2015-05-22
259
Нетрудно представить себе, каковы были приготовления к приезду прославленного гостя. Подковнику пришлось забрать из гостиной свой устрашающий пейзаж - нам не хотелось пугать свежего человека. Богомил купил полки для принадлежащего Андрею собрания расписаний движения транспортных средств стройные башни и мощные стены были демонтированы и временно превращены в невыразительные ряды холодных многоэтажек. Драгору были доверены оформительские работы. На шкафах разместились самые крепкие яблоки и самая крупная айва. Аквариум с Лунными рыбками, чтобы не мерцал среди бела дня, переместили в более темное место. Для угощения сварили сливовое варенье (по старинному рецепту - с лепестками герани и палочкой ванили). Разумеется, в подготовку входило и то, что Молчаливая Татьяна постоянно напевала на ухо Эстер свои самые нежные и самые романтичные песни. Саша шила вечернее платье, а Андрей великодушно одолжил ей несколько крупиц лунного света из своей банки, потому что в журнале мод эта модель была изображена с блестками.
Если Эстер не репетировала и не слушала песни, она подолгу смотрелась в Южное зеркало веры, чтобы приобрести перед такой важной встречей как можно больше уверенности в себе.
А потом в понедельник действительно приехал Аугусто. Передвигался он в слишком широком белом кабриолете и носил слишком узкую, вызывающе пеструю рубашку с пальмами. Если быть уж совсем честными - никто его не узнал. Заметно пожилой, с избытком килограммов, с неприятно тонкими губами и постоянно отводящий взгляд в сторону, он был тенью того Аугусто, каким мы видели его на экране.
Несмотря на небольшой рост, он спросил Сашу свысока:
Это вы та самая особа, которая видит меня в прекрасных снах?
Нет, - ответила она. - Наша Эстер будет вот-вот готова. Прошу вас в гостиную.
Краткий визит Аугусто прошел под знаком его надменности. О разрушенном чердаке он отозвался похвально, но на его лице можно было прочесть, что на самом деле он считает, что у нас просто не хватило денег на завершение строительства дома. Он потребовал стакан минеральной воды, а от сливового варенья отказался. Делал вид, что не замечает за диваном Андрея (хотя раза два с любопытством покосился на него краем глаза). Айву он смерил взглядом, сопровождавшимся циничной усмешкой, а на аквариум посмотрел с таким глупым выражением, что мы подумали: для Эстер лучше всего было бы не появляться вовсе.
Однако было поздно. Она вошла с улыбкой, немного бледная от волнения, походкой более легкой, чем то, что можно взвесить. Все вокруг нее стало чувствительно-нежным. Сладкое предвосхищение счастья увлажнило ее кожу, а приятное тепло так быстро распространилось повсюду, что воздух утратил подвижность и стал густым, как сон. Она действительно была прекрасна как никогда. Тем более казалось странным холодное выражение лица Аугусто, который, видимо, тем самым хотел сообщить нам, что привык к обществу гораздо более привлекательных женщин.
Как проходил разговор в гостиной, мы никогда не узнали. Не желая мешать, мы поднялись на второй этаж и принялись наблюдать за всегда увлекательным движением облаков. Отсюда нам был виден Аугусто, выходивший из нашего дома, причем пальмы на его рубашке зловеще покачивались. Что-то было не так. Человек, покидавший сейчас наш дом, был не тем, который в него вошел. Этот, который сейчас открывал дверцу кабриолета, был, без сомнения, более сухощавым, с красивыми губами, с более определенными движениями, он был даже моложе. Несколько мгновений мы пребывали в уверенности, что любовь нашей Эстер переродила Аугусто, но потом Саша, которой Эстер рассказывала свой сон, вдруг вскрикнула, догадавшись, в чем дело:
Боже! Скорее вниз, скорее! Он украл ее сон! Это же Аугусто из ее сна!
Мы помчались на первый этаж не помня себя. Эстер, смертельно белая, как бумага, на которой не принимается стихотворение, сидела за столом.
Он тебя обокрал?! - спросила Саша.
Кажется, да, - прошептала она и провела рукой по верхней части правого бедра.
Платье все скрывало, но мы знали, что родимого пятна в форме зернышка граната больше нет.
Что ты теперь будешь делать? Хочешь, я напишу тебе стихотворение? попытался помочь делу Подковник.
Эстер глубоко вздохнула и подняла голову:
Переменю род занятий. Полюблю кого-нибудь другого.
__________
/ Несколько ночных эпилогов и Энциклопедия Serpentiana
Позже, прежде чем выздороветь, Эстер еще раз десять видела сон "Пока киномеханик меняет пленку". Аугусто там был именно таким, с каким она познакомилась наяву, - отяжелевшим, надменным, холодным и неприятным. Аугусто из ее старого сна - красивый, улыбающийся, с чувственным ртом - снялся в новом фильме, имевшем большой успех. Затем о нем некоторое время ничего не было слышно. Вероятно, он искал новую жертву. Жертву, благодаря сну которой он сможет опять помолодеть.
Все время, пока Эстер снились кошмары, мы дежурили у ее постели. В одну из таких ночей Драгор, решив чем-то скрасить бдение, листал Энциклопедию Serpentiana и обнаружил там статью "Похитители снов".
Под этим названием стояло: "Самый худший из всех видов воров. Могут высосать из человека даже всю жизнь. Такому несчастному они оставляют одну пустую оболочку, которая может передвигаться. Тем самым они формально избегают ответственности за совершенное убийство".
Независимо от того, находится ли легион в гарнизоне или в походе, наступает он или отступает, разумный префект не оставит без внимания вопрос о здоровом сне своих войск. Афиняне, спартанцы и наши славянские предки прекрасно понимали, какое значение имеет хороший сон, и не оставляли на волю случая это важное слагаемое успеха. Армии, которая видит во сне победу над врагом, достаточно наяву просто приставить к этому сну правую ногу. Армия, которой снится собственное поражение, левой ногой уже стоит в этом поражении.
Из всего этого с необходимостью вытекает, что в каждой когорте следует иметь по одному хранителю снов в ранге трибуна, а в самой большой, тысячной, когорте таких хранителей должно быть двое. В их задачи входит заботиться обо всем, что обеспечивает хороший сон, - от удобных изголовий и до самого содержания снов. Кроме того, хранители снов должны обеспечивать безопасность лагеря на привале, потому что легион, оставшийся без части обоза, копий или кожаных щитов, все-таки может победить, но легион, у которого, воспользовавшись темнотой ночи, похитят сны победителей, может рассчитывать только на поражение. И несмотря на то, что похитители снов, как правило, люди низкой морали, нелишне иметь в своих рядах человека, владеющего таким ремеслом. Известно, что некоторые осады оканчивались успехом именно благодаря похитителям снов. Лишить защитников укреплений сна об успешном исходе боя это гораздо полезнее для победы, чем лишить его воды.
Военачальник, обеспечивший все это, и сам может без страха ложиться спать. Тот же, кто этим пренебрег, пусть вспомнит, что одна из двух колонн триумфальной арки - это всегда сон.
Иллюстрация 25. Вегеций Флавий Ренат, "О хранителях и похитителях снов", часть вторая книги "Краткое изложение военного дела", переписано с утраченного оригинала V века Поджио Браччолини в 1427 году, LL217, Университетская библиотека, Рим.
Ночлег
Зимой день часто слезится, ночь обычно сверх меры сильна, а случается и так, что, если вечер начинается в полдень, утро бывает забывчивым. И каждое из этих обстоятельств, а тем более все они разом свидетельствуют о том, что пришло время играть в тени.
Под конец решения играть Таня и Драгор расставляют по гостиной свечи. Первую свечу мы зажигаем искрой из аквариума с Лунными рыбками, вторую - от первой, третью - от второй, четвертую - от третьей и так далее, до сто пятьдесят шестой. Потом все разом и очень энергично раздуваем электрическое освещение и рассаживаемся. Немного выжидаем, чтобы тишина удобно устроилась во всех углах комнаты, и начинаем.
Само название игры говорит о том, что в ней все выражается тенями. Все, что сейчас здесь не поддается описанию, это лишь тень теней, и словами более точно не выразить. Например, Саше очень хорошо удается показывать птиц. Тени ее рук скользят по верхней части стен так плавно, как будто мы действительно видим полет стремящихся к своим домам перелетных птиц. Неподвижный Андрей выглядит на стене как мощная гора. Он и во время игры надеется, что Эта вернется к нему, поэтому его тень почти не дышит, ждет звука шагов. Эстер подражает рыбам. Встреча стаи птиц и стаи рыб молчалива. Они удивляются друг другу. Немного ниже Подковник препирается сам с собой - быть ли ему зайцем или павлином. По поверхности стен растет лес. Кое-где трава ростом переросла деревья. С верхушками колосьев соприкасаются облака Богомила. Раскаты их смеха будят тени Татьяниных шестикрылых бабочек. Усталые рыбы отдыхают на лепестках Драгоровых цветов. Слева от них все еще продолжается препирательство зайца и павлина, но его заглушает смех облаков. Одна птица выпускает что-то из клюва. Там, куда падает эта тень, появляется струя воды, она течет вверх, вверх и еще вверх, за ту самую стаю рыб, вот и небо. Облака спускаются ниже, кажется, что стены ползут вверх. Компанию покинутой траве составляют тени бабочек. Андрей настораживает уши, гора содрогается, шелестят деревья в лесу, Подковников павлин распускает перья, тень зайца убегает, выглядывает из цветов. Облака снова смеются, на этот раз просто так, без причины, ха-ха, ха, ха...
Чем больше наполняется дом, тем больше похоже, что ночь лопнет. Когда начинают разъезжаться швы темноты, свечи теряют свой смысл, а тени - силу. Запыхавшиеся, истощенные, мы засыпаем там, где нас застал рассвет, и не слышим тишину, когда она начинает возиться по углам.
__________
/ Перекрещивание пространства: история о Корнелии и Александре
Бывает так: какая-нибудь история на своем пути сталкивается с другой историей. Привившись, как черенком, какой-нибудь малозначительной или даже весьма значительной деталью, первая история начинает тянуть за собой вторую, вырвав ее таким образом из близкого ей более широкого контекста.
Иногда, кроме почтальона Спиридона, в игру теней с нами играла еще и Корнелия. Она жила в Граде, одна, и приходила к нам раз в три или четыре дня, всегда в пять часов, принося с собой благородный взгляд, собственноручно высушенные цветы для Драгоровых рубашек и вино из ежевики, которое она делала особым, солнечным способом. Не успевали еще затихнуть шаги ее прихода, а она уже охватывала взглядом и всех нас, и гостиную, складывала цветы-пуговицы в вазу из прозрачного стекла и, налив ежевичное вино в стаканы и чашки, ласково обращалась ко всем нам:
Ох, какие же вы все бледные. Нет ничего полезнее этого вина. Синие ягоды и зрелое солнце - сразу станете как новенькие!
Похоже, что она всех нас считала детьми. Но и сама она была немного ребенком. Сладко смеялась надо всем на свете, широко раскрывая глаза, как будто боясь что-то упустить и не заметить. Время от времени она, как ребенок, задавала вопросы:
Сашенька, простите, я вам не помешаю? А что, Эта, из-за которой Андрей все время сидит за диваном, она плохая какая-нибудь женщина? Когда же вы опять споете нам, дорогая Татьяна? Какие это люди угрожают вам за голубую крышу? Сегодня опять будем проводить ночь среди теней? нашей же стороны вопросы никогда не задавались. Мы знали, что в каком-то другом городе Корнелия была замужем. И еще мы знали, что это был страшный брак. Ее муж по имени Александр не хотел, чтобы у них были дети. Бог его знает почему, может быть, и ему самому это не было ясно, но только детей он не хотел. Дни жизни Корнелии проходили в мрачном, наполненном грустью пространстве. Но причиной ее страданий был вовсе не супруг. Она без труда подавила в себе разочарование судьбой, которая послала ей такого спутника жизни. Однако постоянная боль из-за несостоявшегося материнства не могла не отразиться на настроенности ее сердца. Возможно, именно поэтому она так часто повторяла с грустью: "Дитя мое, дитя мое!" - и осыпала нас подарками, как будто пришла навестить малышей.
Но вдруг однажды в начале охваченного весной осеннего месяца Корнелия появилась в последний раз. Она получила письмо от своего бывшего мужа, который тяжело заболел, и решила вернуться в свой город, чтобы ухаживать за ним. Расставаясь, мы молча смотрели друг на друга, разговаривать никому не хотелось.
Так же как бабочка, пролетевшая через первый свет зари, до полудня носит его на своих крыльях, наши истории оказались распутаны сотней рассветов позже, благодаря приходу одного болтливого коммивояжера. Вместе с подарком (две бутылки вина из ежевики) он принес нам и вести о Корнелии. Ее муж действительно оказался тяжело болен. Врачи установили, что в его случае речь шла о редком заболевании костей с необычными симптомами. Говоря дилетантски, у Александра начали ссыхаться кости. Сначала ему стало трудно двигаться, затем он перестал вставать с постели. Но и это еще было не все. Очень скоро и без того низкорослый супруг Корнелии стал ниже сначала на пятнадцать сантиметров, а по мере развития болезни и на целых тридцать. Боли и неподвижность, которые ему приходилось переносить, сделали его речь совершенно невнятной неразборчивое бормотание было всего лишь жалкой попыткой хоть что-то произнести.
Корнелия усердно ухаживала за больным. То ли из болезненной потребности, то ли из ненависти - этого мы никогда не узнали - она относилась к нему как к ребенку. Пела ему колыбельные, перекраивала костюмы в костюмчики, учила его говорить.
Коммивояжер рассказал нам, что Корнелия и Александр так дальше и живут недавно он доставил заботливой матери каталог детских игрушек.
Летом (неразборчиво) года я вылил чернила из всех своих чернильниц, пустил по ветру все свои рукописи, под мышку правой руки взял пачку листов белой бумаги, под мышку левой руки - перо, обулся и пустился в путь. Я шел и шел. Я прошел все пространства, которые раньше видел из своего окна, затем те, о которых мне рассказывали, потом пространства снов, а после них пространства, удаленные настолько, что в дороге каждый о них забывал, и наконец дальше уже идти мне было некуда, я оказался посреди неведомого, куда до меня не проникала даже человеческая фантазия. Здесь, между источником воды и устьем долины, в горе я устроил свой дом. Днем я добывал себе пропитание. Мед диких пчел, ежевику, раков из ручья (неразборчиво). Ночью, если она была лунной, я доставал из-под мышки правой руки листы бумаги, а из-под мышки левой вытаскивал перо. Сидя на камне между луной и собственной тенью, я макал перо в отражение и, положив бумагу на колени, исписывал страницу за страницей. Радость, охватывавшая меня, не могла сравниться ни с чем. Слова, написанные тенью, казались мне в тысячу раз более правдивыми, чем те, что написаны чернилами. Так я работал из ночи в ночь (неразборчиво). Я знал - чистых листов много, а тень моя мала, я израсходую ее прежде, чем пачка под мышкой станет заметно тоньше. Тем не менее я ни о чем не жалел. Тот, кто по дороге к этому пространству найдет мои бумаги, переночует в тепле и на следующий день сможет идти за собой дальше.
Иллюстрация 26. Неизвестный одиночка, "Ночлег", титульный лист одноименной рукописи, тень на бумаге 29,5х20,5 см, год создания неизвестен, Кабинет карт и глобусов Национальной библиотеки Сербии.
Девушка, которая встретилась с кометой
Дом номер 78 на этой улице последний. Взгляд на ухоженный сад и особняк говорит о том, что небольшое хозяйство ведется с любовью и терпением. Входную дверь Саше открывает загорелый мужчина с банкой пива в руке. За его спиной видна не менее приятная женщина, светлая на вид. Ни ему, ни ей никак не больше сорока лет.
Добрый день, я вас слушаю, - любезно произносит мужчина.
Добрый день, могу ли я видеть Михаэла? - отвечает Саша.
Михаэла? - изумляется мужчина. - Михаэла в настоящее время здесь нет. По сути дела, он еще не родился. Нашему сыну всего тринадцать лет, а женится он после того, как ему исполнится двадцать. Михаэл будет его вторым ребенком.
Ох! - У Саши вырывается вздох разочарования.
Не расстраивайтесь, - включается в разговор женщина. - Приходите через две недели в конце дня, Михаэл тогда будет как раз вашего возраста.
Спасибо, - смущенно произносит Саша. - Означает ли это, что мы больше не...
Да, - прощается с ней мужчина улыбкой и жестом свободной руки. - Очень рад был с вами познакомиться. Прощайте!
Прощайте! - взмахивает волосами Саша, выходя за калитку.
Странно, через две недели отыскать дом номер 78 оказалось ничуть не легче. Улица выглядит совершенно иначе. Только недавно, на позапрошлой неделе, посаженные молодые сосны превратились теперь в полные достоинства деревья. Саше помогает только то, что она помнит - дом Михаэла был последним домом на улице.
Дверь открывает он сам. Не говоря ни слова, отступает на шаг в сторону. Саша проходит в коридор, затем в комнату с белыми стенами, красиво меблированную запахом корицы и коньяка. Михаэл обнимает Сашу за талию. Теперь она чувствует и его запах. Через Сашино тело, песочные часы струится желание, сначала медленно, потом все быстрее, быстрее и быстрее, как горная лавина. Михаэл дотрагивается своими губами до Сашиных. Поцелуй прост, он похож на пирожное, посыпанное сахарной пудрой. Сашины пальцы погружаются в волосы Михаэла. Руки Михаэла двигаются по Сашиному телу. При встрече ее ниспадающей мягкости травы с его восходящей горячей лаской начинает дрожать огонек, пламя, пожар. Огонь стремительно распространяется, он везде, где кожа соприкасается с кожей. Тем не менее ожогов нет. Только в комнате, пахнущей корицей, царит ужасная жара.
Саша, Саша... - шепчет он.
Михаэл, Михаэл... - шепчет она. - Пойдем...
Нет, это было бы нехорошо, - тихо говорит он. - Мы с тобой два разных мира. Здесь дерево вырастает из семян в течение одной ночи. Все события происходят с молниеносной быстротой. Ты должна без меня вернуться туда, где ход времени соответствует ходу твоих ступней...
Саша выходит из дома номер 78. Вечер стеклянно тих, видимо, поэтому в нем есть что-то зловещее. Только бы не поднялся ветер. Не сдул бы сахарную пудру с губ. Не развеял бы запах корицы и коньяка из волос. Не остудил бы тепло тела.
__________
/ Анатомика IV
Общей для всего человеческого рода является зернистая структура каждого индивидуума. Правда, существуют различия между тем, как выглядят те или иные "зерна". Состав по виду может быть следующим: порошок, песок, гравий или блоки из камня. А еще одно общее - это то, что абсолютно все, независимо от размеров своих "зерен", проходят через собственные песочные часы или через песочные часы времени. Некоторые тихо и стыдливо, а некоторые с помпезностью, с шумом и раскатами грома, как летняя гроза.
/ На что же похож поцелуй, простой как пирожное, посыпанное сахарной пудрой
Именно на это и похож.
/ Медленное и быстрое существование
Наряду с обычными, устоявшимися способами существования, слишком хорошо известными, чтобы ради их описания просеивать мелкие слова, есть и два таких, которые встречаются довольно редко, - медленное и быстрое. Такими способами могут жить отдельные люди, группы людей, целые населенные пункты, нации, а иногда и вся страна.
И если человеку, который живет медленно, от рождения и до смерти нужна целая вечность, быстроживущие люди проносятся по жизни стремительно и страстно, как кометы, расплачивающиеся за свою огнедышащую скорость смертью. Разумеется, было бы неправильно думать, что медленноживущие люди страдают или мучаются. Говоря без лишних словесных украшений, они просто долго и основательно переживают каждое мгновение своей жизни.
В истории цивилизации найдется множество примеров существования народов, которые принадлежат как к одному, так и к другому способу прожить жизнь. И первые, подобные столетним черепахам, и вторые, похожие на бабочек-однодневок, никогда не сожалеют о своем пути. Напротив, в сомнения чаще всего погружены те, кто находится где-то посредине, те, кто боится любой формы существования, хоть самую малость отличающейся от общепринятой и устоявшейся.
Орел пролетел половину горизонта, он не знал, опускается ли вниз или вверх, на заре небо слишком велико, чтобы помнить; одинокое бамбуковое дерево в стороне, сквозь жар разгорающегося дня слышно, как решительно оно тянется из земли; солнце в полдень вонзило в землю свои лучи, прикованные поля не могут шевельнуться; вода в реке поменялась несколько раз, утренняя уже достигла сумерек в конце долины; луна появилась из-за горы, оковала чистым серебром вечернее мычание буйвола; юноша посмотрел на девушку, она лицом почувствовала легкую тяжесть жары.
Иллюстрация 27. Неизвестный автор, "Любовники", иллюстрация медленного способа существования, препарированный шелк времен династии Сун, 28х10 см, датировка между 960 и 1279 годами, Китайская коллекция, Восточный институт, Чикаго.
Сербы - народ, который не удовлетворяется одной жизнью, поэтому они ее удваивают или даже умножают в десятки раз. Затем, как будто и этого им мало, они с упорством продолжают свое существование в собственных снах или же одновременно живут в нескольких местах, причем везде одинаково бурно и с жаром. Поэтому неудивительно - растрачивая себя столь беспощадно, сербы умирают легко, поспешно и жадно, так же как жили.
Несомненно, такой обычай можно было бы назвать и хорошим, если бы этим все дело и кончалось, но это не так. Похоже, что в смерти сербы опаснее всего, как будто они и в ней продолжают жить. И дело не только в том, что их борода и ногти становятся длиннее, как и у остальных мертвецов, у сербов растет и тело, и они заставляют говорить о себе еще больше и подробнее, чем тогда, когда были живы.
Здесь среди наших людей господствует мнение, что необходимо помешать этому дикому и опасному народу жить в снах или проводить по нескольку жизней в одном и том же месте. Особенно хорошо было бы перевести их из быстрого образа жизни в медленный, чтобы усмирить их непокорный нрав и таким образом получить спокойное течение воды, которое можно перегородить плотиной.
Иллюстрация 28. Донато де Ледже "Как отгородить сербов плотиной", иллюстрация быстрого способа существования, отрывок из письма венецианского информатора из города Брскова, 1328 год, Liber Impressionum 4788-328, Государственный архив, Венеция.
Сны II
Это была одна из тех ночей, по горло погруженных во тьму, когда мелководье превращается в водяную бездну и пускаться в путь становится опасно, а еще опаснее переправляться с одного берега на другой. Одна из тех ночей, когда необыкновенно активны призраки, кикиморы, упыри, лешие, оборотни, нехристи, вурдалаки, трехголовые чудища, колдуны, водяные, чертенята, домовые, ведьмы и всякая другая нечисть и поэтому не следует делать вообще ни шага. Но зато в такие ночи (чтобы успокоить волнения души) к человеку приходят длинные и разветвленные сны, и в этих снах можно забраться так далеко, куда тело не доберется никогда.
Богомил - Regressus ad uterum
Солнечный день похож на золотой стог в полдень. Мы играем возле дровяного сарая. Нас пять-шесть мальчиков и девочек, которые изображают самолеты, бегают кругами, расставив руки, и издают звуки, напоминающие треск пулемета, свист и разрыв бомб.
В разгар "боя" из-за угла появляется мать. Она в черном, огромная как дом, огромная как гора, медленно и устало идет по направлению к воротам двора. Заметив ее, я делаю вид, что подбит. Сгибаю одну руку в локте. Это мое сломанное крыло. Начинаю сипеть и урчать, как самолет, резко теряющий высоту. Стремительно несусь к земле, а на самом деле бегу к матери.
Его подбили, подбили! - кричат остальные дети.
Со сломанным крылом, на последнем дыхании мотора лечу к матери. За пару шагов до нее я умышленно спотыкаюсь. Мой летательный аппарат врезается в гору. Со всего размаха я влетаю прямо в подол материнской юбки. Она теряет равновесие, но удерживается на ногах. Изумленно говорит:
Богомил, сынок.
Его подбили, подбили! - кричат дети.
Я спасся! - отвечаю я, обвитый подолом. - Спасся!
Одна девочка, которой я нравлюсь, подтверждает:
Да-да, самолет уничтожен, но пилоту удалось спастись!
Мать гладит меня по голове и ласково прижимает к себе.
Андрей - Сны на месте
Только по ночам я покидаю свое место за диваном. Хожу на поляну, куда раньше приходила Эта.
Широкая, сонная равнина позволяет вовремя заметить любое движение. Тем не менее я постоянно оглядываюсь вокруг, я должен постоянно контролировать взглядом весь горизонт. Хочу увидеть, что она (как в былые времена) издалека бежит ко мне.
Здесь, на месте, где я поворачиваюсь вокруг, трава примята, здесь даже земля немного утоптана. Время идет. Эта не появляется. Иногда мне начинает казаться, что точка, едва заметная вдалеке, - ее силуэт, но потом вижу, что это кто-то другой задел горизонт. Тем не менее я не отступаю. Поворачиваюсь на месте и внимательно слежу за всеми изменениями.
Мне страшно, что сон может истончиться, что я из него попаду в явь, что тень реальности через эту щель может просочиться в сон, и тогда мне уже действительно некуда будет деться. Тем не менее я поворачиваюсь на месте, потому что хочу увидеть, как она (как в былые времена) издалека бежит ко мне.
Драгор - Вдоль нити
Мне снится: сижу в гостиной в том же самом доме без крыши и читаю ту же самую Энциклопедию Serpentiana, переплетенную в пеструю змеиную кожу. К большому пальцу моей правой ноги привязана нить. Красивая нитка, перламутрового цвета, средней толщины. От меня нить идет к дверям соседней комнаты, затем через окно и во двор, а из двора на улицу, оттуда на другую улицу, потом через весь Град и дальше, по дороге вдаль.
Сижу читаю какую-то интересную главу. Вдруг нить натягивается, пальцем чувствую, как она дрожит, дергается. Кто же это тянет за нитку? любопытный? может быть, вор? Невольно откладываю в сторону Serpentiana и краем глаза наблюдаю, как нить через равные промежутки времени приподнимается и снова падает на пол, как она то натягивается, то ослабевает, как или дрожит в воздухе, или покоится внизу.
Эй, кто это дергает мою нитку?! - кричу я как можно громче и как можно сердитее, надеясь отпугнуть безобразника.
Никто не отвечает.
Кто дергает нитку, три тысячи чертей?! - Я стараюсь не только показать, что сержусь, но и вселить страх.
По-прежнему никто не отвечает. Я быстро встаю и иду в соседнюю комнату. Тот, кого я ищу, натягивает нить еще сильнее. Поэтому, сделав страшное выражение лица, я высовываюсь в окно. Мне не потребовалось потратить много зрения, чтобы понять, в чем дело. В какой-нибудь сотне метров от меня и метрах в десяти над землей по нити шаг за шагом идет девушка. В вытянутой левой руке у нее солнечный зонтик, в вытянутой правой - дорожная сумка. От страха из меня высыпается целая пригоршня слов:
Эй, зачем ты забралась сюда, слезай! Ненормальная, ты же упадешь! Это опасно, слезай!
Девушка словно и не слышит меня. Продолжает осторожно идти дальше. Нить начинает раскачиваться. Она останавливается. Взмахивает зонтиком. Делает шаг. Останавливается. Взмахивает зонтиком. Перламутровая нить все больше натягивается. Она еще далеко от меня, но наши губы приближаются друг к другу.
Подковник - Визит
Саша попала в мой сон по коридору с воздушными стенками. Для ее прихода нельзя было придумать более благоприятного момента. Сад был в своей полной силе - буйная трава, пестревшая разноцветными цветами, разросшиеся кусты, украшенные люминесцентными ленточками, весь день залит солнечным светом, зрелый, как рассеченный пополам арбуз.
Я сидел в центре всей этой красоты, спокойный, освещенный солнцем и счастливый, что она наконец-то убедится в правильности Завета, данного моему роду. Удивленная моим ростом, очарованная видом сада, с побледневшим лицом, она смотрела на меня молча, было слышно только, как с ее ресниц осыпается пыль недоверия.
Значит, так! - как, думаю, сказала она. - Ты такой высокий. Здесь просто чудесно.
Я ничего не ответил. Только посмотрел на нее и набрал букет собственных улыбок.
Сплети по венку, для тебя и для меня, - шепнул я ей, протягивая букет.
Сейчас, - сразу же согласилась она и минуту спустя уже плела - одна моя улыбка, одна ее, одна моя, одна ее...
Двухэтажная Вавилонская башня
Он не нуждался в том, чтобы представляться. По безликому выражению, обрамленному костюмом строгих линий, можно было безошибочно заключить, что пред нами стоит строительный инспектор, один из тех людей, которые ходят только на поводке, думают исключительно готовыми формулами и свои мнения, сформулированные другими, носят в черных портфелях.
Едва войдя в гостиную, посетитель так зачастил словами, что мы испугались, останется ли место для воздуха:
Ваш дом без крыши резко отличается от той среды, где он находится. Он нарушает ее целостность, портит вид и вызывает негодование граждан. Строительная инспекция предписывает вам вернуть объекту прежний вид. В противном случае против вас будет возбуждено дело, крышу вам так или иначе придется поставить на место, да к тому же вы понесете значительные судебные расходы.
Мы обменялись взглядами. Подковник поежился. Эстер сидела не мигая, а у нее это было признаком крайнего смущения. Андрей на мгновение перестал ждать Эту. Незнакомка с солнечным зонтиком, приближение которой сейчас уже предсказывало и гадание на кофейной гуще, не сделала ни одного нового шага по перламутровой дороге к нашему дому. Что-то нарушилось и в равновесии между двумя нашими морскими сундуками, и тот, в котором находилась элементарная Тяжесть, под страшный звук трещащего паркета погрузился в пол значительно глубже.
