Повесть об азовском осадном сидении

В 7150 (1641) году октября в двадцать восьмой день приехали к государю царю и великому князю всея Руси Михаилу Феодоровичу на Москву с Дона из Азова-горо-да донские казаки: атаман казачий Наум Васильев да есаул Федор Иванов. А с ними казаков двадцать четыре человека, которые сидели в Азове-городе от турок в оса­де. И сидению своему осадному привезли они описание. А в том описании пишется: в прошлом, пишут, 7149 году июня в двадцать четвертый день прислал султан Ибра­гим, турецкий царь, против нас, казаков, четырех па­шей своих с двумя полковниками, Капитоном да Муста-фой, да из ближайших советников своих при дворе слугу своего, Ибрагима-евнуха, над теми пашами вместо него, царя, надсматривать за делами их и действиями, как они, паши его и полковники, станут действовать под Азовом-городом. А с теми пашами прислал он против нас обильную рать басурманскую, им собранную, совоку­пив против нас из подданных своих от двенадцати земель воинских людей, из своих постоянных войск. По перепи­си боевых людей — двести тысяч, кроме поморян и ка-финцев, черных мужиков, которые по сю сторону моря собраны повсюду из Крымской и Ногайской орды, на наше погребение. Чтобы им живыми нас погрести, чтоб засыпать им нас горою высокою, как погребают они лю­дей персидских. И чтобы всем им через ту погибель нашу получить славу вечную, и нам от того была бы уко­ризна вечная. А тех черных мужиков собраны против нас многие тысячи, и нет им ни числа, ни счета. Да к ним же после пришел крымский царь, да брат его народым царевич Крым-Гирей со всею своею ордою крымскою и ногайскою. Крымских и ногайских князей, и мурз, и татар по переписи, кроме охочих людей, было 40 000. Да еще с тем царем пришло горских князей и чер­кесов из Кабарды 10 000. Да были еще у тех пашей наемные люди, два немецких полковника, а с ними сол­дат 6000. И еще были с теми же пашами для всяческого против нас измышления многие немецкие люди, ве­дающие взятие городов и всякие воинские хитрости по подкопам и приступам и снаряжение ядер, огнем начи­няемых,— из многих государств: из греческих земель, из Венеции великой, шведские и французские петардщи-ки. Тяжелых орудий было с пашами под Азовом 129 пу­шек. Ядра были у них великие: в пуд, и в полтора, и два пуда. Да из малых орудий было у них всего 674 пушки и тюфяка, кроме пушек огнеметных, а этих было 32. А все орудия были у них цепями прикованы, из страха, как бы мы, вылазку совершив, их не взяли. И были с па­шами турецкими против нас люди из разных земель, что под властью его, султана: во-первых, турки; во-вторых, крымцы; в-третьих, греки; в-четвертых, сербы; в-пятых, арапы; в-шестых, мадьяры; в-седьмых, буданы; в-вось­мых, босняки; в-девятых, арнауты; в-десятых, волохи; в-одиннадцатых — молдаване; в-двенадцатых, черкесы; в-тринадцатых, немцы. А всего с пашами и с крым­ским царем было по спискам их набранных ратных людей, кроме выдумщиков-немцев, черных мужиков и охочих людей — 256 000 человек. И собирался на нас и думал за морем турецкий царь ровно четыре года. А на пятый год он пашей своих к нам под Азов прислал.

Июня в двадцать четвертый день еще до полудня пришли к нам паши его и крымский царь, и обступили нас турецкие силы великие. Наши чистые поля ордою ногайскою все усеяны. Где была у нас прежде степь чистая, там в одночасье стали перед нами их люди мно­гие, что непроходимые великие леса темные. От той силы турецкой и от скакания конского земля у нас под Азо-вом погнулась и из Дона-реки вода на берег волны выплеснула, оставила берега свои, как в половодье. Начали турки по полям у нас ставить шатры свои ту­рецкие, и палатки многие, и наметы высокие, словно горы страшные, забелелись вокруг. Началась тогда у них в полках игра долгая в трубы многие, великие, поднялся вопль великий, диковинный, звуки страшные, басурманские. После того началась в полках их стрель­ба из мушкетов и пушек великая. Как есть страшная гроза небесная — и молнии и гром страшный, будто с не­бес от господа! От стрельбы той их огненной до небес поднялся огонь и дым. Все укрепления наши в городе потряслись от той огненной стрельбы, и солнце в тот день померкло и в кровь окрасилось. Как есть наступи­ла тьма кромешная! Страшно, страшно нам стало от них в ту пору; с трепетом, с удивлением несказанным смот­рели мы на тот их стройный подступ басурманский. Непостижимо было уму человеческому в нашем возрасте и слышать о столь великом и страшном собранном вой­ске, а не то чтобы видеть своими глазами! Совсем близ­ко стали они от нас, меньше чем за полверсты от Азова-города. Их янычарские начальники ведут их строй под город к нам большими полками и отрядами по шеренгам. Множество знамен у них, янычар, больших черных ди­ковинных. Набаты у них гремят, и трубы трубят, и в ба­рабаны бьют несказанно великие. Двенадцать у тех янычар полковников. И подошли они совсем близко к городу. И, сойдясь, стали они кругом города по восемь рядов от Дона до самого моря, взявшись за руки. Фитили при мушкетах у всех янычар блестят, что свечи горят. А у каждого полковника в полку янычар по двенадцать тысяч. И все у них огненное, платье у полковников яны­чарских шито золотом, и сбруя у всех у них одинаково красная, словно заря занимается. Пищали у них у всех длинные турецкие, с пальниками. А на головах янычар­ских шишаки, словно звезды, светятся. Подобен строй их строю солдатскому. А в рядах с ними стоят и два немецкие полковника с солдатами — в каждом полку по 6000 солдат.

В тот же день, как пришли турки к нам под город, к вечеру прислали к нам турецкие паши переводчиков своих басурманских, персидских и греческих. А с толма­чами прислали с нами разговаривать старшего из яны­чарских пехотных полковников. Обратился к нам их полковник янычарский со словом от царя своего турец­кого, от четырех пашей его и от царя крымского, стал говорить речью гладкою:

«О люди божий, слуги царя небесного, никем по пустыням не руководимые, никем не посланные! Как орлы парящие, без страха вы по воздуху летаете; как львы свирепые, по пустыням блуждая, рыкаете! Каза­чество донское и волжское свирепое! Соседи наши ближ­ние! Нравом непостоянные, лукавые! Вы пустынножи­телей лукавые убийцы, разбойники беспощадные! Несытые ваши очи! Неполное ваше чрево — и никогда не наполнится! Кому вы наносите обиды великие, страш­ные грубости? Наступили вы на десницу высокую царя турецкого! Не впрямь же вы еще на Руси богатыри святорусские? Куда сможете теперь бежать от руки его? Прогневали вы его величество султана Мурата, царя ту­рецкого, убили вы у него слугу его верного, посла ту­рецкого Фому Кантукузина, перебили вы всех армян и греков, что были с ним. А он послан был к государю вашему. Да вы же взяли у него, султана, любимую его царскую вотчину, славный и красный Азов-город. Напа­ли вы на него, подобно как волки голодные. Не пощадили в нем из пола мужеского ни старого, ни малого и детей убили всех до единого. И тем снискали вы себе имя зве­рей лютых. Через тот разбой свой отделили вы государя царя турецкого от всей его орды крымской Азовом-го-родом. А та крымская орда — оборона его на все сторо­ны. Второе: отняли вы у него пристань корабельную. Затворили вы тем Азовом-городом все море синее, не дали проходу по морю судам и кораблям ни в какое царство, в поморские города. Чего ж вы, совершив такую дерзость лютую, своего конца здесь дожидаетесь?

Очистите нашу вотчину Азов-город за ночь, не мешкая! Что есть у вас там вашего серебра и золота, то без страха понесите из Азова-города вон с собою в городки свои казачьи к своим товарищам. И при отходе вашем никак не тронем вас. Если же только вы из Азова-города в эту ночь не выйдете, то не сможете остаться у нас назавтра живыми. Кто вас, злодеи и убийцы, сможет укрыть или заслонить от руки столь сильной царя восточного, ту­рецкого, и от столь великих, страшных и непобедимых сил его? Кто устоит пред ним? Нет никого на свете рав­ного ему или подобного величием и силами! Одному по­винуется он лишь богу небесному. Лишь он один — вер­ный страж гроба божия! По воле своей избрал бог его единого среди всех царей на свете. Так спасайте же ночью жизнь свою! Не умрете тогда от руки его, царя турецкого, смертью лютою. По своей воле он, великий государь восточный, турецкий царь, никогда не был убийцею для вашего брата вора, казака-разбойника. Лишь тогда ему, царю, честь достойная, как победит какого царя великого, равного ему честью,— а ваша не дорога ему кровь разбойничья. А если уж пересидите эту ночь в Азове-городе, вопреки словам царевым, столь милостивым, вопреки его увещанию, возьмем завтра город Азов и вас в нем захватим, воров и разбойников, как птиц в руки свои. Отдадим вас, воров, на муки лютые и грозные. Раздробим тела ваши на крошки мелкие. Хо­тя бы сидело вас, воров, там и 40 000, — ведь с нами, пашами, прислано силы больше 300 000! Столько и волос нет на головах ваших, сколько силы турецкой под Азо-вом-городом. Вы и сами, воры глупые, своими глазами видите силы его великие, неисчислимые, как покрыли они всю степь великую! Не могут, верно, с городских высот глаза ваши видеть из конца в конец даже и наши силы главные. Не перелетит через силу нашу турецкую никакая птица парящая: все от страху, смотря на людей наших, на сил наших множество, валятся с высоты на землю! И о том даем вам, ворам, знать, что не будет вам от Московского сильного царства вашего людьми ника­кой ни помощи, ни выручки. На что же вы, воры глу­пые, надеетесь, коли и хлебных припасов с Руси нико­гда вам не присылают? А если б только захотели вы, ка­зачество свирепое, служить войском государю царю вольному, его султанскому величеству, принесите вы ему, царю, свои головы разбойничьи повинные, покляни­тесь ему службою вечною. Отпустит вам государь наш турецкий царь и паши его все ваши казачьи грубости прежние и нынешнее взятие азовское. Пожалует наш го­сударь турецкий царь вас, казаков, честью великою. Обо­гатит вас, казаков, он, государь, многим несчетным бо­гатством. Устроит вам, казакам, он, государь, у себя в Царьграде жизнь почетную. Навечно пожалует вам, всем казакам, платье с золотым шитьем, знаки богатыр­ские из золота с царским клеймом своим. Все люди будут вам, казакам, в его государевом Царьграде кланяться. Пройдет тогда ваша слава казацкая вечная по всем стра­нам, с востока и до запада. Станут вас называть вовеки все орды басурманские, и янычары, и персидский народ святорусскими богатырями за то, что не устрашились вы, казаки, с вашими силами малыми, всего с семью ты­сячами, столь непобедимых сил царя турецкого, трехсот тысяч ратников. Дождались вы, пока подступили те пол­ки к самому городу. Насколько славнее и сильнее перед вами, казаками, насколько богаче и многолюднее шах — персидский царь! Владеет он всею великою Персидою и богатою Индией; имеет у себя он войска многие, как и наш государь, турецкий царь. Но и тот шах персидский никогда не встанет на поле против сильного царя ту­рецкого. И никогда не обороняются его люди персидские в городах своих многими тысячами от нас, турок; знают нашу свирепость они и бесстрашие».