Глава 11. При каждом удобном случае Жора не упускал возможности рассказывать о своих принципах

При каждом удобном случае Жора не упускал возможности рассказывать о своих принципах:

— Итак, если сформулировать содержание и основные, так сказать, глубинные принципы совершенной жизни, то нужно назвать следующие: первое — споспешествуй абсолютной реализации собственного и всеобщего генофонда жизни, второе — пользуйся обратной биологической связью как путеводной звездой, третье — живи по мере. Вот три кита совершенства!

Твердя нам свою рацею, Жора весь преображался. Он светился, сиял, и еще ярче горели немыслимой синью его глаза. Было ясно, что эти три кита давно теснили его мозг, и вот он пустил их в свободное плавание. Это были часы откровений. Мы сидели перед ним, как те евреи перед Иисусом, читающим им Нагорную проповедь. Но мы не молчали, заглядывая ему в рот, не поддакивали, кивая в такт его речи: у нас были на этот счет и свои представления о принципах. Кто-то даже был не согласен с его доводами. Жора ждал, когда все выскажутся. В тот вечер он сидел на диване, привычно расставив ноги, поглаживая рыжего кота, приютившегося у него в паху. Когда Жора так серьезно о чем-нибудь говорил, невольно хотелось прислушаться. Так уж повелось, что каждая его фраза, сказанная в таком тоне (ведь чаще всего он просто противоречил, если не ерничал) несла в себе нечто новое, да. Щеки покрывались румянцем и время от времени ехал к затылку ежистый скальп, обнажая и без того высокий лоб.

— И прицепи, — продолжал Жора, — прицепи на флаг своего совершенства вот такой лозунг-девиз: «Мы не должны быть сильнее самого слабого!».

Это и была та самая фраза, которую он так долго вынашивал. Да! Мы не должны быть сильнее самого слабого! Жора сделал паузу, чтобы и мы смогли насладиться ею. Мы впитывали ее сладость.

— Нет, — сказал Жора еще раз, — не должны! Ведь сила народа, нации, страны определяется благосостоянием слабых ее представителей — бедных, больных, уродливых и бомжей, кривых и горбатых… Да-да, и горбатых, и…

Первым не удержался Володя Ремарчук:

— Нетрудно быть сильнее самого сильного.

— Трудно быть только Богом, — сказала Таня и встала, наконец, со своего табурета.

От природы робкая и застенчивая, она больше слушала, чем спрашивала. Кто-то сказал что-то еще, мол, Бог тут не при чем и т.д. Поспорили.

— Ну и, конечно, — сказал потом Жора, — «Не убий, не укради, не прелюбодействуй…». Это — классика! Мы ведь говорим…

Он взял кота за холку и легонько опустил на пол.

— Здесь нужно повсеместно использовать и «игольное ушко» Христа, и все Его заповеди блаженств, все Его учение… И другие учения…Но всё это только воспитание, утверждение веры, возможно, насилие, да-да, диктатура, скажем, чести, совести, справедливости… Преображение сознания — да, но извне, лоск, наведение глянца. Главное же…

— И когда наши принципы восторжествуют, — вдруг произнесла Таня, — и все станут братьями, свободными и равными…

— Одинаковыми? — спросила Ната.

Жора посмотрел сначала на Таню, затем перевел взгляд на Нату. Они вопросительно смотрели на него.

— Нет, — сказал он и улыбнулся. — Нет, — родные мои…

Его скальп уехал к затылку, расправив морщины и омолодив лицо, уползли высоко вверх русые густые брови, а глаза просияли. Жора выдержал небольшую паузу, собираясь с мыслями, поднял правую руку вверх и, грозя всем указательным пальцем, наконец произнес:

— Нет в мире более изысканного и свирепого рабства, чем равенство. И всякая гнусная попытка его навязать — это насилие над природой. Ведь она так устроила, что каждый ее геном неповторим, необычен и уникален. Более трех миллиардов абсолютно одинаковых нуклеотидов, но в беспримерно разной последовательности! Вот корень разнообразия! И если каждому гену дать волю абсолютной реализации, то все станут и эйнштейнами, и леонардо да винчами, и наполеонами… И эта разносортная гениальность станет…

— Да, но…

— Каждый, да-да, каждый, — не сбавлял оборотов Жора, — должен создать себе идеал и стремиться воплотить его в жизнь. Каждый должен стать гением своей социальной ниши, своего места: метельщик подворотни столь же велик и славен, как и царь! И мы должны быть всемерно и повсеместно кипуче деятельны, просто воинственны на своем месте! Ведь деятельность всегда означает победоносность и победительность!

— Но сегодня, — возражала Ната, — наша среда…

— Вот-вот, — продолжал Жора, — в том то и дело, что сегодня жить... Среда, которую мы окружили, взяв в заложники и творя повсеместную глобализацию, убивает в нас Богом данное разнообразие, причесывая всех под одну гребенку. Мы подвержены влиянию нашего куцего воспитания и образования, которые совершают над нами акт обрезания, не связывая нас заветом с Богом, но с каждым днем удаляя от Него. Это — правда!.. Человек — враг Бога! И как бы Бог не старался уговорить его притчами и призывами стать лучше, этого хромодушего недоноска можно изменить только корчеванием корня, отсекая гниль и ветхость и растя свежие побеги добра и света… Это — правда!.. Так что — зри в корень!

Жора на секунду задумался.

— Так что главное, — заключил он, — в том, что жить — вредно. Вот со мной тут поделились цифрами… Вы только послушайте:

«Человечество за последние 50 лет уничтожило 90% всех мировых запасов крупной рыбы 22% известных рыболовных районов океана были совсем истощены или перегружены излишне усердной эксплуатацией, а еще 44% находились на грани истощения. Вылавливая съедобные виды рыбы, мы ежегодно выбрасываем из сетей обратно в море 27 миллионов тонн другой живности — как правило, уже в нежизнеспособном состоянии. Морское дно во многих районах океана так пропахано тралами, что на нем уже ничто жить не может.

За последние полстолетия человек уничтожил 70% мировых лесов. Около 30% еще оставшихся на Земле лесов раздроблены на части и деградируют, и вырубка в них идет со скоростью 50 квадратных миль в год.

Более 45 тысяч озер. Ежегодно химическая промышленность выпускает в них 70 000 различных органических соединений, всего более ста миллионов тонн, и ежегодно к этому ассортименту добавляется около тысячи новых веществ. Лишь малая доля этих химикатов основательно проверена на безвредность для человека и окружающей среды.

За последние 50 лет человек уничтожил четверть всех видов птиц, 11% остальных — на грани вымирания. Вымирание, кроме того, угрожает 18% всех видов млекопитающих, 5% рыб и 8% видов растений.

Коралловые рифы, самая разнообразная из водных систем на Земле, страдают от истощения рыбных запасов, загрязнения, эпидемических заболеваний и роста температур. В общей сложности 30% всех известных ресурсов планеты израсходованы, тем временем население планеты неуклонно растет...».

— Это всего лишь поверхностно, — сказал в заключение Жора, — если копать глубже, то картина будет еще ужаснее. И мы должны найти в себе силы победить современное рабство. Милые мои, двадцать первый век на дворе!

— Ты хочешь сказать, что…

Юля смотрела на Жору влюбленными глазами и не решалась задать свой вопрос. Наконец, спросила:

— …что наша цивилизация не достойна того, чтобы?..

— Хм!

Жора посмотрел на Юлю, затем взял ее за локоть и сказал:

— Милая моя, знаешь… Мне с вашей цивилизацией не совсем по пути.

Взгляд его был устремлен в бесконечность, лицо стало каменным. Вот бы вылепить его, подумалось мне. Сократ. Сократ!..

Меня уже не удивляло, что Жора так назидательно и скрупулезно пытался заселить наше сознание своими девизами и лозунгами. Мы часто все это обсуждали, и он, переосмыслив и выкристаллизовав все наши мнения, затем высказывал их, выставляя на суд всей компании.

Не сводя потом глаз с Вари, он вдруг выпалил:

— И запомни: Вселенная справедлива! И каждому воздаст по заслугам. Кто был… Впрочем, вы все это знаете. Для достижения совершенной жизни все открытые до сих пор и еще не открытые законы должны использоваться человеком через призму би-о-ло-ги-чес-кой…

С каждым слогом Жора качал своей большой головой.

— …повторяю — би-о-ло-ги-чес-кой целесообразности, постоянно повышая энтропию жизни. Придуманные же людьми разные там худосочные приоритеты политики и экономики, работающие в ущерб биологического начала, все более и более разрушают жизнь, неся в мир опустошение и погибель. Да! Это — определенно!

Жора неотрывно смотрел на Юлю.

— …не по пути, понимаешь?

Юля только кивнула и не высвободила локоть.

Я сидел у окна и листал какой-то журнал. Но я слушал. Мне было любопытно, как Жора расправится с совершенством. Не каждый мужчина, будь то ученый или философ, способен сегодня взять его в осаду. Жора решился. Решение, как я уже говорил, пришло неожиданно, в какой-то пивнушке. С тех пор Жора был в наступлении.

— Но если следовать всем этим принципам, не совсем ясно, зачем нужно строить вашу Пирамиду? — произнесла Таня.

Жора улыбнулся лишь уголками губ.

— Танечка, — сказал он, — ты — царица вопросов.

Таня смутилась, но ни разу не моргнула глазами.

— Верно, — сказал Жора, — так и есть! Ведь что собой представляют ее составляющие? По сути, они и представляют из себя ту или иную ступень развития и реализации генофонда жизни, ту или иную степень ее совершенства. Что есть власть: вождь, лидер, король или шейх, президент или?.. Что есть парламент, правительство, местные князья?.. Вся власть, все эти слуги народа представляют из себя не что иное, как битком набитые генами, генами, генами рыхлые человеческие тельца, в большинстве своем толстые, сытые, жадные, жирные, лицемерные и лгущие, гнилые и пропащие, жадные, жадные, мертвые, мертвые вонючие души… Все в дерьме!...

Все это Жора произнес на едином дыхании. Видимо, у него не хватило воздуха, чтобы продолжить этот список уничижительных человеческих качеств. Он глубоко вдохнул и ни словом не обмолвился о «мерзкой мрази». Странно, но на этот раз он не произнес этих огненных слов.

— Хорошо-хорошо… Итак, вся эта власть…

Женевьева сидела у окна и стенографировала Жору.

— Да, все эти власть имущие наполнены генами, но не человеческими, а животными: свиньи, волка, гиены, грифа, гада, жабы, тли… Противоречие в том, что…

— Да, в чем?!

— Золотой вопрос! — воскликнул Жора, на секунду задумался, затем:

— Вот же, вот, где разлом сознания! Человеку нужно помочь избавить себя от всего гадьего, жабьего, лисьего и волчьего и в то же время оставить в нем богово.

— И?..

— Кесарю кесарево, а богу богово, — проговорила Юта.

— Вот! И задача состоит в том, чтобы наполнить эти мешки с говном генами Человека. И это — главное! Здесь корень совершенства! Его кость! Здесь мы и будем копать наш колодец.

— Задачка, надо сказать, не совсем простая, — снова вмешалась Ия.

— Для этого мы и строим Пирамиду. Человек должен стать не только разумным, но и совершенным, — сказал Жора. — Homo perfectum.

— Perfectus, — поправила его Женевьева.

— Все равно, — сказал Жора. — Если хочешь — даже Homo seraphicus Christi, Человек серафический Христов. Человек Пре-о-бра-жен-ный! Если хочешь! Мир заждался его прихода. И все, кто мечтали о нем — и Сенека, и Августин, и Шекспир, и Сервантес с Рабле, и Данте с Петраркой, и Леонардо, и…

— И Менделеев, — подсказала Светлана Ильюшина.

Жора кивнул.

— И Паскаль, — не удержалась Мила Радкевич.

— И Фукитет, — вставился Ергинец.

— Фукидид!

— Фукитит? — удивился Ергинец. — да, и Фукитит и Мантей…

— Монтень!

— Хм! И Фукитит и Мантень… — согласился Валера.

— И Дидро, и Вольтер, и Кант, и Юм, и Толстой, и Чехов…

— Да, — сказал Жора, — и Жюль Верн, и Лем, и даже Ярослав Гашек.

— И даже Маркс с Энгельсом, и сам Ленин…

— Да, — сказал Жора, — весь прогрессивный люд… Поэтому-то и не по пути.

— Как ты сказал, — спросила Женевьева, — Человек сера... как?

— Сератак, — сказал Жора, — се-ра-фи-чес-кий! Это и будет вам Гений места! И чтобы выбор ваш был верен, возьмите метельщика улиц и усадите на трон царя, а царя заставьте мести улицу! Если справятся — там им и место! Каждый велик в своем болоте, но долг одного не может быть долгом другого.

— Жор, а Переметчика мы клонируем, — неожиданно спросила Ильюшина, — ты обещал.

Жора остолбенело посмотрел на неё. Потом все рассмеялись.

— Как посмотрел? — спрашивает Лена.

— Ну, так, знаешь…

— Интересно, что бы по поводу вашей Пирамиды сказала Тина.

И мне интересно…