Одновременно Гурвиц баллотировался в депутаты Верховной Рады, с тем, чтобы подстраховаться

И получить неприкосновенность, иначе они бы его посадили. Все наши дела происходили на этом фоне. Как раз летом, когда мы копали, им было до такой степени не до нас, что они плохо видели тот забор. Что им забор, когда такое творится в городе. Солдаты стояли на Думской площади.

Короче, прихожу я домой и нахожу оригинал письма, который написан на моей машинке. Никакой копии в горисполкоме нет и быть не может. В моих руках единственное подлинное письмо. Я делаю вот что. Беру свою собственную машинку и как старая, профессиональная машинистка, впечатываю туда строку. Там было написано, что нам разрешаются раскопки на Театральной площади. Я допечатал ниже на ленточке той же жирности: «и в районе памятника Глушко, на склонах у Воронцовского дворца». Пошел, сделал ксерокс, замазал, чтобы не было никаких переходов и приношу ректору копию. Он спрашивает: «А где оригинал?». Я пожимаю плечами: «Оригинал в горисполкоме». На этом основании ректорат дал ответ в горисполком по факту падения забора. И новая власть восстановила забор. Надо сказать, что в тот момент, когда я проворачивал эту авантюру, Устенко и те люди, которые проводили согласования, уже давно были сняты со своих должностей. И я никого не подставлял.