V. Почему политики используют религиозные заблуждения и обман

Согласно с этим великий кардинал Ришелье замечает в своих «Политических размышлениях», что государи ни в чем не проявляют такого усердия, как в изыскании благовидных предлогов для своих требований, а так как, — говорит он, — ссылка на религию производит самое сильное впечатление на умы, они считают большим успехом, если могут маскировать свои планы религией. Под этой маской, — говорит Ришелье, — они часто скрывают самые честолюбивые свои притязания (он мог бы также прибавить: самые возмутительные свои поступки). А относительно того, как Нума Помпилий поступал с римлянами, Ришелье замечает: чтобы заставить римский народ принять его законы и согласиться с его действиями, этот царь не мог придумать ничего лучшего, как объявить, что он все делает по совету нимфы Эгерии, сообщающей ему волю богов. Как отмечено в римской истории, главари города всеми хитростями старались сначала воспрепятствовать доступу народа к государственным должностям, но, не имев успеха, в конце-концов прибегли к отговоркам религиозного характера и уверили народ, что они запросили совета богов по этому поводу и получили от них следующий ответ: допускать чернь к почетным должностям в республике значит унижать честь последней. На этом основании главари настойчиво упрашивали народ отказаться от своих требований и притворялись, что добиваются этого для удовлетворения воли богов, а не в своих частных интересах. Причина, почему все великие политики поступают с народом таким образом, заключается по их словам, например по отзыву верховного жреца Сцеволы и великого ученого того времени Варрона, в том, что народ не должен знать многого истинного и должен верить во многое ложное[20]. Сам божественный Платон, как это отмечено Монтэнем[21], говорит по этому вопросу совершенно открыто в своей «Республике», что для блага людей часто бывает необходимо обманывать их. Однако по всей видимости первые сочинители этих святых и благочестивых плутней сохранили по крайней мере некоторые следы стыда и скромности или не умели еще доводить свое честолюбие до возможного предела: они ограничивались еще только тем, что присваивали себе честь быть хранителями и толкователями воли богов, но не присваивали себе более обширных прерогатив. Но впоследствии многие пошли гораздо дальше в своем честолюбии; они уже не довольствовались утверждением, что посланы самими богами или действуют по наитию от богов, они дошли до предела безумия и наглости и требовали, чтобы их самих считали богами и поклонялись им как богам.

Римские императоры сплошь и рядом поступали таким образом. В римской истории между прочим отмечено, что император Гелиогабал, самый распущенный и развратный, самый отвратительный и гнусный из всех когда-либо существовавших, тем не менее дерзнул объявить себя еще при жизни богом и приказал, чтобы чиновники при своих жертвоприношениях богам провозглашали в числе имен прочих богов также имя Гелиогабала, нового бога, которого Рим не знал до сих пор. Император Домициан возымел то же безумное честолюбие; он выразил желание, чтобы сенат воздвиг ему статую из чистого золота; он издал также официальные декреты, в которых предписывалось называть его во всех обращениях и указах господом богом. Император Калигула, тоже один из самых худших, мерзких и отвратительных тиранов, которые когда-либо существовали, тоже пожелал, чтобы ему воздавались божеские почести; он приказал поставить свои статуи впереди статуй Юпитера, отрубить у некоторых из последних голову и заменить ее головой Калигулы, он даже послал свою статую [в Палестину][22] для водворения ее в иерусалимском храме. Император Коммод требовал, чтобы его называли Геркулесом, сыном Юпитера, величайшего из богов; подражая Геркулесу, он часто показывался в львиной шкуре и с палицей в руках, в таком наряде он расхаживал днем и ночью, причем иногда убивал прохожих.

Впрочем не только императоры, но порой также лица менее высокого положения и даже люди низкого происхождения и состояния проявляли безумное и дерзновенное желание выдавать себя за богов и требовали для себя божеских почестей. Между прочим рассказывают о некоем ливийце Псафоне, человеке неизвестного и низкого происхождения, что он, желая прослыть за бога, прибегнул к следующей хитрости: он раздобыл из разных стран птиц и с немалым трудом научил их произносить: «Псафон — великий бог, Псафон — великий бог», затем он выпустил их на волю, они разлетелись по всем провинциям и окрестным местностям; жители последних слышали, как птицы говорят в листве деревьев; «Псафон — великий бог, Псафон — великий бог», и, не подозревая обмана, стали поклоняться этому новому богу и приносить ему жертвы, пока наконец не открыли обмана и не перестали тогда поклоняться этому богу. Рассказывают также, что некий Аннон, карфагенянин, вздумал прибегнуть с той же целью к такой же хитрости, но она не удалась ему, как Псафону, так как птицы, наученные им повторять: «Аннон — великий бог, Аннон — великий бог», забыли эти слова, как только он выпустил их на волю. Если не ошибаюсь, кардинал де-Перрон рассказывает о двух докторах богословия, из которых один считал себя предвечным отцом, а другой сыном предвечного отца. Можно привести еще ряд других лиц, охваченных подобным дерзновенным безумием, и повидимому вера в богов пошла первоначально от того, что тщеславные и дерзостные люди выдавали себя таким образом за богов; это совпадает также с рассказом книги Премудрости о воцарении идолопоклонства[23].

VI. У ДРЕВНИХ БЫЛО В ОБЫЧАЕ ПРИЧИСЛЯТЬ ИМПЕРАТОРОВ И ЗНАТНЫХ ЛЮДЕЙ К СОНМУ БОГОВ. ГОРДЫНЯ ЗНАТНЫХ, ЛЕСТЬ ОДНИХ И НЕВЕЖЕСТВО ДРУГИХ ПОРОДИЛИ И УЗАКОНИЛИ ЭТО ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕhttp://revolt.anho.org/archives/2268 - h#h

Но если нашлись люди, достаточно тщеславные и дерзновенные, чтобы выдавать себя за бога, то несомненно нашлось еще больше людей, достаточно глупых, чтобы соглашаться с этим, будь то из лести или из политических соображений и трусости; ибо обычно только лесть, политические соображения и подлость доводят людей до столь низкого угодничества. Льстецы уверяли Александра Великого, что он происходит от богов и даже является сыном Юпитера. Когда первый римский царь Ромул исчез и неизвестно было, что с ним сталось (впрочем думали, что его умертвили и разорвали на части сенаторы, так как он возбудил к себе сильную ненависть), римляне возвели его в сонм богов под именем Квирина, причем основанием для этого послужил рассказ некоего Прокула, что Ромул явился ему окруженный сиянием и в блестящем вооружении. Равным образом сенат причислил к сонму богов императора Клавдия II и поставил ему золотую статую подле статуи Юпитера.

Марк Аврелий был один из лучших когда-либо царствовавших императоров, однако и он повелел причислить своего соправителя Люция Антонина Вера к сонму богов. Он построил также храм своей супруге Фаустине, несмотря на ее развратное поведение. Когда сенат постановил воздать божеские почести самому Марку Аврелию, тот ответил на это благодарностью. Император Траян, добрый и прекрасный государь, был после своей смерти причислен сенатом к богам. Меза — предок императора Александра Севера — был после своей смерти причислен к богам. Антонин Благочестивый, самый справедливый и умеренный из римских императоров, оплакивался после своей смерти всем населением; сенат постановил воздать ему божеские почести, и все считали, — говорит автор «Римской истории» (т. III, стр. 143), — что никакой другой государь на земле не заслужил этого в такой мере своей добротой, благочестием, милосердием, незапятнанностью и умеренностью своего правления. Император Адриан был так опечален смертью нежно любимого им Антиноя, что велел построить [в память его] город и назвал его по имени своего любимца Антинополисом, посвятил умершему алтари и статуи, словно богу, и заставил всех писателей Греции славословить его; в своем угодничестве греки зашли так далеко, что причислили Антиноя к сонму богов и объявили, что он совершает прорицания в своем храме. В довершение они осмелились утверждать, что душа его превратилась в звезду, которая показалась на небе немедленно после его смерти. Адриану пришлось весьма по сердцу такое возвеличение его страсти, и он назвал эту звезду звездой Антиноя и проявил особое расположение к тем, кто дал ему жалкое утешение в его скорби[24].

Симон Маг, явившийся в Рим в царствование императора Клавдия, в такой мере завоевал доверие римлян своим чародейством и обманом, что ему воздвигли статую с надписью: «Симону, богу святому». Императору Августу, говорит Монтэнь[25], воздвигнуто было больше храмов, чем Юпитеру, ему воздавали религиозное поклонение и верили в совершаемые им чудеса. Когда царь Ирод однажды облачился в свои царские одежды и, восседая на троне, обратился с речью к своему народу, последний был так очарован его красноречием и блеском его величия, что счел его богом и восклицал: это речь бога, а не человека[26]. Наконец, у римских императоров вообще было в обычае заставлять [сенат] возводить их в божеское достоинство; даже самые злые и гнусные из них поступали таким образом — об этом сообщается в III томе «Римской истории».