В порядке вещей

Голая правда, что адвокат Пауль Гаст у своей жены Хайдрун Гаст крал из миски суп, пока Хайдрун не перестала подниматься с нар и не умерла, потому что не могла иначе, — точно так же, как он крал ее суп, потому что его голод иначе не мог, и так же точно он, надевший пальто Хайдрун Гаст с круглым воротником и обтрепанным заячьим мехом над карманами, не виноват, что его жена умерла; так же, как и она не виновата, что перестала подниматься с нар, так же, как наша певунья Лони Мих, носившая потом это пальто, не виновата, что ввиду смерти жены адвоката высвободилось пальто, и так же точно не вина адвоката, что и он стал свободен ввиду смерти своей жены; точно так же, как он не виноват, что захотел найти ей замену в лице Лони Мих, так же, как не виновата сама Лони Мих, что ей хотелось пустить мужчину к себе под одеяло или хотелось иметь пальто, и не ее вина, что то и другое было нераздельно; так же точно не виновата зима, что леденит холодом, и не виновато пальто, что оно хорошо греет; точно так же, как дни не виноваты, что они соединились в цепь причин и следствий, так же, как не вина причин и следствий, что они являют голую правду, хоть речь и идет всего лишь о каком-то пальто.

Таков порядок вещей, и поскольку никто не мог в нем ничего изменить, ничьей вины тут нет.

Белый заяц

Отец Небесный, белый заяц гонит нас прочь из жизни. Все больше лиц, где он вырастает во впадинах щек.

Он, хоть еще и не вырос, мою плоть изнутри озирает: ведь она принадлежит и ему. Хазовой.

У него и глаза — горящие угли, и рыльце — столовская миска, и ноги кочергой, и брюхо словно вагонетка в подвале, а путь его как рельс — круто вверх, на гору шлака.

Он, розовый, голокожий, пока что сидит внутри меня и ждет своего часа, сжимая нож — тот, которым режет хлеб Феня.