Глава 31

Клятва

Была уже ночь, когда Дромунд вышел на улицу. Проходя по форуму, он с ожесточением показал кулак соборной церкви. Под этими сводами находилась непонятная ему сила, которая хотела отнять у него возлюбленную. Но он решил оспаривать ее у этой таинственной силы; любовь и гнев наполняли его душу, все силы его дикой натуры готовы были на сопротивление неумолимому року.

Он прошел ворота Кабаллария, не разбудив добрых псов, которых часто кормил в честь Локи. Товарищи его уже спали, когда он вошел в залу, служившую им общей спальней.

По обычаю Севера, они спали на своем оружии. Постоянная готовность вступить в борьбу выражалась даже в их привычке спать – прижав к груди руки.

Почти все норманны казались сраженными в борьбе, и спальня походила на поле битвы, усеянное телами мертвых богатырей.

Светившая в открытые окна луна таинственно бросала длинные полосы света на эти распростертые тела.

Дромунд осторожно прошел между спавшими товарищами и, подойдя ближе к окну, стал искать среди них того, с которым хотел поделиться своей заботой. Едва сдерживая свое волнение, он разбудил Харальда.

– Мне сейчас снилось, – сказал последний, проснувшись, – что я уже восседаю среди избранных воинов… И Ангуль делает мне вызов…

– Кто знает, может быть, эта ночь будет последней, какую мы проведем на службе у автократора. Но вставай же… То, что я тебе должен сказать, требует тайны.

Они вышли из залы и направились по аллее Кабаллария. Луна и звезды ярко освещали их возволнованные лица. Лучи играли и блестели в застежках шлемов, а гигантские тени воинов дрожали и двигались вслед за ними.

– Возникла борьба между асами и Белым Человеком, – сказал Дромунд. – Хитрости его священников оспаривают у меня женщину, которую я победил. Завтра они поведут ее к порогу собора. Они хотят подвергнуть ее магическому заклинанию. Они наполнили ее душу таким страхом, что она готова признаться в нашей любви, и эти люди унизят и завладеют ею, если я не спасу ее. – Брови его нахмурились от страдания при мысли, что могли вырвать из его рук залог, данный ему любовью. – Как думаешь ты: пойдут ли защищать меня дружинники? Сколько раз я поил их вином; мое золото и драгоценности перешли в их руки. Оставят ли они меня теперь в нужде? Достаточно будет им показаться в полном вооружении на площади, испуская наш боевой крик, – все здешние монахи разбегутся перед нами, форум опустеет, и мы победоносно унесем невольницу моей любви, которую Белый Человек хочет забрать в свой гарем.

Дойдя до конца аллеи и усевшись на скамью, Харальд сказал:

– Хорина истощил терпение нашей дружины. С тех пор как автократор сделал его великим гетериархом, все наше жалование идет на штрафы, и мы должны были бы жить как бедные гребцы, если б византийки не влюблялись в наши белокурые волосы. Да еще этот расстрига осмеливается говорить, что запретит выходить из казарм под страхом штрафа в двадцать золотых! Его посыльный ушел вчера с разбитым в кровь лицом, и наши волки заснули со злобой на сердце. Разожги ее, когда они проснутся… Скажи им, что великий гетериарх притесняет тебя и твою возлюбленную. Они с радостью восстанут против него. Твоя щедрость так же памятна им, как и обиды Хорины; да к тому же кровь кипит в их жилах с тех пор, как пришлось им стоять на гипподроме позади воинов Фоки.

– Я так и думал, – сказал Дромунд. – Не для того же, чтобы только держать караул у входа в гинекей да сторожить этих евнухов, мы покинули наш край. Мы отражаем руссов и печенегов, выдерживаем палящую жару солнца и притупляем зрение, смотря на это море, которое синее самого неба. Мы желали обогатиться на счет агарян, но так, как по воле базилевса, мы остались заключенными в Византии, то, возмутившись, поживимся тем, что есть под руками!

Рассказы о тех возмущениях, при которых некоторые кварталы города предавались огню и мечу, были всегда самой любимой темой разговора между норманнами. Хотя каждый раз после таких мимолетных успехов восстания были казнены зачинщики, но это соображение нисколько не изменило решимости Харальда и Дромунда. Они даже улыбнулись при мысли о такой смерти, обольстительной как путешествие, открывающее новые горизонты.

– Хочешь, мы спросим луну, чтобы знать, покровительствуют ли нам асы?

Начертив на песке перед Кабалларием различные круги, кабалистические знаки и магические фигуры, которые луна должна была последовательно осветить, они присели на корточки, один против другого, и стали ждать указаний.

Харальд начал напевать заклинание, которое заставляло звезды нисходить с неба.

Оба друга избегали поднимать глаза к небу, боясь оскорбить недоверием божество, которое вопрошали. Когда тень меча, воткнутого в землю, посреди магических кругов, упала, наконец, на тринадцатый из них, то оба друга притаили дыхание, и Харальд, перестав петь, прошептал едва слышно:

– Она нисходит…