Театр и педагогика. театре проводился актерский тренинг

театре проводился актерский тренинг. Тренинг па что? На крик? Не смешно ли это?

Новый важный вопрос — каково сочетание трех подходов к ма­териалу: от этюда, от разбора, от тренинга. Много лет мы прора­батываем ход к материалу от этюда. Все знают ход от разбора (дей­ственный анализ). Нынче мы разрабатываем ход к материалу еще и от тренинга. Но каково сочетание этих трех подходов?

А вот целая серия вопросов по такому важному моменту этюд­ного метода, как переход к тексту. Учить текст или двигаться через все более подробное разбитие текста иа куски? Есть ли опасность в раннем заучивании текста? Нужен ли в работе особый этан — «изучение текста»? Справедлива ли мысль о приоритете текста на русском театре («логоцентризм»)? Эта проблема представляется мне особенно важной.

Еще вопрос: границы творческой свободы студента. Должен ли он быть освобожден от принципиальных методических требова­ний? Или, может быть, диапазон методических приемов должен быть расширен?

Другой вопрос: какой нужен сегодня актер в смысле образован­ности: напитанный какой культурой: какой театральной культурой, какой общей культурой, какой классической культурой, какой со­временной культурой? И где взять время иа это напитыванье?

Много еще вопросов и много проблем. Например, проблемы психологии преподавания: мы и студенты. На старших курсах наши взаимоотношения принципиально меняются. Как нам себя вести в повой ситуации? А сколько лет надо учить актеров (четыре, как ра­ньше, или пять, как теперь). А, может, надо испытать и стремитель­ный трехлетний вариант? Или, скажем, письменные работы студен­тов — один из наших педагогических приемов. Хорошо это или плохо, полезно это или вредно? И десятки других вопросов.

Вопросы, вопросы, вопросы...

Что? Как? Почему?

Конечно, мы не живем все время в вопросах и сомнениях. В каждый конкретный рабочий период мы действуем уверенно, твердо верим в то, что делаем, но назавтра эти верования, бывает, и меняются.

РЕПЛИКИ

У Мандельштама есть замечательные строки:

Он опыт из лепета лепит И лепет из опыта пьет.

Разумеется, Осип Эмильевич написал это, имея в виду какие-то свои, глубоко личные ощущения процесса творчества. Однако это двустишье по­казалось вдруг очень похожим на нашу творческую практику.

Прекрасна в этом смысле первая строка. Действительно, наш опыт со­бирается из лепета, из наших творческих невнятиц, из смутных порывов, из импульсов, из наших интуитивных художественных устремлений. Так что Мандельштам справедливо называет все, что мы делаем, лепетом. Но ле­пет этот, тем не менее, складывается в какой-то опыт. Замечательна и вто­рая строчка: она означает для меня, что опыт, который у нас возникает в ре­зультате многолетней работы, еще вовсе не гарантирует, что мы на основании этого опыта можем сделать сразу что-то внятное, твердое, яс­ное, определенное. Оказывается, даже имея большой опыт, мы в очеред­ной работе снова, во всяком случае, поначалу, начинаем лепетать — и «ле­пет из опыта пьет». Таким образом, по Мандельштаму, все творчество человека является неким лепетом, т. е. чисто интуитивным поиском, кото­рый, впрочем, связан и с осознанием опыта.

А как «поддерживают» строки Мандельштама идею этюдности в теат­ральном творчестве? Да, мы должны, имея даже большой опыт, начинать делать сперва только этюды, наброски, эскизы, пробиваться к какому-то результату, к какой-то ясности своим поначалу очень неопределенным, несформулированным чувством.

Михаил Чехов задавал вопросы образу, а он ему отвечал. Так и режис­сер должен задавать вопросы пьесе и ждать ответа. Она — живой партнер. Чувствую, например, как она обижается, сердится, когда ею долго не зани­маешься или охладеваешь на какие-то дни. Она готова закрыться. Может быть, она обижается также, когда ее неподробно читаешь, а уже готов навя­зывать ей всякие «решения». Все-таки, нужно в пьесу снова и снова вчиты­ваться, всматриваться, чтобы понять реальные (а, может быть, и тайные) намерения, ну, скажем, Карела Чапека...

А когда спектакль выпущен, то уже поздно. И так бывает порой стыдно перед автором, перед тем же Чапеком или перед Уильямом Гибсоном или перед Михаилом Себастианом... Думаешь, ведь я же волновался, плакал,