Из прошлых воплощений возвратясь

— Вы двадцать лет изучали необычные состояния сознания. На Запа­де их уже испытали десятки миллионов людей, не говоря уже о Восто­ке, где это практикуется на протяжении тысячелетий. Теперь и нам необходимо выработать свое отношение к такой практике. Какие по­следствия может она иметь? Энтузиасты в США говорят — благо­творные. А по мнению некоторых ученых из СССР, мистические пере­живания могут привести к психотическому состоянию — «болезни ша­манов». Человек, испытавший такие переживания, оказывается в чуж­дом ему мире — ему здесь неинтересно, его не понимают. Он стре­мится к необычным состояниям сознания, ищет людей, подобных ему... Кто же прав? Чего здесь больше — вреда или пользы? С этого вопроса началась беседа со Станиславом Грофом.

— Раньше необычные переживания рассматривали, исходя из содержания,— ответил он.— Достаточно было человеку испытать состояние единства со всеми людьми или увидеть себя в прошлой жизни, чтобы он получил диагноз «психоз». И врачи начинали подавлять эти переживания. А наши исследования показали, что их могут испытывать самые обычные люди. И нет никакой необходимости вешать на них ярлыки психопатологии.

Сейчас необходимо решить — что же является патологией. Во вся­ком случае, ее нельзя установить исходя из контекста переживаний. В некоторых древних культурах шаманы не считаются ненормальными — многие желают ими стать. А современные западные критики необычных состояний сознания записывают их в сумасшедшие. Сейчас стала очевидной неправомерность такого подхода.

Судьба шамана зависит от окружения, в котором он живет. Или окружающие принимают его «болезнь» и называют шаманом, или они считают его сумасшедшим, психотиком.

Здесь многое зависит от способности человека быть открытым ново­му опыту и не держаться за старые, стабильные структуры. Например, он внезапно начинает переживать состояние единства со всеми людьми. Если он будет держаться за свои старые представления, старое «эго», то почувствует свою исключительность и начнет совершать опрометчивые поступки — писать письма президенту, учить толпу и тому подобное.

Но эти переживания нельзя соотносить со своим «эго» — мол, их испытывает уникальный, единственный человек. Нет, они являются универсальными, доступными всем. И если человек действительно испытал чувство единства, то происходит переоценка ценностей, переосмысление всей жизни — в ней уже нет места эгоизму.

— Сейчас многие испытывают подобные переживания. Иногда они возникают спонтанно. Но чаще всего их сознательно вызывают с помощью различных приемов. И разгорается спор между сторонника­ми двух концепций реальности. Понятия о человеческом здравомыслии размываются. Можно говорить о своеобразной революционной ситуа­ции в сознании. Какие трудности и перспективы тут открываются перед человечеством?

— Эта проблема очень волнует трансперсональных психологов. Ей были посвящены проведенные ими конгрессы. Один из них так и назывался: «Индивидуальная трансформация и социальная ответствен­ность». Распространено предубеждение, что людей, которых интересуют трансперсональные переживания, мало волнуют экономические, со­циальные, политические проблемы. Мол, они оторваны от мира и не за­ботятся о том, что в нем происходит. Такие представления очень да­леки от реальности.

Человек, который пережил единство со всем человечеством, начи­нает вести себя совсем по-другому. Он вдруг начинает заниматься филантропией из глубокого внутреннего убеждения, что все люди — братья. Те, кто испытал это, сейчас создают своеобразную транспер­сональную политику.

Традиционный подход к социальным и политическим проблемам можно описать так: «Лично мне хорошо, а благополучие окружающих зависит от других парней — пусть они заботятся о страждущих. А я могу заставить их служить себе...» Такой подход порождает «феномен маятника»: одни лидеры у власти, другие в опале — потом они меняются местами. Совсем другое — трансперсональный подход. Человек, прежде всего, стремится изменить самого себя. Внешние действия он сопрягает с внутренней трансформацией. Для него нет вопросов, которые его не касаются. Все человеческие проблемы становятся близкими и понятными ему.

— Но выход из духовного кризиса требует жертв. Из истории об­щества мы знаем, какой страшной ценой может достигаться решение внутренних проблем некоторых личностей. А что если политики будут выходить из духовных кризисов с помощью трансперсональных мето­дов, какие последствия может это иметь для общества?

— Современные исследования сознания показали: у каждого человека есть пласт психики, где сконцентрированы различные проблемы, драматичные переживания. В обычных условиях работают защитные механизмы, которые не дают выйти наружу этим переживаниям. Другое дело, когда возникает симптом: скрытые эмоции высвобождаются. Однако он служит не только проявлением болезни, но и помогает исцелению. Симптом свидетельствует о преодолении духовного кризиса — это самоцелительный процесс. Но человек, тем не менее, нуждается в поддержке, руководстве для того, чтобы его проблема была быстрее решена, двигала дальше личностную трансформацию, а окружающие не страдали от этого.

— Не испытываете ли вы чувство страха, когда вводите людей в необычные состояния сознания? Представьте себе детей, которые научились проникать в человеческое тело и стали играть с различными органами. Вот сердце, а вот печень. Когда один ребенок что-то надавит, другому становится хорошо, весело. А может стать и плохо... Не воз­никает ли у вас такое ощущение, что мы научились проникать в такую область, где все — наивные дети? Где можно случайно прикоснуться к чему-то, что вызовет взрыв Вселенной.

— У меня действительно возникало подобное чувство во время опытов с необычными состояниями сознания. Но потом я постепенно научился доверять мудрости тела — своего и пациента, с которым ра­ботаю. Эта мудрость не связана с рациональными знаниями, дове­ряться ей менее опасно, чем рассудку людей, которые находятся в обычном — суженном — состояний сознания, идентефицируются со своим «эго».

Подобные переживания люди испытывали на протяжении тысячелетий. Они давали пищу для размышлений о вечных вопросах философии. Эти переживания и раздумья никому не причиняли вреда — скорее наоборот.

— Для достижения необычного состояния сознания используются специальные дыхательные упражнения. Как вы пришли к этому? Не было ли прототипов вашего метода?

— На Востоке тысячелетиями практикуют метод, позволяющий достичь необычных состояний сознания с помощью дыхательных упражнений — так называемая пранаяма. Используя ее, можно избавиться от недугов и получить новые знания о мире и о себе. Недаром слова «дыхание», «душа», «дух» являются однокоренными во многих языках... Мы попытались применить этот метод в психотерапевтиче­ской практике и получили очень интересные результаты.

— Но не может ли быть опасна пранаяма? Ведь вы практикуете глубокое и частое дыхание. А у нас известный исследователь, кандидат медицинских наук Константин Павлович Бутейко многих убедил, что оно вредно для здоровья. Например, может провоцировать удушье, спазмы сосудов, галлюцинации...

— Наверное, на протяжении тысячелетий йоги практиковали пранаяму вовсе не для того, чтобы вредить своему здоровью. И наши исследования показали, что этот метод дает гораздо больше пользы, чем вреда. Необычные состояния сознания только похожи на галлюцинации, на самом деле их природа совсем другая. Галлюцинации возникают у больных людей или в экстремальных условиях, они бывают неожиданными и неконтролируемыми, могут спровоцировать опасные поступки. А мы давно уже составили картографию тех переживаний, которые возникают во время сеансов ускоренного дыхания. Для нас и пациентов нет ничего неожиданного — мы знаем, как надо вести себя в каждом конкретном случае. Например, если возникает боль, надо ее... усилить и делать это до тех пор, пока пациент не запротестует. Этот прием помогает очень быстро избавиться от психологической причины недуга — в результате он отступает. Я и моя жена Кристина Гроф проверили это на себе. А потом в исследованиях участвовали десятки людей, которые убедились в целительной силе необычных состояний сознания.

— Известно, что алкоголь и другие наркотические вещества могут вызывать галлюцинации, которые похожи на видения в необычных состояниях сознания. Не станут ли ваши пациенты своеобразными воздушными наркоманами?

— Наоборот, наш метод помогает избавиться от пристрастия к наркотикам. Есть данные, что у алкоголиков, которые практикуют глубокое дыхание, резко снижается потребность травить себя вредными веществами. Они могут даже полностью избавиться от этой зависимости. Так, мы работали с группой из 140 алкоголиков. И после нескольких сеансов 52 процента испытуемых вообще перестали пить. Это было через месяц, а потом несколько человек сорвались. Но почти половина испытуемых стала трезвенниками. Еще мы проводили исследования с людьми, которые имеют пристрастие к героину. Третья часть пациентов была полностью реабилитирована, а ведь обычные методы позволяют добиться успеха только в одном случае из десяти.

— Переживания, о которых вы говорили, наверное, вызывают глубинную перестройку личности. Не может ли это со временем привести к каким-то негативным результатам — например, убежденный материалист превратится в религиозного фанатика или сойдет с ума?

— Исследования показали, что мистические переживания в необычных состояниях сознания не разрушают личность — человек избавляется от психосоматических заболеваний, перестает быть агрессивным, начинает ощущать гармонию с людьми и природой, которая дает ощущение счастья. По американскому телевидению показывали двадцать астронавтов, которые испытывали трансперсональные переживания. А ведь они прошли очень жесткий отбор — врачи не нашли у них никаких отклонений в психике. Это очень способные и гармоничные люди.

С помощью дыхательных техник мы добиваемся того, что в течение примерно получаса пациенты входят в необычные состояния сознания, которые раньше вызывали транквилизаторами и другими медикаментозными средствами. Люди переживают духовную трансформацию, которая имеет мощный целебный потенциал.

И мы не являемся здесь первооткрывателями. Тибетский буддизм, суфизм, даосизм (исихазм, каббалистика – И. П.), различные виды йоги дают очень полезные техники, которые помогают людям в процессе духовного раскрытия и трансформации.

— Хотелось бы подробнее узнать о вашем отношении к религиозным, мистическим системам.

Некоторые ученые критикуют трансперсональные переживания, потому что они очень часто описываются в терминах мистических учений. Мы же считаем, что есть принципиальные различия между религиозностью и духовностью. Я не уверен, что этот термин адекватен. Но когда мы говорим о духовности, то подчеркиваем реальные переживания — это факты, которые каждый из нас может проверить. А религия интерпретирует их совершенно по-другому.

Трансперсональные переживания основаны на непосредственном опыте — это проявление психических процессов. Такую процедуру вы находите во многих мистических направлениях религии — например, суфизме. Но ортодоксальная религия имеет мало общего с духовностью в том смысле, как мы ее понимаем.

Например, в исламе есть и суфисты. Они практикуют различные телодвижения, вращения, при которых возникают трансперсональные переживания. В иудаизме есть канонизированный Ветхий завет, но есть и Каббала, которая сильно отличается от стандартного учения.

В США опубликовано много книг, где можно найти невероятные совпадения мистических учений: йоги, тибетского буддизма, даосизма — с самыми передовыми направлениями научной мысли, например, квантовой механикой. Но нет никаких совпадений между наукой и ортодоксальными религиями. А на Западе многие ученые складывают последние в один ящик с мистическими учениями.

Самое важное в трансперсональных переживаниях — отсутствие границ, слияние, единение с миром. Но именно такое представление предлагает современная наука.

— Не потому ли мистики пользуются методами трансперсональ­ной психологии? Наверное, они дают им больший эффект, чем древние ритуалы?

— Нельзя стремиться к максимальному эффекту. Есть способы ку­да более сильнодействующие. Но они чрезвычайно опасны. Об одном из них рассказывает в своей книге психолог Дэвид Розен. Он исследо­вал случаи неудачных самоубийств в Сан-Франциско на мосту «Голден Гейт». С него прыгнули тысяча сто человек — и только одиннадцать остались в живых. Всего три секунды провели они в свободном паде­нии. Но этого оказалось достаточно, чтобы произошли фундамен­тальные изменения в их психике. До прыжка они находились в глубо­кой депрессии, после — от нее не осталось и следа.

Эти люди словно родились заново. У них прошли все болезни, в том числе психические расстройства, которые, собственно, и спровоциро­вали прыжок.

Так, может, люди оставались живы, потому что произошли глубин­ные изменения в их психике? То есть жизнь даровалась тем, у кого эти изменения на самом деле были фундаментальными?

У спасшихся самоубийц на теле не осталось ни царапины, ни синя­ка. Как будто высшие силы хранили их во время смертельного прыж­ка. Сами они убеждены в этом. Но я придерживаюсь другого мнения. Уцелеть может тот, кто вошел в воду под правильным углом. Потом ему надо не замерзнуть в ледяной воде — ведь самоубийц вылавливали по­рой за несколько километров от моста в морском заливе, куда их отнесло течение... Такое действительно может случиться только в одном случае из ста.

Обычно человек расслаблен перед смертью. Он не может управлять баллистикой своего тела. Но если срабатывают резервные механизмы выживания, он все сделает правильно. И было бы дико, если бы поги­бал человек, у которого эти механизмы сработали и вызвали фунда­ментальные изменения в психике.

В своих интервью Дэвиду Розену выжившие самоубийцы рассказы­вали, что за три секунды они пережили очень большое количество событии. Вся жизнь проходила перед глазами. Но никто не сообщил, что они приняли решение выжить, изменить свою жизнь. Это произошло неожиданно и естественно.