Глава 24. - Как обстоят твои дела, Франклин?

- Как обстоят твои дела, Франклин?

Под странно спокойным взглядом своего отца Фрэнк не мог спокойно дышать и даже пошевелить каким-либо мускулом, боясь, что так пробудит дьявольскую ярость, которую ничто не сможет погасить. Он только глядел на свои зимние ботинки и нервно кусал губы.

- Все... все нормально, - дрожащим голосом ответил татуированный.

- Нормально - это как? - повысил голос Дьявол, выгнув бровь дугой и опасно сверкнув глазами.

- Он стал таким, каким вы хотели, мой господин.

Мужчина резко выпрямился в спине и нагнулся к парню напротив себя, который нервно обегал пустующий зал карими глазами и теребил край кофты татуированными пальцами.

- А каким хотел я?

Фрэнк поднял свои трепещущие ресницы вверх и взглянул в удовлетворенное лицо своего отца.

- Грязным.

Отвратительная, довольная улыбка покоилась на губах Дьявола, обнажая гнилые зубы.

- Ты можешь идти, - сказал он и уже собирался хлопнуть в ладоши, как тот вскричал.

- Постойте!

Мужчина недовольно взглянул на него, нахмурив в непонимании брови.

- Что еще?

- А как... - парень еле сглотнул тягучий комок в горле. - А как я его убью?

Дьявол снова улыбнулся своей фирменной улыбкой издевательства.

- Вот как, - прошептал он себе под нос и затем взглянул на Фрэнка. - А ты точно хочешь узнать прямо сейчас?

Короткий, но решительный кивок.

- Ты должен вырвать ему сердце, ну, или просто пронзить его кинжалом из остывшей лавы, что находятся в наших чертогах ада. Но это произойдет еще, наверное, не скоро, правда, Франклин?

Тот ничего не ответил ему, только взглянул на своего отца и исчез в черном мраке облака, оставив Дьявола злобно смеяться и довольствоваться происходящим.

***

От неожиданной трели раздражительного звонка телефона Фрэнк чуть ли не смахнул рукой запыленную вазу на пол, спокойно стоящую на таком же грязном кофейном столике. Дрожащей рукой взяв телефон и взглянув на светящейся дисплей в чернеющей темноте маленькой комнаты, он глубоко вздохнул, нажал на зеленую кнопку и поднес трубку к уху, слыша взволнованный любимый голос в динамике.

- Пэнси, ты где?

- Ну, - протянул татуированный, лениво обойдя взглядом пустующую, никому ненужную однокомнатную квартиру. - Я... дома.

- Дома? - переспросил Джерард.

- Да, я дома, - Фрэнк кивнул и слабо улыбнулся самым краешком рта, словно сам не верил происходящему.

- Ох.

Молчание.

...пронзишь его сердце кинжалом.
И он умрет.
Навсегда...

- Эм, - татуированный судорожно сглотнул сухой ком в горле и прошел вглубь комнаты, даже не снимая ботинок, с которых стекала грязными капельками вода. - Мне нужно идти.

- Куда? - мигом поинтересовался черноволосый, нервно кусая обкусанные ногти и опухшие губы в другом конце ночного города.

- Да там нужно...

- А-а. Ясно.

Снова гнетущее душу молчание.

- Ты приедешь завтра?

- Может быть, - парень закрыл глаза и сжал телефон в кулаке, напрягаясь всем телом, что вены на шее и татуированных руках сильно вздулись.

- Ладно. Тогда... пока?

- Ага. Пока.

- Спокойной ночи, Пэнси, - слишком тихий шепот, наполненный нежностью и любовью лишь к нему.

Фрэнк только нажал на красную кнопочку и сел на давно немытый пол, шумно дыша через нос и часто моргая, борясь со жгучими слезами обиды и боли внутри.

Он не может его убить.

А тот, сидя один на махровом белоснежном ковре в обществе Мистера Молочного Коктейля и невидящим взглядом смотря на потускневший телефон в своей ладони, совершенно не мог понять всего этого.

- Что вообще происходит, Бакки?

Джерард поднял светлые изумрудные глаза на кота цвета молока, который нежился у его скрещенных ног и тихонько мурчал, прося ласки от своего хозяина. В ответ кот только заурчал громче и лег у его ног, приоткрыв один, светящийся в темноте комнаты глаз.

спустя несколько дней.

- Давай встретимся в "Золотом Веке", Джерард?

Фрэнк жутко нервничал, ведь он не звонил своему парню несколько долгих дней, лежа на своей холодной, лишенной его тепла кровати, так и не сняв свои грязные ботинки, на котором уже давным-давно высохла грязь.

Дни для него были подобны секундам, словно никаких пять дней вовсе не прошло и в помине. Время на одно мгновение стало таким молниеносным и одновременно тяжелым, наполненным всяческими размышлениями по поводу их будущих отношений с Джерардом. Слишком много мыслей приходили и уходили из головы парня, который не хотел делать больно своему любимому, который должен, но и который обещал. И одна из этих ползучих мыслей была самой простой, но и опасной из всех тех других, что были.

Он решил, что нельзя медлить. Он может опоздать, пожалеть, потерять что-то очень дорогое, что потом нельзя вернуть никогда.

- Ну, ладно... Фрэнк, - хриплым голосом ответил Джерард, рассеянно протирая рукой заднюю часть шеи и удивленно хлопая опухшими от долгих слез глаза.

- Хорошо. Встретимся в два там.

И он отключился.

Парень даже не заметил, что его голос был немного шокированным и охрипшим от рыданий из-за него, что тот ответил на его звонок сразу же, что он его назвал Фрэнком.

Карие с мелкими золотистыми крапинками глаза быстро взглянули на крошечные часы, стоящие на прикроватной тумбочке. Ровно час дня. Резко встав на ноги и начав искать чистые вещи, успевая зайти в ванную, побриться и почистить зубы, татуированный в спешке оделся и спустился вниз, беря с собой ключи от машины. Открыв дверь и заведя мотор, он слишком быстро выехал на дорогу и чуть не столкнулся с синей хондой, снова взглянул на электронные часы. Час и сорок минут. Припарковавшись напротив ресторана, татуированный уже хотел было выйти, как вдруг он взглянул на себя в зеркале и быстренько поправил лохматую прическу в более пригодный вид.

- Пора.

Столик, за которым сидел Джерард, было нетрудно найти. Заведение было почти пустым, музыка не играла так громко, как прежде, и даже половины персонала не было на рабочем месте. Он сидел, сгорбившись над чашкой чая и повернув голову в сторону окна, наблюдал за прохожими и мелким дождем, как серые облака плывут по небу, скрывая его чистоту голубизны. Фрэнк еле как сдержался оттого, чтобы сесть рядом ним, мягко обнять и прошептать слова прощения. Вместо этого он аккуратно сел напротив него и поджал губы, словно ему было неприятно его общество.

- Что пьешь? - внезапно спросил парень.

От неожиданности черноволосый едва ли не опрокинул на себя дымящуюся чашку с горячей жидкостью и с широко распахнутыми глазами взглянул на говорившего.

- Это... это цветочный чай, - немного взволновано прошептал Джерард, но в конце его голос предательски дрогнул в страхе чего-то.

- Ясно.

Мельком посмотрев в болотистые глаза и сразу же отвернувшись к окну, Фрэнк часто задышал.

Действуй.

- Нам нужно поговорить, - нерешительно проговорил он.

Тот ничего не ответил, только обернул ладони вокруг теплой чашки, согревая оледеневшие пальцы, и сжал хрупкий фарфор.

- Я... Понимаешь... - парень взглянул на черноволосого, даже не поворачивая головы, видя, как он смотрит пустым взглядом в чашку с золотистой смесью ароматных вкусов, что таят на кончике языка, и ничего не говорит. - Нам нужно расстаться.

Медленно подняв взгляд на парня напротив, Джерард чувствовал всем телом, что сейчас не выдержит и разрыдается, утопая в горьких слезах и в своем непонимании.

- Почему? - совсем тихо, почти беззвучно прошептал он.

- Так надо.

Татуированный повернулся к нему и поджал губы в полоску, держа язык за зубами. Его взгляд скользил по бледной бархатной коже, по черным сальным волосам, по когда-то бывшим алым губам и по смешному носику, по изумрудным глазам, которые так быстро наполнились обжигающими слезами, в которых читалась боль.

- Не делай этого, - слишком тихо, но слышимо в таком пустующем месте. Слишком больно. - Пожалуйста.

- Прости.

Скрип стула о пол резанул слух, но этот хриплый шепот и эти слова впечатались в его черное любящее сердце.

- Я люблю тебя, Фрэнк. Я люблю тебя.

Он бы так и стоял, держа одной рукой спинку стула, а другой край стола, удивленно смотря на Джерарда. Он бы так и стоял, если бы эти слезы отчаяния не потекли по шелковистой коже вниз из зеленых глаз.

Он не может. Не может этого сделать, потому что обещал ему, потому что слишком сильно привязался к нему, потому что...

- Дримми, я... я тебя люблю.

...потому что слишком любит его.

Они целовались так, словно скоро умрут единой смертью, словно никогда больше не увидятся вновь, словно это был из самый последний поцелуй в их жизни. Они целовались, любили и жили.

- Люблю, люблю, люблю...

- Люблю.

И больше ничего им не нужно было вовсе, кроме любви друг к другу.