2015-06-16
303
Необыкновенный путь. Вездеходную заброску стоит пережить. Совсем в заболоченных местах этом мирный танк погружался всеми гусеницами, разбивая болотную жижу и грязь, как студень. Пересекая реки и ручьи, полные камней разных размеров, вездеход шел, как велосипед по асфальту после дождя, оставляя за собой два фонтана разбрызгивающейся воды от гусениц. Комары преследовали нас на некоторых участках со скоростью до 30 км/ч. Чтоб не свалиться, приходилось крепко держаться. Когда руки тянулись к фотоаппарату, по молчаливой договоренности меня надежно держали крепкие руки Василича Бурова или Димы Кр. Когда Дёмыч или Света поворачивались, мы разговаривали глазами, взглядами и улыбками сообщая все детали радости и впечатлений от этой шумной, пыльной, необычной заброски. Чтобы сказать что-то сидящему рядом, приходилось кричать. На пит-стопах от тишины закладывало уши больше, чем от рева двигателя при движении. На протяжении почти всего пути слева от нас простиралась лесотундра, перемежаясь редкими деревьями до самого горизонта. С правой стороны нас встречали и провожали сопки и предгорья уральского хребта. Они сказочно проступали с тумана. Ближние сопки были чуть темнее тех, что стояли подальше. А совсем далекие едва проглядывались из дымки. Казалось, что где-то там владения Хозяйки Медной горы... Я упивалась этим краем. Я жила здесь с огромной жаждой, вбирая в себя все краски, запахи и звуки, присущие этому пути. Я не ехала на вездеходе – я летела нетопырем над окраинами повествований Сергея Алексеева и сказов Бажова, воспевших Урал и придавших ему своим словом глубочайший смысл.
|
|
|
Ближе к Пятиречью ехали через уже выгоревший и еще горящий лес вдоль р. Бурхойла. Это страшная картина, до сих пор тлеющая в моем сердце.
