Картина пятая

Сад на даче у Любецких. Беседка, скамейка, кусты. Наденька с чашкой молока в руках. Вбегает Александр.

АЛЕКСАНДР: Надежда Александровна!

НАДЕНЬКА: Александр Федорыч!

АЛЕКСАНДР: Вы меня ждали! Боже мой, как я счастлив!

НАДЕНЬКА: Я ждала? И не думала! Вы знаете, я всегда в саду.

АЛЕКСАНДР: Вы сердитесь?

НАДЕНЬКА: За что? Вот идея!

АЛЕКСАНДР: Ну, дайте ручку... Что это, вы молоко кушаете?

НАДЕНЬКА: Я обедаю.

АЛЕКСАНДР: Обедаете в шесть часов, и молоком!

НАДЕНЬКА: Вам, конечно, странно смотреть на молоко после роскошного обеда у дядюшки? А мы здесь на даче живем скромно.

АЛЕКСАНДР: Я не обедал у дядюшки, я еще вчера отказался.

НАДЕНЬКА: Где же вы были до сих пор?

АЛЕКСАНДР: Сегодня на службе до четырех часов просидел.

НАДЕНЬКА: А теперь шесть. Не лгите, признайтесь, уж соблазнились обедом, приятным обществом?

АЛЕКСАНДР: Честное слово, я не заходил к дядюшке... Разве я тогда мог бы к вам попасть об эту пору?

НАДЕНЬКА: Вам это рано кажется?

Александр хочет подойти к Наденьке.

Не подходите, не подходите ко мне, я вас видеть не могу!

АЛЕКСАНДР: Полноте шалить, Надежда Атександровна!

НАДЕНЬКА: Я совсем не шалю... Скажите, где же вы до сих пор были?

АЛЕКСАНДР: Обедал у ресторатора на скорую руку...

НАДЕНЬКА: На скорую руку! Бедненький! Вы должны быть голодны. Не хотите ли молока?

АЛЕКСАНДР: Дайте, дайте мне эту чашку... (Протянул руку, но Наденька допила молоко и опрокинула чашку вверх дном.)

НАДЕНЬКА: Посмотрите, Александр Федорович, попаду ли я каплей на букашку, вот что ползет по дорожке?.. Ах, попала! Бедненькая, она умрет! (Подняла букашку, дышит на ладонь.)

АЛЕКСАНДР: Как вас занимает букашка!

НАДЕНЬКА: Бедненькая! Посмотрите: она умрет... что я сделала!.. (Букашка поползла по руке, и Наденька резким рывком сбросила ее на землю и раздавила ногой.) Мерзкая букашка!.. Так где же вы были?

АЛЕКСАНДР: Ведь я сказал...

НАДЕНЬКА: Ах да, у дядюшки... (Пошла к дому.)

АЛЕКСАНДР: Куда же вы?

НАДЕНЬКА: Куда? Как куда? Вот прекрасно! К маменьке.

АЛЕКСАНДР: Зачем? Может быть, мы ее обеспокоим.

Стоят молча, глядя друг на друга. Входит мать Наденьки Марья Михайловна.

МАРЬЯ МИХАЙЛОВНА: Александр Федорыч!

АЛЕКСАНДР: Здравствуйте, Марья Михайловна! (Целует у нее руку.)

МАРЬЯ МИХАЙЛОВНА: Что ж вы к обеду не пришли? Мы вас ждали до пяти часов.

АЛЕКСАНДР: Служба задержала. Я вас прошу никогда не ждать меня долее четырех часов.

МАРЬЯ МИХАЙЛОВНА: И я тоже говорила. Да вот Наденька — «подождем» да «подождем».

НАДЕНЬКА: Я! Маман, что вы! Не я ли говорю: пора, маман, обедать. А вы сказали: нет, надо подождать, Александр Федорыч давно не был, верно, придет к обеду.

МАРЬЯ МИХАЙЛОВНА: Смотрите, смотрите: ах, какая бессовестная! Свои слова да на меня же! Я говорю: ну, где теперь Александру Федорычу быть? уж половина пятого. Нет, говорит, маман, надо подождать...

АЛЕКСАНДР: Надежда Александровна! Ужели я так счастлив, что вы думали обо мне?

НАДЕНЬКА: Не подходите ко мне! Маменька шутит, а вы готовы верить!

МАРЬЯ МИХАЙЛОВНА: Не верьте, не верьте, Александр Федорыч! Зачем же скрывать? Александру Федорычу, верно, приятно, что ты о нем думала... Я кликну вас кушать. (Уходит.)

НАДЕНЬКА: Не стоите вы!.. заставить так долго ждать себя!..

АЛЕКСАНДР: Наденька! (Объятие. Целуются.) Как сон!..

НАДЕНЬКА: Что это такое? Вы забылись! Я маменьке скажу!

АЛЕКСАНДР: Надежда Александровна! Не разрушайте упреком...

НАДЕНЬКА: Вы меня очень любите?

АЛЕКСАНДР: Очень... (Снова целуются.)

НАДЕНЬКА: Ужели есть горе на свете?!

АЛЕКСАНДР: К сожалению, есть...

НАДЕНЬКА: Какое же?

АЛЕКСАНДР: Бывает — бедность.

НАДЕНЬКА: Бедность! да разве бедные не чувствуют того же, что мы теперь? Вот уж они и не бедны. (Смеется.)

АЛЕКСАНДР: Ангел! Ангел! (Сжал ей руку.)

НАДЕНЬКА: Ах, как вы больно жмете!

Александр покрывает ее руки поцелуями.

Знаете ли, говорят, будто — что было однажды, то уж никогда больше не повторится! Стало быть, и эта минута не повторится!

АЛЕКСАНДР: О нет! Это неправда! Мы дружно пройдем по жизни...

Наденька (перебивая). Ах, перестаньте, перестаньте... Мне что-то страшно делается, когда вы говорите так...

АЛЕКСАНДР: Чего же бояться? Неужели нельзя верить самим себе?

НАДЕНЬКА: Я не знаю.

АЛЕКСАНДР: Отчего? Надо верить! Нас не одолеет ничто точно так, как и теперь здесь в саду никакой звук не тревожит этой торжественной тишины...

ГОЛОС МАРЬИ МИХАЙЛОВНЫ. Наденька! Александр Федо-рыч! Где вы?

НАДЕНЬКА: Слышите!..

ГОЛОС МАРЬИ МИХАЙЛОВНЫ. Александр Федорыч! Простокваша давно на столе!

НАДЕНЬКА: За мигом невыразимого блаженства — вдруг простокваша! (Смеется, убегает.)

АЛЕКСАНДР (один). И дядюшка хочет уверить меня, что счастье — химера, что нельзя безусловно верить ничему, что жизнь... бессовестный! Зачем он хотел так жестоко обмануть меня! Нет, вот жизнь! так и воображал ее себе, такова она должна быть, такова есть, такова будет, такой я ее сделаю сам! Иначе нет жизни! (Убегает вслед за Наденькой.)