригинальны экзистентно. Одно не обязательно должно совпадатьс другим, но одно и не исключает другого. Экзистентное толкование можетпродвигать экзистенциальную аналитику, если уж философское познание понято вего возможности и необходимости. Лишь если основоструктуры присутствиядостаточно разработаны в эксплицитной ориентации на саму бытийную проблему,предыдущие достижения в толковании присутствия получат свое экзистенциальноеоправдание. Аналитика присутствия должна выходит оставаться первой задачей ввопросе о бытии. Но тогда поистине жгучей становится проблема достижения иобеспечения ведущей манеры подхода к присутствию. Негативно говоря: к этомусущему нельзя конструктивно-догматически прилагать никакой произвольной идеибытия и действительности, сколь бы она ни была "самопонятной", никакиедиктуемые такой идеей "категории" нельзя навязывать присутствию безонтологического досмотра. Тип подхода итолкования должен быть напротив избран так, чтобы это сущее смогло показатьсебя само по себе из себя самого. А именно, он должен явить это сущее в том,как оно ближайшим образом и большей частью есть, в его среднейповседневности. В ней надо вывести не произвольные ислучайные, но сущностные структуры, которые придерживаются как бытийноопределяющие во всяком образе бытия фактичного присутствия. Во внимании косновоустройству повседневности присутствия развертывается затемподготовительное высвечивание бытия этого сущего. Так понятая аналитика присутствия остается вся ориентирована на ведущуюзадачу разработки бытийного вопроса. Этим определяются ее границы. Она неможет хотеть дать полномерную онтологию присутствия, которая конечно должнабыть выстроена, будь нечто подобное "философской" антропологии призваностоять на философски достаточной базе. В видах возможной антропологии,соотв. ее онтологического фундаментирования, нижеследующая интерпретациядает лишь некоторые, хотя не несущественные "фрагменты". Анализ присутствияоднако не только неполон, но прежде всего также предварителен. Он выставляеттолько лишь бытие этого сущего без интерпретации его смысла. Высвобождениегоризонта для исходнейшего толкования бытия должно быть им скорееподготовлено. Едва он будет получен, подготовительная аналитика присутствияпотребует своего возобновления на более высокой и собственной онтологическойбазе. Смыслом бытия сущего, которое мы именуем присутствием, окажетсявременность. Это показание должно подтвердиться в возобновительнойинтерпретации всех предварительно вскрытых структур присутствия как модусоввременности. Но с этим толкованием присутствия как временности вовсе не дануже и ответ на ведущий вопрос, который стоит о смысле бытиявообще.^* Пожалуй однако приготовлена почва для получения этогоответа. В плане наметки было показано: к присутствию принадлежит как онтическоеустройство доонтологическое бытие. Присутствие есть таким способом, чтобысуществуя понимать нечто подобное бытию. При удержании этой взаимосвязидолжно быть показано, что то, из чего присутствие вообще неявно понимает итолкует нечто подобное бытию, есть время. Последнее как горизонт всякойпонятности бытия и всякого толкования бытия должно быть выведено на свет игенуинно осмыслено. Чтобы дать это увидеть, потребна исходная экспликациявремени как горизонта понятности бытия из временности как бытия понимающегобытие присутствия. В целости этой задачи лежит вместе требование отграничитьдобытое так понятие времени от расхожего понимания времени, эксплицированного в толковании времени, как оно сложилось втрадиционной концепции времени, которая сохраняется от Аристотеля доБергсона и далее. При этом надлежит прояснить, что - и как -- эта концепциявремени и расхожая понятность времени вообще возникают из временности. Темсамым расхожей концепции времени возвращается ее самобытная правота --против тезиса Бергсона, что подразумеваемое ею время есть якобыпространство. "Время" издавна служит онтологическим или скорее онтическим критериемнаивного различения разных регионов сущего. Отграничивают "временно" сущее(процессы природы и события истории) от "невременно" сущего(пространственные и числовые соотношения). Заботятся об отделении"вневременного" смысла пропозиций от "временного" протекания ихвысказываний. Далее находят "пропасть" между "временно" сущим и"надвременным" вечным и предпринимают попытки ее преодоления. "Временный"означает здесь всякий раз то же что сущий "во времени", определение, котороеконечно тоже еще достаточно темно. Факт остается: время, в смысле "бытия вовремени", служит критерием раздела бытийных регионов. Как время приходит кэтой отличительной онтологической функции и тем более по какому праву именнонечто подобное времени служит таким критерием и наконец происходит ли в этомнаивно онтологическом применении времени к выраженности его собственнаявозможная онтологическая релевантность, до сей поры не решено и неисследовалось. "Время", а именно в горизонте расхожей понятности времени,как бы "само собой" попало в эту "само собой разумеющуюся" онтологическуюфункцию и до сего дня в ней продержалось. Против этого на почве разработки вопроса о смысле бытия надлежитпоказать, что - и как -- в верно увиденном и верно эксплицированном феноменевремени укоренена центральная проблематика всей онтологии Если бытие предстоит понимать из времени и различные модусы и дериватыбытия в их модификациях и ветвлениях действительно становятся понятны израссмотрения времени, то с ним само бытие - не где-то лишь сущее как сущее"во времени" - делается видимым в своем "временном" характере. "Временное"однако не может тогда уже означать только "сущее во времени". И"невременное" и "сверхвременное" в аспекте их бытия тоже "временны", И этоопять же не только по способу привации в противоположность "временному" каксущему "во времени", но в позитивном, конечно ещеожидающем прояснения смысле. Поскольку выражение "временный" в приведенномзначении засвидетельствовано дофилософским и философским словоупотреблениеми поскольку в последующих исследованиях оно будет применено еще для другогозначения, мы именуем исходную смысловую определенность бытия с его чертами имодусами из времени его темпоральной определенностью. Фундаментальнаяонтологическая задача интерпретации бытия как такового охватывает поэтому всебе разработку темпоральности бытия. В экспозиции проблематикитемпоральности впервые дается конкретный ответ на вопрос о смысле бытия. Поскольку бытие уловимо всегда лишь в виду времени, ответ на бытийныйвопрос не может лежать в изолированном и замкнутом тезисе. Ответ не понятпри проговаривании того, что он своими положениями высказывает, тем болееесли он становится свободнопарящим результатом для голого принятия ксведению некой от прежних способов рассмотрения возможно отклоняющейся"точки зрения". "Нов" ли ответ, к делу не относится и остается побочным.Позитивное в нем должно заключаться в том, что он достаточно стар, чтобыучить понимать развернутые "древними" возможности. Ответ по самому своемусмыслу дает некое указание для конкретного онтологического исследования,которое надо начать внутри высвобожденного горизонта путем ищущих вопросов,- и он дает только это. Если таким образом ответ на бытийный вопрос становится указаниемпутеводной нити для исследования, то здесь лежит, что он только тогда данудовлетворительно, когда из него самого специфический род бытия прежнейонтологии, исторические пути ее вопрошаний, находок и срывов проясняются какприсутствиеразмерная необходимость. § 6. Задача деструкцииистории онтологии Всякое исследование - и не последним движущееся в сфере центральногобытийного вопроса - есть онтическая возможность присутствия. Его бытиенаходит свой смысл во временности. Последняя однако есть вместе с темусловие возможности историчности как временного бытийного модуса самогоприсутствия, независимо от того, является ли оно - и как - существующим вовремени. Определение историчность располагается до того, что именуютисторией (мироисторическим событием). Историчность подразумевает бытийное устройство"события" присутствия как такового, на основе которого впервые возможнонечто подобное "мировой истории" и исторической принадлежности к мировойистории. Присутствие в своем фактичном бытии есть всегда, ''как" и что оноуже было. Явно или нет, оно есть свое прошлое. И это не только так, что егопрошлое тянется как бы "за" ним и оно обладает прошлым как еще наличнымсвойством, порой продолжающим в нем действовать. Присутствие "есть" своепрошлое по способу своего бытия, которое, говоря вчерне, всякий раз"сбывается" из его будущего. Присутствие во всяком своем способе быть, апотому также с принадлежащей к нему бытийной понятливостью, вросло внаследуемое толкование присутствия и выросло в нем. Из него оно понимаетсебя ближайшим образом и в известной сфере постоянно. Эта понятливостьразмыкает возможности его бытия и управляет ими. Свое ему - и это значитвсегда его "поколению" - прошлое не следует за присутствием, но идет всегдауже вперед его. Эта стихийная историчность присутствия может оставаться ему самомутайной. Она может однако известным образом и быть раскрыта и по-своемукультивироваться. Присутствие может открыть, хранить традицию и явно ейследовать. Открытие традиции и размыкание того, что она "передает" и как онапередает, может быть взято как самостоятельная задача. Присутствие вводитсебя так в бытийный способ историографического спрашивания и исследования.Но историография - точнее историографичность - как вид бытия спрашивающегоприсутствия возможна лишь поскольку в основе своего бытия оно определеноисторичностью. Когда последняя остается присутствию скрыта и пока она такоюостается, ему заказана и возможность историографического спрашивания ираскрытия истории. Неимение историографии никак не свидетельство противисторичности присутствия, но как дефективный модус этого бытийногоустройства свидетельство за. Неисториографичной эпоха может быть лишь потомучто она "историческая". Избери с другой стороны присутствие лежащую в нем возможность не толькосвою экзистенцию сделать себе прозрачной, но спросить о смысле самойэкзистенциальности, т. е. предваряюще о смысле бытия вообще, и откройся втаком спрашивании глаза для сущностной историчности присутствия, тонеизбежна догадка: вопрос о бытии, отмечавшийся в плане егоонтически-онтологической необходимости, сам характеризован черезисторичность. Разработка бытийного вопроса должна таким образом изсобственнейшего бытийного смысла самого спрашивания какисторического расслышать указание проследить спрашивая свою историю, т.е.стать историографичной, чтобы в позитивном усвоении прошлого ввести себя вполноту обладания наиболее своими возможностями спрашивания. Вопрос о смыслебытия в меру присущего вопросу способа разработки, т.е. как предшествующаяэкспликация присутствия в его временности и историчности, сам от себяприходит к тому чтобы понимать себя как историографический Подготовительная интерпретация фундаментальных структур присутствия вплане его ближайшего и усредненного образа бытия в каком оно и ближайшим жеобразом исторично, обнаружит однако следующее: присутствие не только имеетсклонность падать на свой мир, в котором оно есть, и в отсвете от неготолковать себя присутствие падает заодно с тем и на свою более или менееявно воспринятую традицию. Последняя отнимает у него свое водительство,вопрошание и выбор. Это верно не в последнюю очередь о той понятливости и ееформируемости, которая основана в наиболее своем бытии присутствия,онтологическом. Приходящая тут к господству традиция делает ближайшим образом и большейчастью то, что она "передает", так мало доступным что скорее скрывает это.Она препоручает наследуемое самопонятности и заслоняет подступ к исходным"источникам", откуда традиционные категории и понятия были почерпнуты отч.аутентично Традиция делает даже такое происхождение вообще забытым. Онаформирует ненуждаемость в том, чтобы хоть просто понять такое возвращение вего необходимости. Традиция выкорчевывает историчность присутствия с такимразмахом, что оно движется уже только внутри интереса к многообразиювозможных типов, направлений, точек зрения философствования в самых далекихи чуждых культурах и этим интересом пытается прикрыть свою беспочвенность.Следствием становится, что присутствие при всем историографическом интересеи всем рвении о филологически "объективной" интерпретации уже не понимаетэлементарнейших условий, только и делающих возможным позитивное возвращениек прошедшему в смысле его продуктивного усвоения. Вначале (§ 1) было показано, что вопрос осмысле бытия не только не разрешен, не только удовлетворительно не поставленно при всем интересе к "метафизике" предан забвению. Греческая онтология иее история, еще и сегодня через многосложные филиации и деформации насквозьопределяющая понятийный состав философии, есть доказательство тому, что присутствие понимает само себя и бытие вообще из "мира" ичто возникшая так онтология подпадает традиции, которая дает ей опуститьсядо самопонятности и до материала, подлежащего просто новой обработке (такдля Гегеля). Эта выкорчеванная греческая онтология становится вСредневековье жестким учебным реквизитом. Ее систематика есть что угодно,только не сочетание унаследованных фрагментов в некую постройку. Внутриграниц догматической рецепции греческих основоконцепций бытия в этойсистематике лежит еще много невыявленной продолжающейся работы. Всхоластическом чекане греческая онтология в существенном переходит на путичерез Dis-putationes metaphysicae Cyapeca в "метафизику" итрансцендентальную философию Нового времени и определяет еще основоположенияи цели "логики" Гегеля. Насколько в течение этой истории определенныеотличительные бытийные области входят в обзор и впредь ведут за собой всюпроблематику (ego cogito Декарта, субъект, Я, разум, дух, личность), ониостаются, соответственно сплошному упущению вопроса о бытии, неопрошеннымиотносительно бытия и структуры их бытия. Наоборот, категориальный составтрадиционной онтологии с соответствующими формализациями и лишь негативнымиограничениями переносится на это сущее, либо же в видах онтологическойинтерпретации субстанциальности субъекта на помощь призывается диалектика. Если для самого бытийного вопроса должна быть достигнута прозрачностьсвоей ему истории, то требуется расшатывание окостеневшей традиции иотслоение наращенных ею сокрытий. Эту задачу мы понимаем как проводимую попутеводной нити бытийного вопроса деструкцию наследованного состава античнойонтологии до исходного опыта, в каком были добыты первые и с тех пор ведущиеопределения бытия. Это удостоверение происхождения онтологических основопонятий какисследующая выдача им их "свидетельств о рождении" не имеет ничего общего сдурной релятивизацией онтологических точек зрения, установок. Деструкция неимеет равным образом и негативного смысла отрясания онтологической традиции.Она призвана наоборот очертить эту последнюю в ее позитивных возможностях, аэто всегда значит в ее границах, которые фактично заданы всякий разконкретной постановкой вопроса и ею преднамеченным ограничением возможногополя исследования. Отрицающе деструкция относится не к прошедшему, еекритика касается "сего дня" и в нем господствующегоспособа трактовки истории онтологии, будь он замыслен доксографически,духовно-исторически или проблемно-исторически. Деструкция опять же не хочетхоронить прошедшее в ничтожности, она имеет позитивное назначение; еенегативная функция остается неспециальной и непрямой. В рамках настоящего трактата, имеющего целью принципиальную разработкубытийного вопроса, деструкция истории онтологии, относящаяся сущностно кпостановке вопроса и возможная исключительно внутри нее, может бытьпроведена только применительно к принципиально решающим узлам этой истории. Сообразно позитивной тенденции деструкции ближайшим образом подлежитпостановке вопрос, была ли в течение истории онтологии вообще интерпретациябытия и могла ли быть - и в какой мере - тематически приведена в связь сфеноменом времени, а необходимая для этого проблематика темпоральности -принципиально разработана. Первый и единственный, кто продвинулся накакой-то отрезок исследовательского пути в направлении к измерениютемпоральности, соотв. позволил напору феноменов себя к тому толкнуть, былКант. Когда впервые будет фиксирована проблематика темпоральности, тогдавозможно удастся пролить свет на темноту учения о схематизме. На этом путиможно однако тогда также показать, почему для Канта эта область в еесобственных измерениях и ее центральной онтологической функции должна былаостаться закрытой. Кант сам знал, что отваживается вторгаться в темнуюобласть: "Этот схематизм нашего рассудка, в рассмотрении явлений и их чистойформы, есть потаенное искусство в глубинах человеческой души, истинныеухватки которого мы едва ли когда выговорим у природы, чтобы они неприкрытолегли перед глазами". Перед чем Кант здесь как бы отшатывается, это должнобыть тематический принципиально выведено на свет, если уж выражение "бытие"призвано иметь показуемый смысл. В конце концов ведь именно феномены,выявляемые в нижеследующем анализе под титулом "темпоральность", суть тесамые тайные суждения "обычного разума", как аналитику которых Кантопределяет "занятие философов". Следуя задаче деструкции по путеводной нити проблематики темпоральностинижеследующая работа делает попытку интерпретировать главуо схематизме и исходя отсюда кантовское учение о времени. Вместе с темуказывается, почему Канту должно было остаться недоступным проникновение впроблематику темпоральности. Двоякое помешало этому проникновению.Во-первых, упущение бытийного вопроса вообще и во взаимосвязи с этимотсутствие тематической онтологии присутствия, кантиански говоря,предваряющей онтологической аналитики субъективности субъекта. Вместо тогоКант догматически, при всей существенности ее дальнейшего развития у него,заимствует позицию Декарта. Во-вторых же его анализ времени несмотря навключение этого феномена в субъект ориентируется на традиционную расхожуюпонятность времени, что в конце концов мешает Канту разработать феномен"трансцендентальной обусловленности времени" в его собственной структуре ифункции. Вследствие этой двоякой подверженности традиции решающаявзаимосвязь между временем и "я мыслю" оказывается окутана полным мраком,она не становится даже проблемой. Через заимствование онтологической позиции Декарта Кант делает еще односущественное упущение: онтологии присутствия. Это упущение в смысле наиболеесвоей Декарту тенденции решающее. С "cogito sum" Декарт делает заявку надоставление философии новой и надежной почвы. Что он однако при этом"радикальном" начале оставляет неопределенным, это способ бытия "мыслящейвещи", res cogitans, точнее бытийный смысл своего "sum". Разработка неявногоонтологического фундамента "cogito sum" заполняет пребывание у второйстанции на пути деструктивного обратного хода в историю онтологии.Интерпретация не только дает доказательство, что Декарт вообще должен былупустить бытийный вопрос, но показывает также, почему он пришел к мнению,что с абсолютной "удостоверенностью" своего "cogito" он избавлен от вопросао бытийном смысле этого сущего. У Декарта дело однако не остается только при этом упущении и отсюда приполной онтологической неопределенности его res cogitans sive mens siveanima. Декарт ведет фундаментальные размышления своих "Meditationes" путемперенесения средневековой онтологии на это вводимое им как fundamentuminconcussum сущее. Res cogitans онтологически определяется как ens, абытийный смысл ens для средневековой онтологии фиксирован в понятости ensкак ens creatum. Бог как ens infinitum есть ens increatum. Сотворенность жев широчайшем смысле изготовленности чего-то есть существенный структурныймомент античного понятия бытия. Кажущееся новое началофилософствования обнаруживает себя как насаждение рокового предрассудка, наоснове которого последующее время упустило тематическую онтологическуюаналитику "духа" по путеводной нити бытийного вопроса и вместе с тем каккритическое размежевание с унаследованной античной онтологией. Что Декарт "зависим" от средневековой схоластики и употребляет еетерминологию, видит каждый знаток Средневековья. Но с этим "открытием"ничего философски не достигнуто до тех пор пока остается темным, какуюонтологическую весомость для последующего времени имеет это действенноевнедрение средневековой онтологии в онтологическое определение, соотв.неопределение, res cogitans. Эта весомость может быть оценена только еслисперва из ориентации на вопрос о бытии выявлены смысл и границы античнойонтологии. Др. сл. деструкция видит себя поставленной перед заданиеминтерпретации почвы античной онтологии в свете проблематики темпоральности.При этом обнаруживается, что античное толкование бытия сущего ориентированона "мир", соотв. "природу" в широчайшем смысле и что оно по сути делаполучает понимание бытия из "времени". Внешнее свидетельство тому но конечнолишь такое - дает определение смысла бытия как ттароиспа, соотв. оиспа, чтоонтологически-темпорально означает "пребываемость" Сущее в его бытиисхвачено как "пребывание", т.е. оно понято в виду одного определенногомодуса времени, "настоящего". Проблематика греческой онтологии, как и всякой онтологии, должна братьсвою путеводную нить из самого присутствия. Присутствие, т.е. бытиечеловека, в расхожей равно как в философской "дефиниции" очерчено как Ctow\oyov e^w, живущее, чье бытие сущностно определяется способностью говорить.Xeyeii^ (ср. § 7 Б) остается путеводной нитью при выявлении бытийныхструктур сущего, встречающего поскольку мы с ним и о нем говорим. Потомуантичная онтология, формирующаяся у Платона, становится "диалектикой". Входе разработки самой онтологической путеводной нити, т.е.