Театральный разъезд после представления новой комедии (1842)

<...>

<...>...Мне жаль, что никто не заметил честного лица, бывшего в моей пиесе. Да, было одно честное, благородное лицо, действовавшее в ней во все продолжение ее. Это честное, благородное лицо был — смех. Он был благороден потому, что решился выступить, несмотря на низкое значение, которое дается ему в свете. Он был благороден потому, что решился выступить, несмотря на то, что доставил обидное прозванье комику, — прозванье холодного эгоиста, и заставил даже усомниться в присутствии нежных движений души его. Никто не всту­пился за этот смех. Я комик, я служил ему честно, и потому должен стать его заступником. Нет, смех значительней и глубже, чем думают. Не тот смех, который порождается временной раздражительностью, желчным, болезненным расположением характера; не тот также лег­кий смех, служащий для праздного развлеченья и забавы людей, — но тот смех, который весь излетает из светлой природы человека, излета­ет из нее потому, что на дне ее заключен вечнобиющий родник его, ко­торый углубляет предмет, заставляет выступить ярко то, что про­скользнуло бы, без проницающей силы которого мелочь и пустота жизни не испугала бы так человека. <...> <...>

В.Г Белинский РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА В 1841 году (1842)

<...>

Комизм еще не составляет основного элемента всех сочинений Гоголя. Он разлит преимущественно в «Вечерах на хуторе близ Ди- каньки». Это комизм веселый, улыбка юноши, приветствующего пре­красный Божий мир. Тут все светло, все блестит радостию и счастием; мрачные духи жизни не смущают тяжелыми предчувствиями юного сердца, трепещущего полнотою жизни. Здесь поэт как бы сам любует­ся созданными им оригиналами. Однако ж эти оригиналы не его вы­думка, они смешны не по его прихоти; поэт строго верен в них действи­тельности. И поэтому всякое лицо говорит и действует у него в сфере своего быта, своего характера и того обстоятельства, под влиянием которого оно находится. И ни одно из них не проговаривается: поэт математически верен действительности и часто рисует комические черты без всякой претензии смешить, но только покоряясь своему ин­стинкту, своему такту действительности. Смех толпы для него бывает оскорбителен в таких случаях; она смеется там, где надо удивляться тонкой черте действительности, верно и зорко подмеченной, удачно схваченной. В повестях, помещенных в «Арабесках», Гоголь от весе­лого комизма переходит к «юмору», который у него состоит в проти­воположности созерцания истинной жизни, в противоположности идеала жизни — с действительностию жизни. И потому его юмор смешит уже только простаков или детей; люди, заглянувшие в глубь жизни, смотрят на его картины с грустным раздумьем, с тяжкою тос­кою... Из-за этих чудовищных и безобразных лиц им видятся другие, благообразные лики; эта грязная действительность наводит их на со­зерцание идеальной действительности, и то, что есть, яснее представ­ляет им то,что бы должно быть... В«Миргороде» этот юмор особенно проникает собою насквозь дивную повесть о ссоре Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем; оканчивая ее, вы от души восклицаете с ав­тором: «Скучно на этом свете, господа!», точно как будто выходя из дома умалишенных, где с горькою улыбкою смотрели вы на глупости несчастных больных... В этом смысле комедия Гоголя «Ревизор» сто­ит всякой трагедии. Что же касается до искусства Гоголя верно списы­вать с натуры — это из тех бессмысленно пошлых выражений, кото­рые оскорбляют своею нелепостию здравый смысл. Подобная похва­ла — оскорбление. Гоголь творит верно природе; списывают с при­роды не живописцы, а маляры, и их списки — чем вернее, тем безжизненнее для всякого, кому неизвестен подлинник. Верность на­туре в творениях Гоголя вытекает из его великой творческой силы, знаменует в нем глубокое проникновение в сущность жизни, верный такт, всеобъемлющее чувство действительности. <...> <...>

В.Г Белинский