Картина четырнадцатая

Комната Александра. В прихожей Евсей, как обыкновенно начищает до блеска сапоги и что-то ворчит себе под нос. В комнате Александра стоят две большие фарфоровые вазы. Входят Петр Иванович и Елизавета Александровна.

ПЁТР ИВАНОВИЧ: А я специально поблагодарить тебя. Ну! Удружил сверх ожидания! А скромничал: не могу, говорит, не умею! Не умеет! Я хотел давно повидаться с тобой, да тебя нельзя поймать. Ну, очень благодарен! Получил вазы в целости?

АЛЕКСАНДР: Я их назад пришлю.

ПЁТР ИВАНОВИЧ: Ни-ни, они по всем правам твои. Так обработал дельце... А дуралей-то мой, Сурков, чуть с ума не сошел. Недели две назад вбегает ко мне сам не свой. Я сейчас понял... А! это ты, говорю, что скажешь хорошего? Ничего, говорит, хорошего. Я приехал к вам с дурными вестями насчет вашего племянника. А что? ты пугаешь меня, скажи скорей! — спрашиваю. Тут он начал кричать. Сами, говорит, жаловались, что он мало занимается, а вы же его и приучаете к безделью. Познакомили с Юлией, он у ней теперь с утра до вечера сидит. Видишь ведь, как лжет от злости. Станешь ты там сидеть с утра до вечера, верно?

АЛЕКСАНДР (бормочет). Да... я иногда... захожу...

ПЁТР ИВАНОВИЧ: Иногда — это разница. Я Суркову говорю: беда невелика. А он мне: как невелика, молодой человек должен трудиться... Зачем он каждый день ей букет цветов носит? Теперь зима, чего это стоит?

АЛЕКСАНДР: Иногда... я точно... носил.

ПЁТР ИВАНОВИЧ: Ну, опять-таки иногда. Не каждый день. Ты дай мне счет, я уплачу. Они всегда, говорит, прогуливаются вдвоем, где меньше народу.

АЛЕКСАНДР: Я несколько раз... точно... гулял с ней...

ПЁТР ИВАНОВИЧ: Так не каждый же день. Я знал, что он врет... Аи да Александр! Вот племянник!.. В общем, Сурков до того заврался, что уверяет, будто ты влюблен по уши в Тафаеву.

ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Петр Иванович!

ПЁТР ИВАНОВИЧ: А? Что?

ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Я забыла тебе сказать: давеча приходил человек от Лукьяновых с письмом...

ПЁТР ИВАНОВИЧ: Знаю, знаю... на чем я остановился?

ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Не пора ли, Петр Иванович, обедать?

ПЁТР ИВАНОВИЧ: Сейчас идем... Вот ты, кстати, напомнила об обеде. Сурков говорит, что ты там, Александр, почти каждый день обедаешь, особенно по средам и пятницам. Черт знает, что врал, надоел. Вот нынче пятница, а ты налицо. Пойдем-ка обедать с нами.

Александр (испуганно). Дядюшка, не могу, у меня переписка... переводы...

ПЁТР ИВАНОВИЧ: Ну, работай, работай, не будем мешать... Твое дело сделано, Александр, и мастерски. Больше ты не хлопочи, можешь к ней и не заглядывать. Я воображаю, какая там скука!.. Когда понадобятся деньги, обратись! Пойдем, Лиза! (Заметив, как Александр смотрит на Елизавету Александровну.) Лиза, я буду ждать тебя в коляске. Только побыстрее, я проголодался... (Уходит.)

Александр (бросился к Елизавете Александровне). Тетушка!

ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Вы снова влюблены, Александр, как прежде?

АЛЕКСАНДР: Нет, гораздо счастливее! Я уже не задыхаюсь от радости, как животное, я сознаю свое счастье, размышляю о нем, и от этого оно хотя, может быть, тише, но полнее. Какая разница между той и Юлией! если бы вы знали, ма тант, сколько в ней достоинств!

ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Например?

АЛЕКСАНДР: Она так любит меня!

ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Это, конечно, много...

АЛЕКСАНДР: Дело в том, что... я хочу., жениться на ней.

ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА (скрывая удивление). Вы будете счастливейший муж, Александр.Только не спешите... Не надо торопливости.

АЛЕКСАНДР: Я буду вас слушаться, ма тант. Дядюшка, видимо, уже сердится. Простите, ма тант, ему процесс пищеварения, конечно, важнее любви.

ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Вы так думаете?

АЛЕКСАНДР: Бесспорно... (Целует Елизавете Александровне руку.)

Она уходит. Александр, оставшись один, поспешно бросился в прихожую. Лихорадочно одевается, смотрится в зеркало и опрометью выбегает из комнаты.