Глава 9. В дверь позвонили. Наконец-то!

В дверь позвонили. Наконец-то!

Вика, уже собиравшаяся было набрать мамин номер, выбежала в коридор:

- Ты чего как долго?

- Вик, мне так плохо!

Резко пахнуло спиртным. Девушка прижала плачущую мать к плечу и как малое дитя начала укачивать. Затем рассмотрела внимательнее ее лицо: там багровел синяк. Сердце застучало как сумасшедшее. Так бы и убила этого Степана!

Вика постаралась взять себя в руки и прошептала:

- Ну, ничего-ничего… Что случилось-то? Поругались, что ли?

- Он меня бросил!

- Совсем? Или так, в пылу ссоры брякнул?

- Совсем бросил! Теперь я у вас брошенка!

Вику всегда смущала и даже несколько шокировала театральность, присущая матери в тяжелые моменты жизни. Но сейчас было не лучшее время это обсуждать.

Мария прошла из прихожей на кухню, села за стол. Вика стала варить кофе, а мать – рассказывать.

- Знаешь, поссорились из-за ерунды. Не так разговаривала с клиентом, видите ли! Сам не умеет, а меня учит! Вик, сама знаешь, как меня люди любят? Всегда для меня все готовы сделать, и скидки и с оплатой подождать. А Степка вечно как злыдень ходит, бурчит. Мне с ним так тяжело бывает! А тут я ему ответила, мол, сама разберусь. Ну, он и…

- Что?

- Взял, швырнул в меня стаканом! Очки аж в другой конец комнаты улетели! Синяк вон! Знаешь, как он меня обзывал потом?

- Ма-ам! Не говори мне! – взмолилась задетая за живое дочь. - Я не смогу такое слушать! Тем более о тебе!

- Говорит: «Старуха, ты на себя в зеркало смотрела? С молодым в одну постель ложишься…»

- Мам!

- Ладно, не буду, доченька. Прости.. Мне так плохо….. У тебя есть что-нибудь покрепче?

- Водка есть, - метнулась к холодильнику Вика. – Коньяка чуть-чуть.

- Тогда водки…

Мать достала из кармана носовой платок и высморкалась. Промокнула слезы, катившиеся в три ручья. Огляделась: она была в квартире Вики впервые.

- Очень красиво и изысканно, - одобрительно пробормотала Мария и заплакала снова. - Я и так кручусь, как белка в колесе, чтобы всем угодить! Дом на мне! Бизнес на мне! Сбегай туда, потом в банк, потом его величество Степана обслужи!

- Мам! Но ведь ты сама так все поставила…

- Я хотела построить нормальные отношения… Я так стараюсь! Все для него. И все равно я плохая. Я не понимаю, что я делаю не так?

- Как бы ты ни старалась, не все только от тебя зависит, - пыталась вразумить мать Вика. – У тебя слишком много насчет него иллюзий. Ты просто не хочешь видеть, что он за человек на самом деле. Ты в реальность нос высунешь - и снова в иллюзии прячешься: «Он хороший. Он прав. Я плохая, не доработала». Иллюзия – вещь приятная, конечно. Но не лучше ли найти действительно хорошего человека?

- Хотела, чтоб он себя директором почувствовал, мужиком… - продолжала Мария. - Он и почувствовал! Кстати, про тебя Степа сказал…

- Про меня?! Что сказал? – опешила Вика.

- Что теперь он выше и круче тебя. Что тебе перед ним хвалиться нечем. Да и Ваське тоже…

- А я разве хвалилась? – начала дочь, но тут же замолчала, разозлившись не на шутку. Поджав губы, она гневно взглянула на мать. - Твои с ним отношения – ладно. Ты взрослый человек, и это твой выбор. Но ты моя мать! Чего ты нас-то все время подставляешь? Он тебя унижает, а через тебя - нас тоже. Знаешь, как это бьет по самолюбию? Моему самолюбию. А Васька? Васька – мужик! А у него мать с синяком ходит!

Неожиданно Вике захотелось дать матери во второй глаз, за то, что позволяет так к себе относиться.

- Извини… Я так расстроена… Я не понимаю, чего ему еще надо…

Вика слушала, выразительно поджав губы и хмуро кивала.

- Пойдем на улицу, подышим, - наконец, предложила дочь.

В лицо пахнуло вечерней прохладой. Раздавались звуки мяча и веселые визги детворы… Вика вышла из подъезда, придерживая дверь. Как хотелось, чтобы все было по-людски! Чтобы мама к ней пришла просто так, в гости. По-женски поболтать, посплетничать. С уважением друг к другу и к себе. И радостью при виде близкого человека…

Вика нашла взглядом свободную скамейку, они направились туда.

- Степа не очень умный, но зато хитрый, - пробормотала Вика, присев. – Умеет приспосабливаться. А как он еще выживет и чего-то добьется в этой жизни? Он ведь не умеет, как мы с тобой, если что-то нужно пойти и заработать. У него на это ни решительности, ни мозгов, ни сил не хватит.

- Он такой хороший был сначала, - вздохнула Мария. – В любви клялся до гроба. Ходил вокруг меня кругами. Если бы не его сладкие речи, я бы в жизни на него не взглянула. А тут поверила…

- Мам! – Вика бросила на нее взгляд, полный материнской жалости к неразумному дитя. - Неужели непонятно? Вон идет мужчина, - она указала жестом на проходящего мимо человека. - Неужели ты для него что-то бросишься делать? Нет, конечно… А если скажет, как сильно ты ему понравилась, что он тебя любит?

- У нас так все сначала и было… Влез в душу, а потом начал потихоньку на себя одеяло тянуть.

- Не надо было поддаваться…

- Что же теперь делать?

- Не знаю… Любишь - мирись, - протянула Вика и с горечью добавила: – Как подумаю, какие мы недолюбленные… Ради только одного намека на чувства, на то, что кто-то что-то ради тебя сделает, готовы всем пожертвовать… на что угодно пойти… Это безобразие, конечно. Может, тебе с ним все-таки порвать? Самой порвать? Жизнь ведь на нем не заканчивается. До него ведь ты как-то жила. Займешься собой, своим развитием. Может, даже вместе с другим мужчиной. Ты еще можешь быть счастлива. Есть ведь действительно достойные мужчины…

- Где? Мне такие не попадались. И потом, я в такой выгребной яме сразу окажусь…

- У тебя совсем денег нет?

- Не-а… Все куда-то уходит. Одно, второе, третье… Кручусь как белка в колесе, а все без толку.

- Давай я помогу, посчитаю, что к чему. Сведу дебет с кредитом. Найду, куда твои деньги уходят…

- Не надо! Я сама справлюсь! – заносчиво выдала Мария, но тут же повторила с тоской в глазах: - В такой выгребной яме… Дача на нем, фирма пополам, квартира…

- Знаешь, у дна выгребной ямы есть она немаловажная особенность – на дно можно встать обеими ногами и оттолкнуться, чтобы выкарабкаться. Вот висеть в воздухе, по-моему, в сто раз хуже...

Мария осталась ночевать у Вики. Та не спала всю ночь, заботливо ухаживая за матерью. Принести таблетку, попить, погладить, успокоить. Мария то и дело плакала, говорила, что она все-таки любит Степана. Любит, как тот смеется. Какой он иногда бывает хороший…

Рано утром мать уехала на работу как ни в чем не бывало. Дочь мерила шагами квартиру, снедаемая беспокойством: Жива ли? Почему молчит? Может, Степан избил мать и та не в состоянии позвонить? Или запугал?

Когда Вика не выдержала и сама набрала номер, Мария радостно сообщила: «Мы помирились! Все хорошо!» - и тут же нажала «отбой».