В условиях постоянной публичности у многих наших испытуемых актуализировалась потребность в уединении. На актуализацию этой потребности во время длительных групповых полетов также указывают и космонавты. В. И. Севастьянов пишет, что в космическом полете "наряду с общением человеку необходимо уединение, удовлетворение потребности побыть наедине с собой" 246.
Д. Линдсли я другие считают обеспечение каждого космонавта индивидуальным отсеком для сна и проведения свободного времени существенным условием успешного выполнения длительных полетов. Ссылаясь на опыт антарктических групп и другие аналогичные ситуации, они утверждают, что длительное совместное использование одного жилого отсека двумя индивидами чревато опасностью перерастания мелких межличностных столкновений в серьезные конфликты, трудно поддающиеся контролю. По их мнению, "потребность в уединении, одиночестве и территориальности проявляется даже при кратковременном пребывании в ограниченном пространстве и имеет тенденцию усиливаться со временем"247.
|
|
Исследователь Антарктиды М. К. Могилянцев пишет: "В замкнутом коллективе оттачивается способность людей понимать эмоциональное состояние друг друга. Казалось бы, хорошо, но это очень опасно - узнавать друг друга до дна в условиях плохой совместимости, ведь на дне можно отыскать слишком многое, чтобы уязвить человека и сильней, и больней. Даже если вы не ищете ссоры, то все равно угадываются те варианты поведения коллеги, от которых вы уже устали. И не сегодня, не вчера - много раньше. Итак, людей мало - голод по людям, вокруг одни и те же лица, но нет никакой возможности не только утолить этот голод, нет возможности и побыть наедине с собой"248. О потребности членов антарктической экспедиции в уединении Р. Бэрд рассказывает: "Было у нас несколько человек, которые, невзирая на холод, ежедневно выходили на прогулки. Иногда мы шли группами, но чаще гуляли поодиночке... потому что каждому хотелось побыть наедине с собой" 249.
Чтобы сделать более сносной жизнь семи - десяти человек, живущих в условиях групповой изоляции, М. Маре считает необходимым при строительстве помещений для полярных зимовок предусматривать, "чтобы у каждого члена экспедиции была отдельная, хотя и маленькая комната. Это условие необходимо для морального здоровья обитателей"250, Представляет интерес наблюдение К. Борхгревинка, участника экспедиции из десяти человек, впервые в мире проведшего зимовку в Антарктиде в 1889-1890 гг. Он пишет: "Деревянные койки располагались вдоль стен одна над другой. По совету врача койки были забраны переборками, так что нам приходилось влезать в них и вылезать через отверстие, занавешенное куском материи. Доктор считал, что многим полезно и даже необходимо по временам оставаться в одиночестве; правильность этого вскоре подтвердилась... На протяжении антарктической ночи мы так надоедали друг другу, что иногда можно было наблюдать следующую картину: кто-нибудь, собираясь вылезти, осторожно поднимает свою занавеску, чтобы убедиться, что в комнате нет чуждого, ненавистного лица. Увидя товарища, который уже выбрался из своей койки... он снова задергивает свою занавеску, как если бы увидел отрубленную голову Медузы" 251.
|
|
Когда не имеется возможности для прогулок, люди в условиях групповой изоляции стараются всеми способами изыскать возможность для уединения. Так, в годичном эксперименте в условиях гермокамеры испытуемые каждые десять дней менялись спальными полками, расположенными в виде яруса. А. Н. Божко пишет, что каждый ждал с нетерпением своей очереди попасть на верхнюю полку, так как она "позволяет максимально изолироваться". При плавании на плоту "Таити-Нуи", рассказывает А. Бэрн, члены экспедиции радовались наступлению ночи, "ибо, когда наступала ночь, мы не видели друг друга". По данным В. Д. Ткаченко, 50% членов рядового состава сейнеров, вынужденные жить в кубриках, испытывают желание побыть наедине с собой.
При невозможности удовлетворения потребности в уединении в условиях групповой изоляции наблюдаются две формы защитных механизмов. Первая из них - полная раскрытость душевного мира перед другими участниками группы.
В 1930-1934 гг. в Гренландии на "Ледниковом щите" была основана база, на которой остались зимовать К. Рили и М. Линдсей - люди разного характера и темперамента. Во время зимовки у них были сняты все преграды в общении, что привело к психологической открытости. М. Линдсей вспоминал: "И хотя дни, проведенные вместе на "Ледниковом щите", уничтожили всякие преграды между нами, как это ни странно, подобная близость никогда больше не восстанавливалась (по возвращении в обычные условия жизни.- В. Л.)"252. О психологической открытости во время плавания на папирусном судне "Ра" Т. Хейердал писал: "Мы жили словно в общежитии - никаких тайн, круглые сутки друг у друга под боком и на виду"253. На феномен психологической "обнаженности", "выворачивания себя наизнанку" в условиях групповой изоляции указывали Д. Линдсли и другие.
Переадаптировавшиеся к условиям групповой изоляции люди переставали стесняться друг друга и своей телесной обнаженности. Сопоставляя плавание на "Ра-1" и "Ра-2", Ю. А. Сенкевич отмечал: во время плавания на "Ра-2" обнаружилось, что "мы перестали друг друга стесняться. Разгуливаем, фигурально говоря, в неглиже, не боимся ненароком задеть собеседника словом или жестом, откровенность наших реплик иногда чрезмерна и граничит с бестактностью"254.
Второй формой компенсаторных механизмов при невозможности остаться наедине с самим собой является периодическая аутизация 255, достигаемая путем погружения в собственный мир во время ведения дневниковых записей. Об этой форме компенсации можно судить по многочисленным свидетельствам людей, оказавшихся в условиях групповой изоляции.
Так, В. И. Севастьянов рассказывал, что в полете он и П. И. Климук вели дневниковые записи: "Устраивались кто где... и писали. Это необходимое состояние, когда человек уходит от повседневных и общих мыслей и забот. Наш опыт, я думаю, говорит о том, что важно уметь в определенное время и на определенный срок уединиться в своих мыслях" 256, Д. Скотт писал: "Пустынность имеет мало общего с уединением. Там (на "Ледниковом щите".- В. Л.) у нас было гораздо меньше возможности для уединения, чем в обычной жизни... Уединение являлось нам лишь в сновидениях или в мечтах, либо в несколько иной форме, когда мы писали дневники" 257. Благоприятное влияние дневниковых записей интимного характера на психическое состояние людей в условиях групповой изоляции отмечали также Борхгревинк, Бэрд и другие.
|
|
Об этом же свидетельствуют участники длительных экспериментов в камерах в составе небольших групп. Е. И. Гавриков: "Чувствую, что дневник становится отрадой, хочется писать. Наверное, действует ограничение общения..." С. П. Кукишев: "...он (Гавриков.- В. Л.) так измучил меня своими охами-вздохами... показной, как мне казалось, флегмой и нарочитой негативностью суждений, что было очень трудно не выдать своего состояния словом, тоном или жестом, поведением, отношением. Выручил дневник. Не будь этого канала, куда выливались бы все переживания дня и момента, одна сорвавшаяся фраза могла бы стать причиной пагубных последствий" 258. А. Н. Божко: "В таких условиях, когда нет возможности "излить душу", дневник становится единственным молчаливым другом и всегда верным союзником... Вот почему день за днем я веду дневник событий нашей жизни. То же делает и Герман и, вероятно, по тем же соображениям" 259.
Специфическим психогенным фактором, действующим в условиях групповой изоляции, является информационная истощаемость партнеров по общению.