2015-05-30
4020
Проблемы возникновения государства на Руси по прежнему занимают важное место в отечественной историографии. Это обусловлено прежде всего недостаточной источниковой базой, неясностью и противоречивостью некоторых источников, политической окраской данного вопроса. Для всестороннего и объективного подхода в исследовании данной проблемы необходимо применение комплексного метода, использование данных археологии, этнологии, лингвистики, теории и истории государства и права, других научных дисциплин.
Истоки зарождения государственности необходимо искать в периоде русской истории, непосредственно следующим за эпохой Великого переселения народов. Именно тогда, в VI – IX вв., начался процесс освоения восточными славянами лесной зоны Восточной Европы. Для общего представления процесса расселения восточнославянских племен необходимо обратиться к данным археологии. Наиболее полно этот вопрос освещен в работах члена-корреспондента РАН, заведующего отделом Института археологии РАН В.В. Седова. Из его работ следует, что уже накоплен достаточный материал для подробного освещения многоэтапного процесса расселения славян на обширных пространствах Восточной Европы, которое осуществлялось не одновременно и из разных этнографических регионов славянского мира. (См.: Седов В.В. Восточные славяне в эпоху средневековья// Восточные славяне: антропологическая и этническая история. М., 2002, С. 153.)
Как показывают современные археологические исследования, до VI в. славяне заселяли территорию, включавшую бассейн верхнего и среднего течения Вислы и смежные земли Поодерья, верховья Днестра, Подолию и Среднее Поднепровье.
В.В. Седов обращает внимание на локализуемую в Подольско-Днепровском регионе черняховскую археологическую культуру и диалектно-племенную груп-пировку славян – антов (упоминаемых в источниках VI-VII вв.), которые формировались в условиях славяно-иранского симбиоза.(См.: Седов В.В. У истоков восточнославянской государственности. М., 1999. С. 29-30.) На рубеже VII и VIII вв. среди антского населения расселяются славяне, по всей видимости, являвшиеся потомками населения именьковской археологической культуры. На основе антской общности сформировались известные по летописям племенные союзы хорватов, уличей и тиверцев. Одной из крупнейших славянских общностей того времени были носители пражско-корчакской археологической культуры. Из ее состава впоследствии вышло племенное объединение дулебов, на основе которого позднее, уже в летописное время, сформировались племенные союзы полян, дреговичей, древлян и волынян.
Как показывают археологические данные, процесс массового расселения славян в Поочье начался в VIII в. Именно там впоследствии формируется племенной союз вятичей.
В IX в. в бассейне р. Сожа расселяются радимичи, ареал которых отчетливо очерчивается по курганным материалам XI-XII вв.
Таким образом, все упомянутые племенные союзы формировались в южной части общего ареала расселения восточно-европейских племен.
В северной части ареала расселения восточнославянских племен в данный период также формировались племенные союзы. Истоки происхождения союзов племен словен и кривичей следует искать в культурно-племен-ной группировке, расселившейся в V-VII вв. в бассейнах рек, связанных с Псковским озером, и в Южном Поильменье, представленной культурой псковских (или ранних) длинных курганов, которая впоследствии смешалась с более поздней культурой сопок VIII-X вв. Заметное место в данном процессе занимали и носители культуры браслетообразных височных колец, основное ядро которой было сконцентрировано в междуречье Волги и Клязьмы в VIII-IX вв.
В период, непосредственно предшествовавший формированию протогосударственных образований, у восточных славян происходило разложение родоплеменного строя, связанное с военными конфликтами. Роль князя в племенных объединениях начинала возрастать. Необходимость защиты от внешних врагов обуславливала появление в раннесредневековом восточнославянском обществе племенной верхушки, состоявшей из князя – военного предводителя, и его дружины. На более раннем этапе развития общества князь фактически делил свою власть с властью вече – собрания всех взрослых членов племени, и с собранием старейшин, но вследствие частых военных столкновений между племенами власть князя усиливалась. Начинался новый, непосредственно предгосударственный этап – этап военной демократии.
Необходимо отметить, что в восточнославянском обществе накануне зарождения государственности уже существовали некоторые правовые институты. Как показывают исследования первых письменных правовых источников, таких, как договоры русских князей с Византией, Повести Временных Лет, и Русской Правды, проведенные А.А. Зиминым, в этот период действовали нормы обычного права (Зимин А.А. Правда Русская. М., 1999. С. 65.), родоплеменных обычаев (См.: Томсинов В.А. Юристпруденция Древней Руси (X-XIII вв.) // Законодательство. – М., 2003. - №7.- С. 85.). Кровный принцип родства в обществе данного периода был очень силен, институт кровной мести имел большое значение. Некоторые исследователи полагают, что системы обычного права у различных племен отличались друг от друга, каждое племя обладало собственной системой обычного права (Петров И.В. Государство и право Древней Руси (750-980 гг.). СПб, 2003. С. 218.). Однако, при создании письменных источников права во времена Ярослава Мудрого система права была достаточно унифицированной, несмотря на то, что отдельные княжества оставались еще изолированными территориально. В Повести временных лет племя полян резко отделяется летописцем от соседних племен, живущих «звериньским образом», однако это разделение имеет явно тенденциозный характер и преследует цель «доказательства» изначального культурного превосходства полян над другими славянскими племенами. Следует отметить, что этот древнейший летописный свод составлялся в Киеве, а его составителем был Нестор - полянин по происхождению. В дальнейшем, в XVIII в. сторонники норманнской теории в обосновании своей концепции широко использовали данные утверждения.
В Повести временных лет под 859 годом впервые упоминается объединение четырех северных племен – словен, кривичей, чуди и мери, в связи с началом норманнской экспансии. Археологически подтверждается, что в 40-60-х гг. IX в. на славяно-финском северо-западе появляются отдельные скандинавские группы, в частности в Старой Ладоге, основанной скандинавскими переселенцами еще в VIII в. (750-760 гг.). Впоследствии, военные столкновения северных племен с норманнами продолжались, в тоже время многие норманнские купцы и ремесленники поселялись среди славяно-финского населения.
Противостояние северных племен и норманнов привело к необходимости политической консолидации славян и финнов. По всей видимости, во второй половине IX в. начинается реальное объединение славянских и финских племен Северо-Запада в единое предгосударственное образование – назовем его “северной конфедерацией”. Появляется единая политическая власть, способная организовать противостояние внешней “варяжской” угрозе. Это подтверждается и из летописных источников, в соответствии с которыми славяне и финны начали “сами в собе володети” (Повесть временных лет), “городы ставити” (Новгородская первая летопись). Археологические данные свидетельствуют о том, что в IX в. возникает большое количество городищ на территории “конфедерации” (Петров И.В. Государство и право Древней Руси (750-980 гг.). СПб, 2003. С. 218.).
Необходимо подчеркнуть, что история зарождения предгосударственных образований в южной части территории расселения восточнославянских племен (в Подонье, Приднепровье, причерноморских степях) уходит в глубокую древность. Племенное объединение антов выходит на историческую арену еще в готское время, в IV в. Потомки этого племени в позднейшее время смешиваются со славянами - переселенцами из других районов, образуя известные нам племенные союзы уличей и тиверцев, упомянутых в “Баварском Географе” (Седов В.В. У истоков восточнославянской государственности. М., 1999. С. 43, 45.). В этом же западноевропейском источнике (вторая половина IX в.) рядом с уличами и хазарами указано племя Русь (ruzzi), под которым следует понимать племенные союзы северян и тех же уличей, полян и части вятичей, т.е. населения волынцевской, роменской, борщевской и окской археологических культур (Седов В.В. У истоков восточнославянской государственности. М., 1999. 49, 54.). Именно территория расселения этих племен и составила первоначальную “Русь”, “Русскую землю”.
Таким образом, рассмотрев этнополитические процессы, происходившие в VIII-IX веках, мы переходим к одному из важнейших вопросов истории русского государства, озвученному еще составителем Повести временных лет – “откуда пошла русская земля”. Представляется необходимым при рассмотрении этого вопроса обратиться к данным языкознания. Как указано выше, в процессах, происходивших на юге ареала расселения восточнославянских племен, принимали участие потомки древнего причерноморского населения – антов, представлявших собой смешанное славяно-иранское (аланское) население (Седов В.В. Славяне в раннем средневековье. М., 1995. С. 68-94.). В дальнейшем, аланы принимали участие в формировании этнического состава таких племен, как северяне. Самоназвание этого племени происходит от иранского корня “сав”, “сев”, и связано с некоторыми распространенными в ареале северян гидронимами (Топоров В.Н., Трубачев О.Н. Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья. М., 1962. С.226; Седов В.В. У истоков восточнославянской государственности. М., 1999.С. 53.). Исходя из этого, возникает предположение: не является ли имя народа Русь этнонимом иранского (сармато-аланского) происхождения? В науке на этот счет существует множество гипотез. Этнониму “русь” приписывали и скандинавское, и западно-славянское, и восточно-славянское, и кельтское происхождение. Однако, наиболее обоснованной следует признать гипотезу академика РАН О.Н. Трубачева о происхождении этнонима “русь” от древнейшей индоарийской основы ruksa-/ *ru(s)sa – «светлый, белый». Топонимы, образованные на этой основе, с глубокой древности распространялись в Северном Причерноморье, в местах расселения индоарийского населения, которое впоследствии сменили сармато-аланы. О.Н. Трубачев убедительно доказывает происхождение корня «рус» от упомянутой основы, привлекая обширный фактический материал (Трубачев О.Н. В поисках единства. Взгляд филолога на проблему истоков Руси. М., 1997. С. 211-260.). Проводя параллельно анализ других гипотез происхождения этнонима «русь», исследователь указывает на их неаргументированность, в особенности скандинавской версии (по которой «русь» выводится от финского «руотси», в свою очередь происходящего от якобы существовавшего самоназвания дружин скандинавских гребцов-викингов rops-menn, rops-karlar)(Мельникова Е.А., Петрухин В.Я. «Русь» в этнокультурной истории Древнерусского государства//Вопросы истории. М., 1989. № 8. С. 24-38.).
Исходя из этого, можно сказать, что происхождение этнонима “русь” связано с южными районами ареала расселения восточных славян в VIII - IX вв. Однако, привлекая исторические и археологические данные, необходимо уточнить: исходя из присутствия в этнополитических образованиях антов, а затем и северян, полян, уличей, южных вятичей аланского элемента, этноним «русь» целесообразнее выводить из иранской основы ruxs-roxs (светлый, белый), прямо родственной индоарийской основе (Седов В.В. У истоков восточнославянской государственности. М., 1999. С. 51.). Двойственность этой формы объясняет существование двух вариантов написания этого этнонима. Это подтверждается аланской этимологией некоторых личных русских имен, указанных в древнейших письменных памятниках, в частности, в Повести временных лет.
Как следует из вышеизложенного, этнополитическая ситуация на Юге была изначально более сложной, нежели на Севере. В 30-х годах IX в. южные племенные союзы, находившиеся ранее под властью Хазарского каганата, в силу происходивших объективных исторических процессов (возвышение князя и дружины в условиях постоянной военно-политической угрозы с Востока) начали усиливаться, что привело к созданию системы оборонительных сооружений на северо-западных рубежах Хазарского каганата (Седов В.В. У истоков восточнославянской государственности. М., 1999. С. 26.). Именно к этому времени относится свидетельство Бертинских анналов, из которого следует, что в 839 году император Людовик принял византийское посольство, вместе с которым прибыли люди народа “рос”, “король” которого именуется “каганом”. Необходимо заметить, что именование короля “русов” “каганом” не могло быть случайным, и явно было заимствовано племенами, составлявшими ядро Русской земли, у ранее могущественного соседа – Хазарского каганата. Целью данного титулования было доказательство независимости южных племенных союзов от хазар, равноправия с Хазарским каганатом. Следовательно, к 839 году южные племенные союзы, а именно поляне, северяне, южные вятичи (т.е. составлявшие ядро “народа русь”) перешли на совершенно иную стадию - от племенных княжений, которые можно рассматривать как вершину в развитии родоплеменного строя, к предгосударственному образованию, к “конфедерации” с единым центром управления и единым верховным правителем.
В целом, проблему формирования предгосударственных этнополитических структур у восточных славян в данном случае можно рассматривать в рамках “цивилизационного подхода”, в соответствии с которым возникновение двух политических образований на Севере и Юге вписывается в известную модель А. Тойнби “Вызов-и - Ответ”.
Возникновение предгосударственного образования у северных славянских племен –словен и кривичей, совместно с финскими племенами меря и весь, происходило на базе достаточно развитых племенных княжений (структур, не являвшихся протогосударственными образованиями) в результате военного противостояния с варягами. В данном случае “Вызовом” являлась необходимость защиты от постоянных грабительских набегов, а “Ответом” – консолидация упомянутых славяно-финских племенных союзов в единую структуру.
Создание предгосударственного этнополитического образования на юге – (союзы племен полян, северян и вятичей), происходило на базе военно-политического противостояния с Хазарским каганатом. “Вызовом” здесь являлась необходимость сохранения политической и экономической независимости от Хазарского каганата, “Ответом” - консолидация племен и усиление их военной мощи. Как видим, механизм возникновения как северного, так и южного союза славянских племен можно определить как военно-оборонительный.
Таким образом, анализ некоторых археологических, этнополитических и лингвистических данных, историко-правовых исследований позволяет нам сделать вывод о о том, что в первой половине IX в. завершился процесс создания двух крупнейших политических центров у восточных славян, которые в 882 г. объединились под властью Киева и образовали Древнерусское государство.
Археологические культуры славян:
- Трипольская (3 тыс. до н. э.)
- Фатьяновская (2 тыс. до н. э.)
- Унетицкая (XVIII-XV вв. до н.э.)
-Тшинецкая (XVI-XII вв. до н.э.)
- Лужицкая (XIII-IV вв. до н.э.)
- Поморская (VI-II вв. до н.э.)
- Чернолесская (VIII-VI вв. до н.э.)
- Пшеворская (II в. до н.э. – II в. н.э.)
- Зарубинекая (II в. до н.э.– II в. н.э.)
- Черняковская (II-IV вв. н.э.)
- Пражская (VI-VII вв. н.э.)
Характеристика пражской АК:
Восток Центральной Европы, южная часть Белоруссии, запад Украины, Молдавия, Румыния.
Виды археологических памятников: основными памятниками пражской культуры являются неукреплённые поселения – селища. Обычно они располагались по берегам рек и иных водоёмов, часто на склонах надпойменных террас. Изредка находились и на открытых местах плато. 4. Характеристика вещевого комплекса: основу пражской керамики составляют высокие горшки со слегка суженным горлом и коротким венчиком. Наибольшее расширение их приходится на верхнюю треть высоты. Поверхность сосудов обычно коричневатая, изредка несколько сглаженная. Большинство их лишено орнаментации, лишь изредка встречаются горшки с косыми насечками по верхнему краю венчика. Вся эта керамика изготовлена без помощи гончарного круга, технология которого была известна ранее (Пшеворская культура), но была утеряна в связи с великим переселением народов.
Поселения представлены селищами, имевшие в основном небольшие размеры и состояли в среднем из 8-20 хозяйств. Пражская культура представлена неукреплёнными поселениями с жилищами-полуземлянками, имеющими печи-каменки, полями погребальных урн и, грунтовыми бескурганными могильниками и курганными могильниками с трупосожжениями.
Седов В. В., идентифицирует памятники пражской культуры с раннесредневековой, славянской племенной группой дулебов. Средневековые византийские источники ассоциируют эти территории с хорватами. В 565-567 годах через территорию пражской культуры проходила миграция аваров. Согласно источников X века, говорится что часть хорватов переселилась в первой половине VII века в Далмацию, вступив в противостояние с аварами. Древнерусские летописи рассказывают об этнической связи племен кривичей (полочан), наряду с древлянами, полянами (днепровскими), и дреговичами, от осевших на территории Белоруссии племен белых хорватов, сербов и хорутан, пришедших в VI-VII веках
38. Древнерусский город по археологическим данным. Ремесло и торговля домонгольской Руси.
Города, несомненно, были центрами экономической, политической и духовной жизни Древней Руси.
“Именно города предохраняли Русь от гибельного изоляционизма. Они играли ведущую роль в развитии политических, экономических и культурных связей с Византией и дунайской Болгарией, мусульманскими странами Передней Азии, тюркскими кочевниками причерноморских степей и волжскими булгарами, с католическими государствами Западной Европы. В урбанистической среде, особенно в крупнейших центрах, усваивались, сплавлялись, по-своему перерабатывались и осмысливались разнородные культурные элементы, что в сочетании с местными особенностями придавало древнерусской цивилизации неповторимое своеобразие”.
В изучении городов домонгольской Руси отечественными историками и археологами достигнуты серьезные успехи. В то же время накопилось значительное число проблем, требующих своего разрешения.
Первый вопрос, на который необходимо ответить: что такое древнерусский город? При всей своей “очевидности” ответ на него вовсе не так прост, как может показаться на первый взгляд. Если исходить из этимологии слова “город” (родственное “жердь”), то следует признать, что это прежде всего огороженное (укрепленное) поселение. Однако этимологический подход далеко не всегда может удовлетворить историка. Он фиксирует лишь наиболее раннюю стадию истории слова, но ничего не может сказать о том, что же собственно называлось городом в более позднее время. Действительно, “городом” в древнерусских источниках до XVI в. назывались огражденные населенные пункты и крепости, независимо от их экономического значения. В более позднее время так стали называться ремесленно-торговые поселения и крупные населенные пункты (при всей нечеткости определения “крупные”), независимо от того, имели ли они крепостные сооружения или нет. Кроме того, когда речь заходит об историческом исследовании, в нем под термином “город” имеется в виду не совсем то (а иногда и совсем не то), что подразумевалось под этим словом в Древней Руси.
Что же называют древнерусским городом современные исследователи? Приведу некоторые типичные определения:
“Город есть населенный пункт, в котором сосредоточено промышленное и торговое население, в той или иной мере оторванное от земледелия”.
“Древнерусским городом можно считать постоянный населенный пункт, в котором с обширной сельской округи-волости концентрировалась, перерабатывалась и перераспределялась большая часть произведенного там прибавочного продукта”.
Повторю: насколько такие представления соотносятся с тем, что называли городом в Древней Руси, - точно не известно. Решение этой проблемы, как уже отмечалось, затрудняется неоднозначностью понятия город в Древней Руси.
“Термином “город” в Древней Руси обозначалось вообще укрепленное, огражденное поселение, вне зависимости от его экономического характера - был ли это город в собственном смысле слова - значительный ремесленно-торговый центр, или небольшая крепостица с военным гарнизоном, или старое укрепленное поселение дофеодальной поры”.
Такое расхождение в определениях серьезно затрудняет использование информации о городах, почерпнутой из древнерусских источников, поскольку требует предварительного доказательства, идет ли речь в данном конкретном случае о городе в “нашем” смысле слова (точнее в том смысле, который вкладывается в этот смысл данным исследователем). Вместе с тем становится под вопрос принципиальная возможность выработки универсального определения древнерусского города.
В советской историографии, опиравшейся на марксистскую теорию, появление городов связывалось с отделением ремесла от земледелия, т.е. с так называемым вторым крупным разделением труда (Ф. Энгельс). Прочие факторы, если и учитывались, ставились в подчиненное положение. Им уделялось гораздо меньше внимания при объяснении формирования такого типа поселений. В качестве примера приведу высказывание М. Н. Тихомирова, весьма характерное именно для такого подхода:
“Настоящей силой, вызвавшей к жизни русские города, было развитие земледелия и ремесла в области экономики, развитие феодализма - в области общественных отношений”. Правда, одновременно с этим исследователи часто подчеркивали, что “само возникновение русских городов имело различную историю”.
В последнее время все больше внимания обращается на то, что происхождение и особенности жизни древнерусского города не могут объясняться сугубо экономическими причинами. В частности В. П. Даркевич считает, что “объяснение появления раннесредневековых городов на Руси в итоге общественного разделения труда - пример явной модернизации в понимании экономики того времени, когда господствовало натуральное хозяйство. Продукты труда производятся здесь для удовлетворения потребностей самих производителей. Товарное производство находится в зачаточном состоянии. Внутренние местные рынки в эпоху становления городов на Руси еще не получили развития. Господствует дальняя международная торговля. Затрагивавшая лишь верхи общества”.
Подвергается сомнению и жесткое противопоставление города и села в Древней Руси. При этом подчеркивается роль агрикультуры в городе, жители которого (как, впрочем, и западноевропейские горожане) “вели полукрестьянское существование и занимались разнообразными промыслами, как свидетельствуют археологические материалы: охотой, рыболовством, бортничеством”.
Горожанам не чужды были занятия земледелием и скотоводством (об этом говорят многочисленные находки на территории древнерусских городов сельскохозяйственных орудий труда: лемехов плугов, мотыг, кос, серпов, ручных жерновов, ножниц для стрижки овец, огромного количества костей домашних животных). Кроме того, сельское население занималось производством большинства “ремесленных” продуктов для удовлетворения собственных нужд: ткало ткани и шило одежду, производило гончарные изделия и т.п. Пожалуй, единственным исключением были металлические орудия и украшения, изготовление которых требовало специальной подготовки и сложного оборудования. Добавим к этому, что по свидетельствам археологов, крупные городские поселения подчас возникали раньше окружавших их сельских поселков. К тому же, подобно городам Западной Европы, население городских поселений Древней Руси постоянно пополнялось сельскими жителями. Все это заставляет согласиться с мнением В. П. Даркевича о высокой степени аграризации древнерусских городов и отсутствии жестких различий между городскими и сельскими поселениями. Он пишет: “Как на Западе, так и на Востоке Европы город представлял собой сложную модель, своего рода микрокосм с концентрическими кругами вокруг основного ядра. Первый круг - садовые и огородные культуры (огороды вплотную примыкают к городскому пространству и проникают в свободные его промежутки), а также молочное хозяйство; во втором и третьих кругах - зерновые культуры и пастбища. При раскопках на территории городских дворов-усадеб находят огромное количество костей домашних животных. Места для содержания скота обнаружены как в пределах укреплений, так и вне их”.
Основным отличительным внешним признаком городского поселения, видимо, было лишь наличие укрепления, крепостного сооружения, вокруг которого концентрировалась собственно “городская жизнь”. При этом в сознании жителей Древней Руси город отличался от пригорода, также окруженного “городскими” укреплениями. В городах - “пригородах” отсутствовал очень важный, хотя и почти не заметный для нас элемент настоящего города - вече.
Центрами развития ремесла становились города. Они возникали из крепостей-замков и из торгово-ремесленных поселков. Город был связан с ближайшей сельской округой, продуктами которой он жил и население которого обслуживал ремесленными изделиями. В городах имелись рынки, на которых продавались продукты питания и ремесленные изделия, туда привозили товары иноземные купцы.
