Глава 2. Кесси на мгновение оцепенела от ужаса

Перед ней стоял граф.

Кесси на мгновение оцепенела от ужаса. И все же какая-то частичка ее сознания настойчиво требовала: Беги отсюда, беги быстрее лани! Но ноги ее словно налились свинцом. Лишь каким-то чудом ей все же удалось повернуться лицом к его сиятельству.

А он, граф, высокий, вдруг отметила она, намного выше, чем казалось внизу, в зале. И вовсе он не праздный денди, не знавший физического труда. Плечи его так и распирали бархатную жилетку, а под бриджами, обтягивающими ноги словно вторая кожа, бугрились развитые мышцы. И в то же время граф был изящен и элегантен.

Кесси вздрогнула, затрепетала – граф направился к ней. Если она попытается удрать, он без труда поймает ее. Но граф прошел мимо нее – к подносу. Налил полную рюмку бренди и отпил немного. Затем предложил и ей:

– Не присоединишься ко мне, янки?

Кесси вспыхнула. Выпить из его рюмки? Прикоснуться губами к его рюмке? Такой интимности она не позволит себе ни с одним мужчиной, тем более с этим!

Кесси покачала головой.

– Я не люблю спиртного, – проговорила она.

– Да? Ну, ладно. За… янки. – Он поднял рюмку, словно чокался с ней, и выпил, не сводя с нее пронзительных глаз. Она пробормотала:

– У меня еще уйма работы, сэр, так что если позволите…

– Не позволю, Я предпочитаю, чтобы ты осталась здесь.

Кесси сцепила перед собой пальцы. Ей нельзя здесь оставаться! Ведь он же… Пресвятая Дева Мария, она даже подумать об этом не осмеливается! Даже угрозы Черного Джека не заставят ее… пойти на это!

Кесси лихорадочно размышляла. И в конце концов решила, что у нее лишь один выход – все объяснить графу и надеяться, что он достойный человек.

В горле у нее запершило от сухости.

– Сэр, я ведь вижу, что даже не нравлюсь вам. Если честно, то вы бы и не остались здесь, если бы не Черный Джек со…

– Напротив, я как раз там, где мне желательно находиться. И что гораздо важнее – именно с той, с кем и хотел.

Да он просто потешается над ней! Кесси чувствовала это. Чувствовала! Какой же он жестокий!

Она растерянно передернула плечами:

– Сэр, прошу прощения за свою неловкость. Вы даже не представляете, как я сожалею об этом. Но не вижу причины, почему меня нужно наказывать строже…

– Наказывать? Боже, вот это удар ниже пояса! Я имел в виду не наказание, а удовольствие.

Удовольствие? Кесси передернуло. Если и удовольствие, то только для него.

Он улыбнулся. Словно прочитал ее мысли.

– Как?! – воскликнул он. – Неужели эти идиоты внизу не сумели доставить радость такой красотке?

Щеки Кесси ярко запылали. Она увидела, что он вытащил что-то из кармана жилетки. Часы. Потому что заметила, как блеснула золотая цепочка, когда он положил их возле кучки монет. И шагнул к ней.

Кесси попятилась. В его смехе звучало искреннее веселье… и вместе с тем была насмешка.

– Что это с тобой, янки? Неужели боишься меня? Да, она его боялась. Но боялась… как-то не так, как других…

– Я не нравлюсь тебе, да, янки?

Янки. Кесси вскинула голову.

– У меня есть имя, сэр, и я привыкла, чтобы меня называли по имени!

– Ну уж нет! Лично я считаю, что Кристофер ошибся. Янки подходит тебе гораздо больше, потому что ты такая же грубая и неуправляемая, как все они. Так что будешь янки. А теперь вернемся к моему вопросу. Так почему я не нравлюсь тебе?

– Мне кажется, милорд, что это я не нравлюсь вам. Вы так на меня смотрели…

Значит, она заметила? Габриэль сдержанно улыбнулся. Одета она была едва ли не в тряпье, и все же это ничуть не скрывало ее красоты. Габриэль задумался: имеет ли она понятие, насколько хороша? Да что там хороша – очаровательна! Волосы – словно янтарь, а глаза – чистые топазы. И при этом уже далеко не дитя. Вот только слишком уж худая. Впрочем, округлости грудей и ягодиц заставляли забыть об этом.

Габриэль нахмурился, поймав себя на непривычном интересе к служанке. Вообще-то он предпочитал опытных любовниц, а не молоденьких девиц, как эта. Хотя вряд ли девчонка осталась нетронутой. Наверняка уже во многих постелях побывала, решил граф.

И нельзя было отрицать, что она волновала его кровь.

– Хватит ломаться, янки! Я больше месяца пробыл в море без женщин. Неужели не отыщешь в своем сердце хоть капельку сострадания? Неужели не сжалишься над мужчиной, изголодавшимся по мягкому женскому телу и ласковой женской руке?

Ласковой женской руке? Какие глупости! Да у нее руки краснющие, как клешни у вареного рака, и огрубели от работы так, что ими впору драить полы.

Внешне Кесси ничем не выдала своего гнева.

– Боюсь, сэр, что вам все в жизни доставалось без труда. Вам никогда ни в чем не отказывали.

В этом она была права. Габриэль никогда не испытывал нужды. У него было все… кроме отцовской любви и привязанности.

Он кивнул в сторону кучки серебра:

– Там лежит солидная сумма, янки. Если хочешь получить ее, то я потребую многого. Тебе придется остаться здесь…не на часок-другой, а на всю ночь. А утром мы можем даже вместе принять ванну.

Кесси похолодела. Она считала, что после пережитого сегодня ее уже ничем не удивить, но… купаться с мужчиной? Такое она даже представить не могла, подобного нельзя допускать!

Он жутко раздражал ее, хотя пытался добиться совершенно обратного. Кесси не была наивной дурочкой и знала, чего он хочет от нее. Не так давно Бесс говорила ей: Если мужчина нежен и терпелив, то все может получиться не так уж и плохо. Но иногда они такие грубые и быстрые, что просто ужас! Говорила так, будто каждое слово давалось ей с величайшим трудом.

Кесси всякий раз знала, когда Бесс попадался грубый клиент. Она тогда забивалась в свой уголок, молча глотая слезы. Иногда у Бесс и руки, и даже грудь были в синяках. А как-то она обнаружила, что уже месяца три как беременна. Кесси задрожала от ужаса. Она знала, что Бесс занималась этим ради денег, иначе не на что было бы жить. Именно эти деньги спасали от подобной же участи самое Кесси.

Но Кесси еще не была готова к тому, чтобы продать свою девственность за пригоршню серебра.

Габриэль не заметил ее отчаяния – он увидел лишь отвращение.

Интересно, она бы так же ломалась, если бы рядом с ней был сейчас Кристофер? Эта мысль мгновенно вывела его из равновесия. Габриэль вспомнил, как сладко она улыбалась его приятелю, а его самого не удостоила даже взглядом. И у него потемнело в глазах от ярости.

– Да, – вкрадчиво произнес он. – Совместная ванна была бы восхитительна.

Кесси вспыхнула:

– Черный Джек платит мне жалкие гроши, чтобы я скоблила полы и подавала эль. А вовсе не за это!

– А вот я не уверен, что его служанки не знают, как им подработать на маслице к хлебу!

Кесси стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони.

– О, я прекрасно знаю таких людей, как вы, сэр! Они берут от жизни все, что хотят, думая только о себе. На других им плевать с высокой колокольни.

– О, янки, видимо, какой-то парень жестоко обидел тебя! Побаловался и бросил, да?

Она гордо вскинула голову:

– Нет! Просто меня бесит, что моим мнением во всем этом деле никто не поинтересовался.

Он пожал плечами и кивнул на кучку серебра:

– Мне кажется, ты уже установила свою цену.

– Вы не поняли меня, сэр. То, что вы от меня хотите, я не отдам ни за какие деньги! – Ни тебе, ни любому другому похотливому самцу! – подумала она.

Это кольнуло его так, что он с презрительной усмешкой смерил ее с ног до головы, словно раздевая глазами и оценивая. Он бы не завелся так, если бы не выражение непримиримой непокорности на ее лице. И еще чего-то. Она смотрела на него, словно была лучше… чище его, а он обыкновенная… вошь.

А уж такого Габриэль ни от кого не мог стерпеть.

Он медленно двинулся по кругу. И тут же почувствовал ее панику и то, как она пыталась побороть ее. Голова ее была все так же гордо поднята, шея напряглась, как у солдата, стоящего по стойке смирно. Кажется, у девчонки, помимо красоты, еще и большой запас гордости, – не очень подходящая комбинация в ее положении.

Наконец он остановился перед ней. Они стояли теперь так близко, что ощущали разгоряченное дыхание друг друга.

– Ситуация крайне необычная для меня, янки. Видишь ли, женщины никогда еще не отказывали мне… Поэтому я должен убедиться, что правильно понял тебя. Не я отвергаю тебя, а ты меня, так?

Хитрый наглец! Если она скажет да, то рискует разозлить не только его самого, но еще и Черного Джека. Но как она ответит иначе, если он тут же решит, что она передумала и согласна лечь с ним в постель!

Кесси снова пришлось бороться с приступом панического страха. И мысли путались оттого, что граф рядом. В затылке покалывало и было ясно: этот мужчина представляет для нее серьезную угрозу.

Пришлось собрать все свое мужество, чтобы выдержать его стальной взгляд, и ей это удалось.

– Я, конечно, не смогу остановить вас, если вы решите взять меня силой. Наши силы неравны, и было бы глупо сопротивляться, все равно я бы проиграла. Но вы должны знать с самого начала – это произойдет вопреки моей воле. Поэтому умоляю вас отпустить меня с миром.

Габриэля поразила не сама мольба, а тон, полный горечи.

Она отвела взгляд в сторону, но он успел заметить подозрительно яркий блеск золотых глаз. Слезы? Габриэль не переносил женских слез. Он слишком рано узнал, каким чудесным инструментом они являются для женщины, добивающейся с их помощью всего, чего она хочет.

– Хорошо. Допустим, я отпущу тебя, что дальше? Нам не нужно притворяться друг перед другом, янки. Мы оба хорошо знаем, с какой целью Черный Джек прислал тебя сюда. Вряд ли он ожидает, что ты выйдешь из этой спальни раньше рассвета.

Лицо Кесси запылало от стыда. Она сосредоточила все внимание на его безупречно белом галстуке.

– Если бы вы… сказали ему, что я… доставила вам удовольствие, то никто и не узнал бы об этом, – едва слышно прошептала она.

– Хм, если мы заключаем сделку, то я вправе ожидать какой-нибудь награды. Пусть самого мизерного, но аванса.

– Аванса? – Кесси дернулась, как ужаленная, и подавила рвущееся из груди рыдание. – Вряд ли, сэр, вы примете в качестве аванса единственное платье, прикрывающее мою наготу. А больше у меня ничего нет.

– За исключением того, что ты отказываешься отдать мне.

Она зажмурилась. Нашла кого молить о милосердии! Только зря сотрясала воздух. От отчаяния у нее потемнело в глазах. Неужели вот так это и произойдет: она потеряет девственность по прихоти мужчины, которому надо лишь утолить позыв плоти, а все остальное его не волнует?

Габриэль уже почти решил, что не тронет ее. Как бы она ни была желанна, на свете полно женщин, готовых прыгнуть к нему в постель, так что ему ни к чему заниматься той, которой он почему-то неприятен. Но, дьявол бы все побрал, девчонка раздражала своим упорством, и он этого не потерпит.

– Поцелуй! – вдруг сказал он. – Подаришь мне поцелуй и можешь идти.

Она удивленно заморгала, взгляд же его глаз был тверд, и они излучали странный жар. Кесси сначала тоже бросило в жар, но вслед за этим она похолодела от страха. Его рот, такой красивый, вытянулся в тонкую, жуткую линию. Теперь в нем не было и признака мягкости.

Сильные руки потянули ее за запястья. И вот они оказались совсем рядом. Еще ближе…

Грудь ее взволнованно поднималась и опускалась. Господи, да что это с ней? Ведь это всего-навсего поцелуй! Можно сказать, легко отделалась. Это же гораздо лучше, чем то… другое…

Его рот приник к ее губам. Ее снова пронзило жаром, но она упрямо сжала губы, инстинктивно сопротивляясь. Придется стерпеть еще одно непрошеное касание противно влажных губ. Она уже не раз отбивалась от подобных в зале.

Габриэль тут же оторвался от нее. И слегка стиснул ее запястья.

– Нет, янки, так не пойдет. У меня нет желания целовать застывшую статую.

Кесси сердито сверкнула глазами.

– Сэр, – начала она, – хотела бы напомнить вам…

Стальная рука обвилась вокруг ее талии. Ее охватило странное чувство невесомости, а в следующее мгновение она уже лежала на кровати и граф тяжело навалился на нее.

Его губы снова сомкнулись на ее губах. В голове промелькнула и исчезла мысль, что этот поцелуй не похож на все испытанные ею раньше, а потом рассудок перестал подчиняться ей. Его губы были теплыми, сладкими, да, агрессивными, как у примитивного самца, но в то же время странно убедительными, лишавшими ее сил и воли. Кесси задрожала и почувствовала головокружение, словно опьянела.

Лишь через секунду она поняла, что он оторвался от нее и поднял голову.

– Не передумаешь, а, янки? – Кончиком пальца он провел по ее изящной шее. – Обещаю такую ночь, какую ты не скоро забудешь.

Она уставилась на него, потрясенная, в полном смятении. Святые небеса! Это что же происходит? Она валяется в кровати, а он лежит на ней! Рассудок мгновенно вернулся к Кесси. Она замолотила ему в плечи кулачками.

– Не надейтесь! Я выброшу вас из головы, лишь только выйду отсюда!

Она била словно по каменной глыбе: и больно, и без толку. Он изучал ее лицо, склоняя голову то налево, то направо. Наконец, ироничная бровь поползла вверх.

– Нет, янки, это никуда не годится. Ты не выглядишь, как женщина, проведшая бурную ночь с любовником. Если не хочешь, чтобы Черный Джек догадался…

Кесси охнула, когда он потянулся к ее волосам и начал вытаскивать шпильки. Шелковые пряди заструились по его рукам, словно возликовав от освобождения.

Он снова склонил голову, только на этот раз его целью оказались не губы. Кесси вскрикнула, когда он прихватил зубами кожу на ее шее, пососал ее и тут же зализал то место, которому причинил боль. Она вцепилась пальцами в его волосы. Но как она ни тянула их, он не обращал внимания, продолжая изучать губами нежную кожу. Затем его губы снова захватили в плен ее рот. Только на этот раз они были требовательными и такими безжалостными, грубыми и откровенно жадными, что она едва не задохнулась.

Что-то словно взорвалось в мозгу Кесси. Она едва сумела оттолкнуть его от себя.

Маленькие кулачки замолотили по его плечам.

– Ах вы, ублюдок с голубой кровью! Отпустите меня!

Габриэль отпустил ее. Нелл была права: девчонка корчила из себя черт знает кого.

– Ты плохо расслышала, милочка. Даже мой отец не сомневается в моем происхождении, не то что ты!

Кесси выбралась из кровати. Ее губы вспухли и слева были украшены синяком. Нежная кожа вокруг рта горела.

– Плевать мне, кто там у вас отец! Это все равно не дает вам никакого права тискать меня!

Габриэль равнодушно пожал плечами:

– Вряд ли я был грубее, чем те вонючие козлы внизу.

– А чего вы от меня ждали?! – взвилась Кесси, чувствуя себя несправедливо обвиненной. – Как я могу сопротивляться, если Черный Джек не спускает с меня глаз?

Он с минуту разглядывал ее с таким равнодушным выражением лица, словно этой вспышки и не было.

– Можешь идти, янки. Женщины, которые не жаждут объятий, еще хуже девственниц. С ними одна морока.

Ее отпустили! Он прошел к окну и уставился в ночную тьму, сложив руки за спиной. И словно забыл про Кесси, выкинул ее из головы. Ненависть всколыхнулась в ней яркой вспышкой.

Она медленно начала пятиться к двери, изрыгая все грязные слова, какие только успела запомнить, обслуживая пьяниц. Зачастую она даже не знала их смысла, понимала лишь то, что они очень мерзкие. Но если он и слышал ее, то ничем не показал этого. Он не повернулся к ней, не заговорил, не обругал в ответ… Отлично, ей это только на руку…

Она схватила часы с комода и выбежала из Розовой спальни.