Слово о весне, первое

В то время, как мы в наших малых и рукотворенных храмах совершаем различные богослужения и преходим от празднества к празднеству, великий и нерукотворенный храм природы также не остается без перемен; и в нем одна чреда служения сменяется другою; совершаются различные торжества во сла­ву единого и тогожде Господа и Владыки всяческих.

Так, смотря на теперешнее весеннее убранство природы, на всюду разви­вающуюся зелень, на везде рассыпающиеся цветы, и сравнивая все это с преж­нею наготою и мертвостью, кто не скажет, что теперь спавшая зимним сном природа как бы воспрянула от сна и, подражая Святой Церкви, начала празд­новать день воскресения!

Пройти сие празднество без внимания - значило бы показать преступное равнодушие к Самому Учредителю его, Который, очевидно, есть не человек какой-либо, а Сам Всемогущий Творец природы. Ибо если и простой худож­ник не выставит напрасно картины пред взоры всех, кольми паче премудрость Божия не может обращать все лице земли, как это происходит теперь, в жи­вую, великую и разнообразную картину, не имея в виду преподать чрез сие урока тем, пред взоры коих она выставляется.

Не будем же невнимательны к намерениям премудрости Божией, и поспе­шим изыти мыслью в пространный храм природы для принятия поучения от того великолепного зрелища, которое в нем теперь совершается.

Много поучительных мыслей и чувств возбуждается в душе среди весны; но все они могут быть сокращены в три главных урока. И во-первых, весна приводит собою на память сотворение мира, наше первобытное состояние и наше падение; во-вторых, весна служит поучительным изображением нашего духовного обновления от греховной смерти, и показывает, что нам должно для сего делать и чего избегать; в-третьих, весна предъизображает собою будущее обновление всех вещей в конце мира и наше воскресение из мертвых. Рас­смотрим все сие подробнее.

Мы не были и не могли быть свидетелями того чудесного действия всемо­гущества Божия, коим весь видимый мир, со всем разнообразием существ, его населяющих, со всеми совершенствами и красотами их, изведен из небытия и утвержден в настоящем чине своем. Но зрелище происхождения вещей, по са­мому существу своему, есть наиспособнейшее к тому, чтобы возбуждать в нас чувство благоговения, любви и преданности к Творцу и Владыке всяческих. И вот, премудрость Божия изобрела средство заменить его для нас другим подоб­ным зрелищем. Каждую весну мы видим довольно явственно образ первобыт­ного происхождения вещей, который, не имея первобытной огромности, коей, впрочем, наше слабое око не могло бы, вероятно, и перенести, заменяет ее мно­гократным повторением своим. Припомните, как Моисей описывает сотворе­ние мира: первым действием Всемогущества, после произведения веществ из ничего, было повеление: да будет свет (Быт. 1; 3). С подобного же начинается и появление каждой весны; та же всемогущая сила велит свету солнечному, слабо сиявшему зимою, устремиться на лицо земли - и все начинает прини­мать другой вид: день растет, воздух становится теплым, вид всех вещей про­светляется и веселеет, и все в природе готовится как бы к некоему празднеству.

Новым всемогущим действием был глас: «да соберется вода, яже под невест, в собрание едино, и да явится суша» (Быт. 1; 9). Подобное бывает и теперь. В продолжение зимы воды, в виде снега, покрывают все лицо земли, так что в сем случае повторяется первобытное пребывание ее под водою; но с приближением весны снова приемлет силу древнее веление - собраться воде «в собрание едино»; и снег от действия лучей солнечных превращается в воду; везде являются ручьи и протоки; стекаются из разных противоположных сто­рон вместе, и неудержимо несутся вниз, доколе не соберутся в собрание еди­но - в океан. Земля, омовенная, увлажненная, выходит из-под снежного по­крова с новыми силами, как бы вновь сотворенная для человека. Но она безоб­разна и нага; ей нужно одеяние и украшение, чтобы явиться пред своего Владыку... Все это не замедлит явиться по силе первобытного повеления: «да прорастит земля былие травное» (Быт. 1; 11). Каждую весну, по сошествии вод весенних, как бы некиим чудом поднимается из недр земных целое не­сметное царство растений. Подлинно царство! Какая жизнь, какая роскошь, какое изящество в самом последнем злаке! Где за неделю вы видели одну го­лую, мертвую массу земли, там теперь под каждым кустом, на каждом холме, в каждой юдоли готов для вас разноцветный, свежий, душистый ковер, на коем местами, как живые яхонты и топазы, разбросаны прекрасные цветы. Подлин­но, сам Соломон не облачался так во славе своей, как одеты и украшены мно­гие из цветов полевых. И сколько их? Возьмите все ваши числа, и всех их не станет для счета. Так могущественно слово: «да прорастит земля!» Тыся­чи лет прошли, и еще пройдут, может быть, тысячи; а земля не перестает и не перестанет выполнять его во всей силе. Во время весны являются каждый раз некоторым образом самые останки райского древа жизни, рассеянные по несметному числу целебных трав и цветов, кои в это время источают для чело­века струи здравия телесного.

За произведением царства растительного последовало, в начале миробытия, сотворение царства существ живущих: воде повелено наполниться рыба­ми, воздуху птицами. Повторение сего чудесного действия можно видеть каж­дую весну. Это главное, для многих животных единственное, время происхож­дения на свет. Загляните в эти бездны вод при солнечном сиянии с высоты, вы изумитесь, какое множество там новых, живых тварей. Когда произошли они? ныне, вчера или за несколько дней! А вот и без солнца, среди тьмы ночной, клубится вода, кто-то как будто бьет по ее поверхности и производит звук, оглашающий окрестность. Кто это? Тяжелый осетр или игривый окунь. Сими звуками и обитатели вод как будто дают знать, что их бездна не пуста, что там есть живущие твари, и что глагол Божий к рыбам: «наполните воды» (Быт. 1; 22), доселе не возвращается тощь.

Воздух в исполнении повеления Божия не отстает от воды. Сколько но­вых пернатых приемлет он с каждою весною на свои рамена! Посмотрите, как матери и отцы учат летать птенцов своих! Как вся семья, даже чужие, помога­ют и криком и крилами своими их слабому и неопытному полету! Но многие страны, по суровости климата, скудны своими обитателями воздуха. В попол­нение сего недостатка, перед началом каждой весны, ведомые неведомою си­лою несутся в сии страны многочисленные сонмы пернатых, чтобы занять места праздные; перелетают неизмеримые пространства, моря и горы, но всегда по­спевают вовремя и в таком количестве, какое нужно, чтобы праздничный пир природы не остался без гостей. Наконец, и те пернатые, кои проводят с нами зиму, с наступлением весны получают как бы новую природу; являются в боль­шем количестве и с новыми силами; быв дотоле молчаливыми и уединенны­ми, становятся громогласными и стараются обратить на себя внимание. Смот­ря на все сие, как не вспомнить всемогущего повеления Творца: «и птицы... множитеся... на земли» (Быт. 1; 20-21).

Сверху обратите взоры долу, под стопы ваши; тут также каждую весну но­вое явление: целые поколения пресмыкающихся, коих зимою нигде не было вид­но. Многие из них отвратительны, некоторые даже ядовиты - что делать? таки­ми сделал их для нас грех. А между тем не думайте, чтобы появление их было делом какого-либо случая. Нет, они также явились не по своему произволу, а по гласу Всемогущего. То же слово, которое повелело солнцу и луне стать на твер­ди и украшать собою день и ночь, то же слово рекло: «да изведет земля душу живу... и вся гады... по роду их» (Быт. 1; 24-25); и вот она изводит их, и сколько бы вы ни старались переводить их, будет изводить до конца бытия своего.

На человека, яко более уклонившегося от природы, времена года действу­ют менее, однако же действуют, особенно весна. Волею или неволею, и он приближается в это время к природе, вступает в живое общение со всеми тва­рями, сбрасывает с себя множество нужд житейских.

В самом деле, посмотрите на человека зимой: его как бы нет на лице зем­ли; он прячется в домах, и когда появляется на свет, то трудно узнать в нем владыку земли, так он окутан с ног до главы зверями и смертями. Это не царь природы, а некое как бы страшилище всего живущего. Приходит весна, и чело­век изменяется. Он уже не в самодельной темнице, заключенный в четырех стенах, а на свободе, под ясным небом, на чистом воздухе. В поле, в лесу, на водах - везде человек как будто вновь сотворенный, или умноженный. И земля, можно сказать, снова поступает в его владычество: с наступлением весны поля начинают бороздиться под его плугом; реки и моря пениться под его веслом; воздух рассекаться его парусами; самые облака расступаются, чтобы дать мес­то его воздухолетательным шарам. Сколько нужд вдруг спадает со всего живу­щего при наступлении весны! Если бы она продолжалась всегда, то, очевидно, мы не имели бы нужды ни в огромных жилищах, ни во множестве одежд, ни в разных средствах, кои теперь по необходимости употребляем для защиты себя от хлада и бурь зимних. Для травоядных животных время весны - самый рос­кошный пир: везде сочная и благоуханная пища. Не так ли было в состоянии невинности? Вместе с избытком всюду изящество и убранство: весна не щадит богатых одежд ни для кого; многие из животных в это именно время получают из рук природы как обновы к празднику, новую одежду по виду своему; а цар­ство растений все, с ног до головы, изменяет свое облачение, и никакой изобре­тательный вкус не превзойдет тех узоров, коими испещрены весною поля и луга. Не так ли было в состоянии невинности? Все живущее, даже неразумное, видимо чувствует преимущество весеннего времени, и выражает довольство и радость свою чем может, особенно пением. Прислушивались ли вы когда-либо к этому пению? В нем звучит глубокое чувство жизни, довольства и какого-то священного восторга. Это радость существа, воскресшего из мертвых, которое после того как все было утрачено вдруг получило в избытке все, что для него нужно. Какая неутомимость поющих! Какое разнообразие в поемом! Самая полночь оглашается сладкими звуками. Истинное всенощное бдение природы! В сем случае неразумный мир приближается к миру Ангельскому, где чистые духи, окружая престол Божий, день и ночь гласят славу Вседержителя.

Кто, взирая на сии красоты весенней природы, на радость и всеобщее до­вольство тварей и слушая хоры пернатых, оглашающих собою каждую рощу и поле, не готов бывает от души и сердца повторить то, что изречено было Твор­цом по окончании творения: «и се добра зело!» (Быт. 2; 31). Всякий, и может быть не раз, изъявлял желание, чтобы весна продолжалась как можно долее. Но она кратковременна, короче всех времен года, как бы в знак того, что и наше пребывание в раю не было продолжительно.

Для чего же всемогущество Божие каждый год представляет нам во время весны такое подобие сотворения мира и нашего первобытного состояния? Не для того ли, чтобы, видя пред собою повторение творческих действий всемо­гущей силы Божией, мы научились благоговеть пред Тем, Который, когда по­сылает Дух Свой, то все созидается, а когда отвращает Лице Свое, то все мя­тется и готово обратиться в ничтожество? Преобразуя весною все лицо земли и, можно сказать, весь мир, нас окружающий, облекая его в немногие дни кра­сотою и великолепием, премудрость Божия, кажется, говорит всем нам: смотрите, что Я могу сделать для вас, если вы будете того достойны! Смотрите, чего вы лишились через грех, и чего можете достигнуть, освободившись от его всеразрушающего владычества!

Да, братие мои, как ни прекрасна весна, но и среди нее являются, очевид­но, следы наших великих, древних потерь. Напоминая собою наше первобыт­ное состояние невинности и блаженства, она в то же время ощутительно дает знать, что все прекрасное вокруг нас есть только один остаток прежних совер­шенств, что мы со всеми тварями и со всею природою находимся в состоянии лишения и падения. Ибо присмотритесь внимательнее к образу весны, и вы под новою одеждою и убранством природы увидите древнюю наготу, болезнь и бренность; прислушайтесь к величественному хору тварей радующихся, и вы приметите, как нарушается он глубокими стонами тварей страждущих. Вот обширный, цветущий вертоград, в нем все так прекрасно, но зачем эти засох­шие дерева, безобразящие собою все, что зеленеет и цветет вокруг них? Этого в раю не было. Видите ли, далее, как на этом зеленом бархатном ковре льется кровь агнца, терзаемого тигром? Этого в раю не было. Взгляните и на самого владыку земли, как он неестественно согбен над плугом! Среди празднества природы, когда все вокруг него поет и радуется, взор его тускл, лицо уныло; крупный пот падает с чела его; а на трапезе, после таких трудов, ожидает его кусок черствого хлеба. Этого в раю не было. А что это под сими цветами, кои украшают собою так роскошно этот недавний холм? Тут могила юноши, кото­рый был единственною отрадою престарелой матери и только за месяц пред сим опущен в землю. Этого в раю не было. Тем паче не было этих бесчинных кликов, коими буйное невоздержание нередко оглашает весенний воздух и си­лится заглушить чистый и святой хор тварей, славословящих Создателя.

Таким образом, нынешняя весна, радуя собою взоры и сердца подобием первобытного совершенства, в то же время многими явлениями своими дает знать, что совершенство сие нами потеряно, что мы со всею природою, нас окружающею, находимся в состоянии неестественном, и что, следовательно, нам должно прилежно помыслить о том, как выйти из сего несчастного положения и возвратить себе и природе ту райскую весну, которая бы, раз начав­шись, никогда не оканчивалась.

Довольно на первый раз и сего урока от настоящей весны! Аминь.