Картина вторая

Кабинет дядюшки Александра Петра Ивановича Адуева в Петербурге. Утро. Петр Иванович в халате. Берет с подноса письмо в голубом конверте, вскрывает, читает.

ПЁТР ИВАНОВИЧ: «Любезный братец, милостивый государь Петр Иванович!» Что это за сестрица!.. (Зовет.) Василий! (Вошел слуга.) Откуда это письмо?

ВАСИЛИЙ: Приходил молодой барин, назвал себя Александром Федорычем Адуевым, а вас дядею. Обещались зайти об эту пору.

ПЁТР ИВАНОВИЧ: Вон как! Скажи этому господину, как придет, что я вставши уехал на завод и ворочусь через три месяца, а может, через десять. Поди...

Слуга вышел.

«По гроб жизни буду помнить, как мы вместе гуляючи около нашего озера, вы с опасностью жизни и здоровья влезли по колена в воду и достали для меня большой желтый цветок... А цела ли у вас та ленточка, что вы вытащили из моего комода, несмотря на все мои крики и моления...» Я стащил ленточку?! «А я обрекла себя на незамужнюю жизнь...» Ах, старая дева... Немудрено, что у нее еще желтый цветок на уме... (Рвет письмо, бросает в корзину, открывает второе письмо.) «Любезнейший мой деверек Петр Иванович! Вот привел бог благословить на дальний путь бесценного моего Сашеньку. Отправляю его прямо к вам, не велела нигде приставать, окромя вас...» Глупая старуха... «Вспомнила я, дорогой деверек, как мы семнадцать годков тому назад справляли ваш отъезд, как плакали, да убивались...» (Задумался. Позвал.) Василий!

Входит Василий.

Когда придет мой племянник, не отказывай. Поди, займи наверху комнату, что отдавалась... (Продолжает читать письмо.) «Остерегайте его от вина и карт. Ночью вы, чай, в одной комнате будете спать, — Сашенька привык лежать на спине: от этого больно стонет и мечется, вы тихонько разбудите его да перекрестите: сейчас и пройдет. А летом покрывайте ему рот платочком: он его разевает во сне, а проклятые мухи так туда и лезут под утро. Не оставляйте его в случае нужды и деньгами...»

ВАСИЛИЙ (входит). Пожаловали племянник ваш Александр Федорыч...

Почти вбегает Александр.Василий уходит.

Александр пытается обнять дядю, но тот мощным пожатием руки удерживает его порыв.

АЛЕКСАНДР: Дядюшка!

ПЕТР ИВАНОВИЧ (удерживая племянника на расстоянии). Здравствуй, здравствуй...

АЛЕКСАНДР: Тетушка Мария Павловна просила вас обнять...

ПЁТР ИВАНОВИЧ: Тетушке твоей пора бы с летами быть умней, а она, я вижу, все такая же дура, как была!.. Садись вот сюда — напротив, а я без церемонии буду продолжать переодеваться, у меня дела...

АЛЕКСАНДР: Извините, дядюшка...

ПЁТР ИВАНОВИЧ: За что?

АЛЕКСАНДР: Я не приехал прямо к вам, а остановился в конторе дилижансов...

ПЁТР ИВАНОВИЧ: И очень хорошо сделал. Как бы ты ко мне приехал, не знавши, можно у меня остановиться или нет. Я нашел для тебя здесь же в доме квартиру.

АЛЕКСАНДР: Дядюшка, я благодарю вас за эту заботливость!.. (Хочет обнять Петра Ивановича.)

ПЁТР ИВАНОВИЧ: Сиди-сиди, не за что благодарить. Ты мне родня, я исполняю свой долг, не более... Я ухожу, у меня и служба, и завод.

АЛЕКСАНДР: Я не знал, дядюшка, что у вас есть завод.

ПЁТР ИВАНОВИЧ: Стеклянный и фарфоровый... Впрочем, я не один, нас трое компаньонов...

АЛЕКСАНДР: Хорошо идет?

ПЁТР ИВАНОВИЧ: Да, порядочно. Один компаньон, правда, не очень надежен, все мотает, да я умею держать его в руках... Ну, до свиданья. Ты теперь посмотри город, пообедай где-нибудь, а вечером можешь зайти — поговорим. Да, я забыл — как тебя зовут?

АЛЕКСАНДР: Александр.

ПЁТР ИВАНОВИЧ: Эй, Василий!

Входит Василий.

Покажешь им комнату и поможешь устроиться. (Остановился, посмотрел на Александра.) Да... туго тебе здесь придется.'

АЛЕКСАНДР: Почему?

ПЁТР ИВАНОВИЧ: Блеску в глазах много... (Ушел.)

ВАСИЛИЙ: Пожалуйте, сударь.

Александр стоит в недоумении.