Я делаю колесо навстречу солнцу

Автор: miledi_son, 8.8.2009

Мне приснился очень яркий и насыщенный сон. К сожалению, запомнила не все эпизоды… только самые яркие. Хотя утром, перед пробуждением, про себя повторила весь сон, чтобы не забыть его.

Эпизод 1.

Я у террористов. На моей спине прикреплена мина. Небольшая, размером с две ладони. В меня влюблен самый главный террорист. Он говорит, что если я отвечу согласием, я спасусь. Но я знаю, что он забыл про мину и, что через несколько секунд я взорвусь. Я взрываюсь. Вдруг оказывается, что это не я, а какой‑то очень близкий мне человек. Я в истерике подбегаю к этой женщине и беру ее на руки. У нее нет части правого легкого. Причем рана выглядит так: яма с ровными краями диаметром с две ладони. Женщина, оказывается, еще жива. Я радуюсь.

Эпизод 2.

Я делаю колесо где‑то по тропинке в каком‑то красивом лесу.

Делаю колесо навстречу (или вдогонку) солнцу. Солнце светит впереди так, что со стороны вижу только свой силуэт. Мне хорошо. Оказывается, я так могу.

Эпизод 3.

Я еду в старинном поезде 18 века. Все вокруг в красках сепия (желто‑серое). Мы проезжаем станцию. Я вижу на станции торговые ряды. Много музыкальных инструментов. Саксофоны, трубы огромнейших размеров, патефоны. Много, очень много всего.

Прогулки по "железке" под палящим солнцем

Автор: преднизалон, 2.7.2010

Железная дорога. Опять железная дорога, чёрт её бери! Если бы я ещё работал на ней, но ведь только езжу.

Итак, сон собственно следующий.

Всё что осталось от цивилизации – это железная дорога. Насыпь поросшая травой, по которой были проложены рельсы, имела место быть посреди богом забытого леса. Да в принципе какое дело богу именно до этого леса?

Я шёл по насыпи. И, по‑видимому, не так давно, потому как не успело надоесть и вызвать подозрения. Но чем дальше я шёл, тем более начинала ощущаться какая‑то неясность. Она ещё не успела оформиться в вопросы вроде "А куда я иду? ", "А где это я? ". Что‑то было не так и с каждым шагом это "не так" становилось более и более неизбежным. Я начал всматриваться себе под ноги. Рельсы оказались положенными на деревянные шпалы изрядно ржавого цвета, да и сами рельсы уже успели познать что такое коррозия. Время от времени под ногами попадались выцвевшие этикетки с бутылок от газировки, сами бутылки – пластмассовые и стеклянные, полуразложившиеся пачки от сигарет, пожелтевшие обрывки газет.

Как‑то само собой я начал чувствовать и обращать внимание на то, что нестерпимо палило солнце. Это было настоящим открытием – я был ошеломлён голубым, в белой дымке, небом и полуденным жарким диском. Сразу захотелось пить. Начал ощущаться запах того состава, которым обрабатывают шпалы. Царивший вокруг штиль превращал этот запах в вонь.

Я наконец‑таки решил сойти с насыпи и углубиться в лес, потому как вспомнил, что лес – это не только материал для удобного кресла и добротного стола, но и ещё источник очень многих полезных вещей, в том числе и ягод.

Блуждаю в лесу в поисках оных. Но кроме хрустящего под ногами мха и грибов больше ничего нет. Внезапно до меня доходит, что я босой. К жаре и жажде примешивается страх быть укушенным змеёй. А жажда продолжила дальше стягивать во рту. Решил пожевать сыроежек, но облом – все червивые. Впереди виднелось что‑то ярко‑оранжевое. Лисички. Срываю одну и пофиг, что грибница. Пытаюсь жевать, но сразу же выплёвываю. Жажда усугубилась запредельной горечью.

Иду дальше. Плююсь. Впереди какой‑то кустарник – подумал, что рядом болото, хоть какая, но все‑таки вода. Взгляд упирается во что‑то металлическое и ржаво‑покарёженное. Подхожу ближе и вижу дрезину без одной оси. Вторая валяется рядом и напоминает ленту Мёбиуса. "Э как её" – подумал я. Из под груды струхлевших досок ранее называвшихся полом дрезины что‑то поблёскивало. При ближайшем рассмотрении оказалось треснувшее стекло противогаза с оторванным шлангом. Блестело кое‑что ещё, что‑то жёлто‑золотоё. При ближайшем рассмотрении это что‑то оказалось коронкой зуба. "Что‑то не то" становилось всё более неиллюзорным. Правее кучи трухи, чуть впереди, была изрядная продолговатая купина мха. На одной из её сторон в тени небольшого дубка просматривалось что‑то оранжевое. Я было решил, что это те самые "левометициновые" лисички и хотел было изничтожить их топтанием ног, но подойдя ближе остолбенел. Из‑подо мха выглядывала разбитая на две части оранжевая каска, из щели которой и рос тот самый дубок, а купина своими очертаниями стала подозрительно напоминать человека. Дуб рос из черепа. Каска видимо не помогла. Впору было бы устанавливать рекорды в беге по пересечённой местности, но видимо тотальная тишина подсказывала мне, что вокруг не души, разве что скелет во мху. Я посмотрел на кустарник с предположительно болотом. Пышущий зелёный фронт имел еле просматривающуюся "просеку", которая раньше почему‑то заметна не была. Она зазывающе зияла, предлагая посмотреть, что же там, дальше.

А дальше были рельсы, устремлённые к небу, рельсы, захотевшие стать забором и реализовавшие эту свою затею, рельсы, ставшие перпендикулярными. Насыпь была разрушена до основания. Боле того, стала ямой. И вокруг выжженная земля и обгоревшие высокие пни. Жёлто‑серый, местами чёрный песок, из которого, то там, то тут торчали металлические обломки. Прямо у ног был один из них. Небольшой, но весьма информативный – через копоть проглядывала красная, без одного луча звезда. Чья‑то тяжёлая рука беззвучно упала мне на плечё, заставив подкоситься ноги. Во сне я терял сознание, обретая его в реальности. Так и проснулся.