Развитие жизненного мира. В пределах младенческого возраста происходит постепенный переход к более дифференцированному восприятию жизненного мира

В пределах младенческого возраста происходит постепенный переход к более дифференцированному восприятию жизненного мира. Внешне трудный и внутренне простой жизненный мир характеризуется наличием препятствий для удовлетворения потребностей. «Деятельности присуща в этом мире неуклонная устремленность к предмету потребности. Эта деятельность не подвержена никаким отвлечениям, уводящим в сторону искушениями и соблазнам, субъект не знает сомнений, колебаний, чувства вины и мук совести – одним словом, простота внутреннего мира освобождает деятельность от всевозможных внутренних препятствий и ограничений. Ей известны только одни препятствия – внешние. Каждое достижение предмета потребности таково, будто дело идет о жизни и смерти» [ Василюк 1984, 107 ]. Отсюда такая мотивационная характеристика активности как истовость, выражающаяся в стремлении непременно удовлетворить любую потребность, которая неизбежно воспринимается как единственная. Ее неудовлетворение субъективно равносильно смерти – т.е. утрате себя как субъекта жизнедеятельности.

Внешне это выглядит как неспособность отложить удовлетворение потребности. В зависимости от темперамента, пре- и перинатальных фиксаций младенец может заходиться истошным плачем, нудным нытьем или тихим скулением, чтобы добиться удовлетворения своей потребности. Спустя несколько недель после рождения ребенок не только «просыпается» для общения со взрослыми, но также и для того, чтобы получить от них «полное обслуживание». Как мы уже отмечали выше, ожидание помощи и поддержки со стороны окружающих являет собой одно из важных новообразований младенчества.

Но есть в этом мире и нечто новое: возникают первые различия во впечатлениях. Во-первых, вся стимуляция оформлена в более насыщенной сенсорной палитре – яркий свет, перепады окружающей температуры, невообразимое разнообразие кожных ощущений, колебания шумов и звуков и т.п. Это все предъявляет более высокие требования к когнитивной компетентности, вынуждает активно приспосабливаться к новым впечатлениям. И, во-вторых, прежняя относительная однообразность событий сменяется иными временн ы ми ритмами: с каждым месяцем ребенок все больше времени бодрствует, кроме кормления, ухода и сна становятся систематическими игры со взрослыми, упражнения. Иная полнота восприятия появляется с каждым новым достижением: когда ребенок научается менять положение тела, затем самостоятельно брать предметы, затем стоять, ползать и т.п.

Постепенно выясняется, что и взрослые бывают разные, что их забота, и сила, и запахи, и прикасания могут весьма различаться между собой. По мере того, как когнитивное развитие младенца позволяет ему фиксировать и накапливать эти различия, он становится способен различать вокруг себя разных людей. Это видно по тому, как он реагирует на них. Спустя 2-5 месяцев ребенок начинает пугаться чужих людей (возникает недоверие, потому что они неожиданны, непредсказуемы в поведении).

Когда жизненный мир воспринимается как внутренне простой, но внешне трудный, это возлагает пока еще непосильную (сил недостает) ношу на ребенка, пугает его. Во многом от взрослых зависит, насколько стремительно будет происходить переход от легкого мира к трудному. Хорошо, если не возникают перекосы, создающие условия для избыточных фиксаций, хронических напряжений.

Если поддержки и помощи со стороны взрослых будет недостаточно, сформируется устойчивое (фиксированное) мотивационное напряжение – хроническое ожидание внешней помощи. В более старшем возрасте это напряжение будет прорываться как невротическая потребность, практически ненасыщаемая, которая будет подталкивать подростка или взрослого человека к постоянному поиску помощи со стороны других людей. Это не только движение к людям (К. Хорни), но одновременно и движение против людей (стремление «выдавить» из них требуемую поддержку). Хронически напряженный конфликт устремлений по определению и есть невротическая мотивационная структура, которая в неблагоприятных условиях заявляет о себе в виде невроза – в функциональных психических и поведенческих расстройствах.

Если помощь со стороны взрослых будет приходить вовремя и в адекватной форме, то переживание, связанное с принятием внешне трудного мира, будет менее резким и переход к новому жизненному миру пройдет более конструктивно. Таким образом, помощь взрослых оказывается важным фактором, обеспечивающим мотивацию как к контактам с людьми, так и к изучению ближайшей среды, к овладению предметным миром.

Если же помощь будет приходить тотально всегда, то будет поддерживаться (усиливаться) лишь мотивация к контактам с помогающими людьми, но не стремление овладеть миром. В перспективе возможно снижение потенциала субъектности, направленной на мир, неадекватное ее перенаправление на людей. Возможно, здесь мы обнаруживаем одну из предпосылок будущей демонстративной акцентуации: неограниченно пользоваться вниманием и поддержкой со стороны других людей.

Другая особенность внешне трудного и внутренне простого мира состоит в том, что нарастает мотивационное многоголосие: все, что удается выделить в сенсорном потоке, обладает способностью захватывать внимание младенца, претендовать на его активность. Эта характеристика предметного мира была описана К. Левиным в понятии валентности. Первое, с чем сталкивается младенец в трудном мире, это наличие мотивационного поля, в котором все предметы обладают той или иной валентностью, предъявляя требования к поведению воспринимающего лица. Поведение, которое запускается силой внешнего воздействия со стороны обладающих мотивирующей силой предметов, К. Левин назвал полевым поведением.

Таким образом, формирование в восприятии младенца такого представления как внешне трудный и внутренне простой мир ведет не только к когнитивному усложнению. Одновременно с когнитивной нагрузкой на младенца ложится также заметная мотивационная нагрузка. Это обстоятельство важно подчеркнуть уже сейчас, поскольку уже в недалеком будущем мотивационная перегрузка станет важным фактором в рождении личности ребенка.