Глава 8. И будут они вести войны

И будут они вести войны.

Тишина

Тишина бывает разной. Бывает тишина ночи, которая нарушается то стрекотом сверчка, то криком какой-то ночной птицы. Бывает тишина морского штиля, непрерывно сопровождаемая легким шорохом прибрежных волн. А еще есть пугающая, гнетущая тишина подземелья, когда ни что не колышет древние камни, ни ветер, ни зверь, ни человек. Человек страшится такой тишины, это тишина в которой нет выхода, тишина смерти.

А есть тишина перед боем. Гнетущее молчание тысяч мужчин, людей пришедших убивать, или быть убитыми. Осознающими, что это, может быть последние минуты их жизни. Последний момент, когда напряжен каждый нерв, каждый мускул. Тишина, в которой каждый боится пропустить самое главное, самое основное, для чего он здесь, - сигнал в атаку.

Может быть, это последний их взгляд на этот мир, последний спокойный вздох, последний счастливый миг. Это не тишина немого ужаса перед неизбежным концом, это тишь напряжения перед началом. Началом чего-то невообразимого, началом конца, или началом нового мира, их мира.

Буквально через пол часа, после того как армия построилась, томительное ожидание кончилось, сейры пришли.

* * *

Темная масса людей хлынула из-за холма, на бегу минуя его вершину, и устремилась на каре. Происходящее напоминало документальные съемки атаки буденовской конной армии. Казалось, что из-за холма несется бесконечное море нападающих, они все прибывали и прибывали. У Федора возникло ощущение, что этой массе не будет конца, он как завороженный следил за этим темным и неисчислимым потоком.

- Это иллюзия, отсекай их судей от потоков, иначе они покажут такую армию, что наши люди побегут, - заорал Ворон, который имел на голове медный шлем, вывезенный Федором из ледяной долины.

Федор стряхнул оцепенение и перевел зрение в магическое восприятие, слегка скосив глаза и рассредоточив внимание.

Он увидел потоки и ужаснулся. Огромное количество людей, присутствующих в одном месте, вызывали бешеную пульсацию сил. Потоки словно взбесились, пульсируя цветами, и постоянно меняя свое положение. Казалось, что они раскручиваются, набирая скорость. Тончайшие нити реальности, опутывающие все живое в этом мире, пришли в хаотическое, и с первого взгляда беспорядочное движение, не имеющее ни какой организации. Сначала у Федора зарябило в глазах, но времени не было, а зрение словно подсказывая ему, выделило потоки воздуха, которые собственно и являлись причиной происходящего безобразия. Какие-то дебилы, разорвали четыре потока и замкнули их напрямую на себя. Выглядели они, словно водолазы, и были видны как неясные, но цельные человеческие фигуры, в мире в котором человека, в его истинной ипостаси быть не должно.

Федор, не задумываясь о последствиях, разорвал находящийся рядом поток огня, не заботясь о том кого, или что, он убил нарушая хрупкое равновесие. И ткнул в белую светящуюся фигуру.

Эффект был такой, как будто человека толкнули в высоковольтный ящик, не выключив питания. Сначала хлопок, затем белые искры и сполохи, после этого фигура пропала. Ободренный успехом, он ткнул потоком, словно копьем, и с тем же эффектом, вторую фигуру. А остальные пропали сами. Осторожно, стараясь не перемкнуть потоки, он соединил разорванное им, и закоротил деяния Судей. Магические пульсации стали успокаиваться, и Федор понял, что пора уходить.

Когда он пришел в себя, картина на поле резко изменилась.

На противоположном холме, пылали две охваченные огнем фигуры, они продолжали стоять на ногах, сгорая словно деревья. Количество нападавших, уменьшилось раз в десять. Теперь они бежали нестройной толпой, в направлении лагеря, и было их всего тысяч пять.

* * *

Каре, вооруженное длинными копьями, прикрытое с флангов кавалерией, двинулась вперед, от лагеря, пехотным полушагом. Федор даже приблизительно не представлял, выдержит ли такое построение атаку тяжело вооруженного рыцарского клина. Но твердо знал, что противостоять плохо обученной толпе этих негодяев, она способна в полной мере.

Известная ему история его мира, говорила о том, что всепробивающая мощь рыцарского клина, всего лишь заблуждение, пережившее века. А вот непобедимость хорошей пехоты, вроде македонских беотийцев, суровая реальность. Тем более что пара сюрпризов, которые он приберег для данного случая, вроде и не выходили за рамки исторической реальности, но позволяли надеяться на победу.

Первым, был укрепленный лагерь, на манер Римского, стоящий позади пехотного построения. Второй, это пять деревянных требюшетов, заряженных горшками с горючим маслом, смешанным с солью и жиром, аналог местного греческого огня или напалма. Федор собирался использовать данный сюрприз тогда, когда дело дойдет до боевой магии, в которой он, в отличии от магов ордена, силен не был. Хотя было совсем не ясно, появится ли на поле боя орден, и если появится, то на чьей стороне. Пока, войска рыцарей Арея, стояли в двух верстах от места схватки, и готовились к бою.

И третьим сюрпризом, был разбитый надвое тролькарский кон, составляющий с поддерживающей его пехотой, и конницей из вольных шлемов засадные полки, ожидающие своего часа. Знакомое построение, если не считать нюансов, построение новгородских полков перед Ледовым побоищем. Короче, почти вся армия Федора, которую он привел с собой, была в засаде, а каре, составляли вояки из Двенадцатиградия, новонабранные вольные шлемы и приданные Федором офицеры и сержанты, опять же из вольных шлемов.

Мутное море сейров неслось вперед, набирая скорость. Единый строй каре сразу остановился, ожидая нападения. Когда первая волна приблизилась к строю на расстояние выстрела, по команде Ерга Филина начали свою работу лучники. Стрелы полетели лавиной по параболической траектории, выбивая третьи и четвертые ряды бегущих, что явно замедлило движение атакующих. При изменении дистанции, приблизительно до пятидесяти метров, первые три ряда фаланги присели, положив копья на землю и прикрывшись щитами, и в нападавших, в упор, ударили арбалеты, сметая первые два ряда. Затем, по команде сержантов, фаланга ощетинился железом. Встав во весь рост, пехотинцы подняли копья и полностью прикрылись щитами. Вторые и третьи ряды, выставили узкие стальные наконечники, в форме листа оливы, между щитов первого ряда.

Первые нападавшие, не смогли остановиться перед стальным лесом, и сразу после первого столкновения отхлынули, оставляя на копьях десятки трупов.

Плохо организованная толпа подалась назад. По команде Ерга, строй фаланги медленно двинулся вперед, выставив страшные стальные наконечники и плотно прикрывшись щитами, передней линии.

Толпа сторонников Уто сначала пыталась противостоять этому напору, прикрываясь разнокалиберными щитами, затем дрогнула и побежала. В спину отступающим ударила конница. В одно мгновенье бой превратился в резню. Двенадцатиградцы, мечтающие отомстить за обиды и грабежи, ринулись догонять бегущих, невзирая на команды сержантов и офицеров.

Фаланга рассыпалась и устремилась догонять Сейров, Федор пришел в ужас от происходящего, если у них найдется, хоть один умный начальник, способный оказать, сколько ни будь организованное сопротивление, их победа станет Пирровой. Он Федор уже не принимал участия в том, что происходило на поле, он понимал, что сейчас они одержали первую победу над врагом, разорявшим их край, над обнаглевшими убийцами и насильниками. Ликование людей было понятным, но то, что они делали, кидаясь неорганизованной толпой догонять впятеро превосходящего их противника, было подобно смерти. Он развернулся и холодным голосом произнес, обращаясь к офицерам вольных шлемов:

- Четвертью конницы, засадного полка, отсечь этих кретинов от отступающего противника и построить в каре. Конный вестовой умчался, но видимо доехать не успел. Опытные в боевых действиях офицеры вольных шлемов сами поняли, что происходит, и что нужно делать.

Из-за холма вылетела, ала тяжелой конницы, орудуя древками пик и зачехленными саблями, как палками, они разрезали толпу, отрезав основную группу легионеров, и пронзительно крича, погнали их как скот к брошенным щитам и длинным пикам. Погнали бегом, не останавливаясь и не вдаваясь в объяснения.

Видя участь своих товарищей, одетые в синие туники легионеры, не попавшие в кольцо всадников, поняли, что остались в абсолютном меньшинстве и кинулись догонять товарищей. Федор, считал секунды, он понимал, что вольные шлемы, тоже понимают опасность происходящего. Он дал себе слово, что бы не произошло дальше, если командир этой алы останется жив, он получит самую большую награду за этот бой.

Сначала, легионеры пригнанные на место столпились словно атара овец, но призыв боевого рога, заставил их начать хаотически двигаться, занимая свои места в строю, поднимать щиты и пики, и еще через несколько минут, фаланга приняла свой прежний вид.

Последовавший сигнал заставил каре развернуться, прикрыв внешние его стороны, рядами тяжелых пехотных щитов, а бока двумя профессиональными когортами наемников. Склон холма, как и предполагал Федор, уже потемнел от новой волны атакующих. Рельеф местности просто не давал возможности атаковать как ни будь иначе.

Теперь, они снова неслись лавой, но лава эта была более многочисленна и организованна. Противник выстроился клином, прикрылся легкими щитами, и явно набирал разбег для первого мощного таранящего удара. Федор не представлял, как такой клин врежется в фалангу. И способны ли смять строй его бойцов, эти разогнавшиеся дебилы.

Но узнать ответ на этот вопрос ему не пришлось. Ситуацию изменил Ерг Филин, по его команде, в определенный лично им момент, лучники, находящиеся в центре каре, засыпали нападающих, тяжелыми, бронебойными стрелами. Лава явно снизила скорость, тем не менее приближались они быстро, размахивая короткими тяжелыми копьями, подозрительно напоминающими грозные римские пилумы. И здесь предки засветились, чтоб вас... подумал Федор. Весь, расчет нападавших был на то, что, подбежав почти вплотную, этими копьями можно поражать пехотинцев, или втыкать их в щиты, как это делала пехот варваров. Уменьшая, таким образом, маневренность строя. Расчет не оправдался.

- Боже мой, - думал Федор, - ведь они знают, что такое арбалет, куда они прут.

С короткой дистанции, Ерг повторил удар сотни арбалетов. Наступающие словно споткнулись. Прозвучал следующий сигнал, и пехотный строй, выставив три ряда копей и прикрывшись щитами, вновь двинулся вперед.

Инерция не всегда помогает, дистанция сокращалась слишком быстро, нападавшие, просто не успели, пустить в ход свое оружие. Узкие стальные наконечники находили бреши в защите, состоявшей из небольших легких щитов, а нападавшие двигались вперед, не имея возможности остановиться, их подпирали сзади.

Легионеры ломали копья, просто не выдерживавшие такого давления, оружие заменялось очень быстро, поскольку копья просто передавали из задних рядов, а тройной их ряд, не давал противнику развить успех. Тем не менее, в конце концов, строй остановился.

Федор не знал, кто отдал команду наемникам, но их когорты перестроились, бросили пики, и достав мечи, стали загибать строй с флангов.

Сейры не имели конницы, объясняя это призрением к благородным, удар конницы в спину атакующих, стал началом конца. Сейры, действительно бывшие, всего-навсего бандитами, плохо вооруженными мужиками, бросились бежать.

История знает, что такие армии, состоящие из крестьян, или даже горожан, плохо вооруженные и обученный одерживали серьезные победы, за счет своей ненависти к поработителям, или по религиозным соображениям. Но конец их всегда одинаков, почти полное уничтожение. Физическое уничтожение.

На сей раз, строй легионеров, понукаемый сержантами из вольных шлемов, остался стоять в каре. Из-за щитов пехоты в спины бегущим, вновь ударили арбалеты, затем более дальнобойные луки. Поскольку сейры просто улепетывали толпой, то их потери, при таком драпе, были существенно большими, чем в начале атаки. После того, как стрелы уже не могли достать бегущих, в дело вступила легкая конница.

Резню прекратили призывные кличи боевых рогов, прозвучавшие с двух сторон поля. Два войска остались стоять друг напротив друга, собирая силы, и подсчитывая потери.

Поле было покрыто телами мертвых и умирающих сейров. Федор предполагал, что при такой организации дела, он уже перебил примерно половину. А оставшаяся их часть просто деморализована, и настало время просто добить эту банду и дело с концом. Но он предпочел поступить стратегически, отдав приказ фаланге медленно отходить к лагерю. Пришло время ордена, если они на его стороне, они добьют сейров, если нет, то нападут сейчас.

* * *

За холмом запели боевые рога и, на поле появился главный противник, тот ради кого стоял в засаде тролькарский кон. Он рано или поздно, должен был появиться на этом поле. Клин рыцарей Арея, в белых плащах, развивающихся на ветру, на закованных в железо конях, набирал скорость, летя с холма на каре по наклонной, идеальное условие, для подобного удара. На конец-то третий магистр ордена сбросил маску, все встало на свои места, головоломка сложилась, осталось только действовать.

Засвистели пехотные рожки и каре, моментально перестроившееся в классическую фалангу, состоящую из людей, организованно выставило вперед длинные копья, образуя перед строем, теперь уже не три, а шесть рядов стали, на упертых в землю копьях. Такое препятствие не сдержит несущийся клин, но разобьет ряды, и превратит организованную стальную массу, в кучу индивидуально сражающихся бойцов. Федору было жаль пехотинцев оказавшихся на острие клина, до этого все обошлось минимумом потерь с его стороны, но он понимал, что эти потери неизбежны.

Поддерживающая пехоту с флангов легкая кавалерия, Двенадцатиградцев, ринулась вперед, по краям равнины. Поравнявшись с клином, она осыпала рыцарей с боков градом стрел из самострелов и луков. Это тоже была одна из новостей в военной науке, здесь не было легкой арабской конницы, успешно противостоявшей крестоносцам. Да и такого рода атаки, были для окованного железом клина, булавочными уколами. Но Федор рассчитывал на психологический эффект.

Нововведение было так неожиданно, что многие рыцари попытались придержать коней, это, в свою очередь, вызвало сумятицу в их рядах, и снизило скорость. Легко вооруженные всадники, не вступая в контакт, ушли в сторону, продолжая посылать стрелу за стрелой, в менее защищенную доспехами конницу и пехоту, составляющую центр и задние ряды клина. Но орденское построение еще оставалось грозной силой.

Вдруг среди легкой конницы, жалящей орденский клин, с треском разорвался огненный шар, выбив из седла десяток всадников, и разорвав в клочья одного из них. Знакомые с подобной тактикой, вои рассыпались по равнине, словно выброшенный из мешка, на ровный пол, горох.

* * *

На холме противника стояло около десятка человек, посылающих огненные шары в воев фаланги Двенадцатиградия, укрывшихся за щитами, и идущую на рысях легкую конницу. Начался магический бой. Федор вступил в схватку, вместе со своими магами.

Магическая схватка оказалась тяжелейшим испытанием, такого, Федор себе представить не мог. Сначала у него возникло ощущение, что по строю ударили градом, не ледяным, а с помощью реактивной установки. Но, потери не имели той трагической численности. Когда дым и копоть от первого удара рассеялись, он понял, что всем стараниям местных магов далековато до обычного ПКТ. Тот привнес бы разрушения и потери куда ужасней, но, одновременно стало ясно, почему его сподвижники, так протестовали против сомкнутого строя. В нем появились три изрядных бреши, которые, правда, быстро затянулись резервом из задних рядов.

Его маги оставили первый удар без ответа, повинуясь его приказу, отданному еще до начала сражения, они создали над фалангой защитный экран. Чего стоило Федору объяснить, что это такое, отдельная повесть. Но теперь экран действовал, и следующие шары разбились перед строем пехоты, не причинив ощутимого вреда. Нечленораздельный рев Двенадцатиградцев, показал Федору, что она, пехота, ему благодарна.

Присутствующие на поле потоки налились светом, не приходя в тот невообразимый хаос, который создавали сейры. Но при этом они стали скользкими, словно покрытыми какой-то слизью. Поток земли отошел в сторону и медленно раскручивался, как веревка с пуговкой, в руках ребенка. Поток воздуха поднялся вверх, на недосягаемую высоту, а поток воды, разбился на сотни маленьких потоков, разбежавшихся по всему полю. На месте остался только поток огня, к которому одновременно обратилось более десятка магов.

Но магический бой начался, и Федор, не задумываясь, интуитивно, со злости, послал целую стаю мелких огненных шаров, в сторону холма. Одна из фигур упала, по древнему заблуждению, местные маги вели бой огненными шарами по принципу, чем больше, тем лучше. Что такое шариковая бомба, они не знали.

Видимо магические бои велись еще и по принципу степ бай степ (шаг за шагом), поскольку маги ордена выпустили всего несколько шаров в сторону Федора. Но этим все и ограничилось, всю свою силу, они сосредоточили на экране.

Ухватив поток воды, Федор обратился к подземным ключам, которые были достаточно глубоко, но были. Из нескольких мест на холме, на котором располагался лагерь, ударили ключи, там вода была ближе всего. Вспомнив, что проделала Сунильда, со своим прежним хозяином, Федор атаковал стоящих на холме полусотней острых ледяных дисков. Пара потоков отцепилась от огненного, а в Федора полетели уже четыре шара одновременно. Создав из тонкой сети водяных брызг ловушки, вроде тех, что используются в бейсболе, он просто погасил, летящие в него огненные шары.

Федор сосредоточился, и почувствовал, как, разрезая воздух, от лагеря отрываются заряды требюшетов. Усилием воли, он подкорректировал их траектории, и огненный смерч обрушился на холм, на котором стояли маги ордена. Пламя поднялось выше человеческого роста, рассчитывая на отражение магического нападения и рассчитывая на изрядную дистанцию, противники забыли поставить защиту от обычного оружия. Заряды только подталкивались магией, но сами в себе магии не несли. Ошибка противника была роковой.

Следующий выстрел требюшетов и на холм упали десятки металлических сфер, с иссеченной, по принципу противопехотной рубашки на гранате, поверхностью. Сферы были наполнены простой водой. Законы термодинамики здесь действовали, Федор проверил. Он в одно мгновение разогрел воду внутри сфер, до состояния пара.

Впечатление было такое, что холм подвергся минометному обстрелу, в принципе так оно и было. По полному отсутствию магического ответа, Федор понял, что на холме не осталось ничего живого. Это было последнее, что он помнил об этой фазе боя, силы иссякли и он потерял сознание.

* * *

Тем временем, конный клин вломился в фалангу, круша на своем пути все, что можно и нельзя. Но, с падением скорости атакующие потеряли инерцию. Это не сильно огорчило рыцарей, одетых в сплошные кованые латы, присущие скорее для рыцарских турниров XVв. земной истории, чем для реального боя. И это была вершина военной науки и кузнечного дела этого мира. Все происходящее говорило о том, что по серьезному не воевали господа рыцари лет сто.

Фаланга прогнулась, под напором тяжелого бронированного клина, и потекла в стороны, закрываясь щитами и стараясь не подставляться под удар тяжелого рыцарского меча.

Потеряв только несколько человек, при прорыве строя фаланги, рыцари наткнулись на непроходимый для конницы ров, перед сложенными из мешков с песком стенами военного лагеря. Со стен по стройным, закованным в железо рядам братьев, ударили арбалеты. Несколько рыцарей упали, а остальные решили разрушить строй и теперь собирались устроить резню, бой закованного в латы всадника с легкой пехотой, и ринулись догонять отступающих. Все случилось, так как рассчитывал Федор, бой распался на отдельные схватки, в дело вступил сюрприз номер три.

Задние ряды фаланги, были вооружены алебардами, имеющими крюки и специальные зацепы, а также косами, обломанными у основания и жестко прикрепленными к древку, острым концом вверх. Этакие нагинаты как их называли в средневековой Японии. Помимо этого, каждый пехотинец имел длинный кривой нож, для подрезания ног коням. Бывшие крестьяне, из которых были составлены задние ряды, прекрасно понимали и знали, как пользоваться таким оружием, знали лучше всех. Первый же приблизившийся к ним рыцарь, был сброшен на землю, не смотря на давку, которая сопровождает такого рода сражения. Далее, у него вырвали меч, и оставили лежать, сам встать лихой боец уже не мог. Рыцарей Арея заметивших это, и кинувшихся на помощь брату, ждала та же участь. Рыцарский клин, все больше и больше увязал в давке боя, неся все более ощутимые потери.

Бой превратился в ревущую, размахивающую железом, и испачканную кровью толпу. Пора было наводить порядок, но стоящий на дозорной вышке Опора, не имел опыта и подготовки для командования такой массой людей.

Но время подошло, и по плану, разработанного до битвы, осталось отдать последний приказ, и Коваль его отдал.

С двух сторон, на втянувшийся в бой рыцарский клин, должны были ударить тролькарские полуконы.

К этому моменту магическая битва уже кончилась, полной победой двенадцатиградцев, но в происходящем теперь, магия была бессильна. Участвующие в битве маги, вышли из транса, оставленные на их охрану дочки Сунильды, переминались с ноги на ногу, желая ринуться в бой.

Первым очнулся Ворон, он хотел, что-то сказать, но, увидав лежащее рядом бесчувственное тело, решил изменить диспозицию. Он строго посмотрел, на Нею и Сунильду, которые стояли рядом, еще плохо понимая окружающее, затем перевел взгляд на потерявшего сознание Федора. И коротко рявкнул, на едва пришедших в себя женщин:

- Ну, быстрее, мать вашу, я его подержу!

Все четыре женщины, имеющие магические способности, сначала недоуменно посмотрели на него, а затем ринулись к Федору. Нея и одна из сестер положили кисти рук Федора себе на головы. А Сунильда, ухватив бесчувственное тело князя под мышки, приподняла его, и начала что-то глухо бормотать. Воздух вокруг них сгустился, образовав подобие полупрозрачного кокона, затем кокон лопнул, и Федор открыл глаза.

* * *

- Что там происходит? - это было первое, что спросил Федор.

- Сам посмотри княже, теперь все в руках богов.

Федор вновь забрался на башню. Представшая перед ним картина была ужасна. Ястреги и не думали объединяться в грозный прямоугольник кона, как предполагалось изначально.

Сейры, о которых все забыли, решили изменить ход боя в свою пользу и атаковали вновь. Их атака, действительно могла быть сокрушительной, и резко изменить ход сражения. Но, на вылетевшую, шоблу безпредельщиков, как про себя назвал их Федор, с двух сторон ударили ястрежские чудища. Зная о приказе Федора по поводу пленных сейров, они старались не убить, а напугать. По этому, демонстративно разорвав на куски несколько первых, они приняли самое верное для загонщиков построение, цепь.

Заорали боевые рога, и пехота двенадцатиградской армии прикрываясь щитами стала не спеша отступать к краям поля, на которых уже стояли ощетинившиеся сталью прямоугольники засадного полка тяжелой пехоты вольных шлемов. Битва заканчивалась победоносно, и в очередной раз принимала форму резни.

Несущаяся прямо на лагерь масса сейров, не могла остановиться, подгоняемая сзади тролькарами. А над полем летали гарпии и с помощью зажатых в лапах веревок, на двух гарпий одна веревка, сбрасывали с седел, закованных в сталь и размахивающих бесполезными мечами рыцарей. Бегущие первыми сейры уже видали свою смерть, понимая, что вперед дороги нет, там только рыцари Арея ров и стена. Но остановиться уже не могли, подгоняемые ужасом задние, просто растопчут.

Федор изменил зрение, магической битвы уже не было, но волны эмоций, кровь и смерть, внесли хаос в колебание магических сил. Они разлетелись от долины, и только поток воздуха, который просто не может уйти далеко, еще колебался, метрах в двадцати над полем. Но именно он и был нужен. Притянув его к себе, Федор создал воздушную мембрану, используя заклинание припасенное им еще когда он сидел в стеонской башне, и сказал:

- Это говорит Федор Готлинг, двенадцатиградцы, занять оборону. Сейры стойте, братья рыцари Арея, прекратите сопротивление. Вы проиграли!

И вновь над полем повисла тишина. Тишина, нарушаемая только хлопаньем крыльев зависших над полем гарпий.