Как уже отмечалось, Уолте определял структуру как ряд ограничений, порождающих расхождение между намерением и результатом. В его понимании международная система имеет две главные характеристики — особое распределение ее потенциала, которое наглядно прослеживается в реальной жизни, и анархический принцип ее организации и отсутствие центральной власти4. Принимая такое определение, правомерно задаться вопросом: насколько методы теории игр способны охватить то, как структура международной системы может влиять на результаты взаимодействия государств?
Эти методы позволили добиться многого в изучении проблем распределения потенциала. Например, Д. Снайдол в своей недавней работе о значимости относительных выгод при изменении полярности системы, показавшей снижение влияния относительных выгод при возрастании числа акторов, продол-
3 Полагаю, что именно это имел в виду X. Моргентау, когда писал, что государственные деятели «думают и действуют с позиций интересов, понимаемых как сила» (Morgenthau, 1967, р. 5-6).
|
|
4 Выделяемый Уолтсом третий компонент структуры применительно к внутриполитическому контексту — функциональная дифференциация политических единиц (Waltz, 1979, р. 93—97) — не имеет отношения к международной политической системе: национальные государства различаются по своим потенциальным возможностям, но не по функциям; они подобны целостным «единицам».
жил большой ряд исследований, в которых успешно анализировалась связь между полярностью, процессом обдумывания решений основными акторами и результатами взаимодействия в рамках системы (Snidal, 1993).
Однако его выводы оказались менее убедительным по сравнению с попытками сторонников теории игр проанализировать структурные последствия анархичного характера международной системы. Главная трудность здесь состоит в следующем: достаточно ли варианты, определяемые даже при помощи многофакторной, поливариантной модели затрат и выгод, сопоставимы с «реальными» вариантами выбора «реальных» политиков, чтобы структура такой модели могла рассматриваться в качестве аналога анархичной структуры международной системы. Этот вопрос особенно труден в связи с проблемой неопределенности. Неопределенность — одно из ключевых свойств анархичной структуры, которую модель затрат и выгод пытается учесть. Суть проблемы в том, что модель «затраты—выгоды» совершенно недооценивает степень неопределенности, с которой на деле сталкиваются политики на международной арене. Модель kxk уточняет неопределенность в плане множества доступных оппоненту стратегий в количестве k 5. Но даже при Факторной ситуации в «реальном мире» неопределенность значительно больше, нежели предполагается моделью с числом вариантов k. Выбирая из числа возможных вариантов, политики в «реальной» ситуации обычно сталкиваются со следующими вопросами, на которые нет однозначных ответов.
|
|
• Какова будет реакция различных политических сил (слоев) в стране противника?
• Укрепят ли подобные действия положение более или менее дружественных слоев в стране противника?
• Будет ли подобная политика рассматриваться впоследствии как прецедент или же как нечто уникальное, единственное в своем роде?
• Как отреагирует общественное мнение противостоящей стороны?
• Усилит ли подобная политика непримиримость политиков противоположной стороны или же сделает их более сговорчивыми и готовыми пойти на компромисс?
• Как отреагирует общественное мнение собственной страны?
• Какова будет реакция политических партий и групп собственной страны?
• Как отреагирует собственная партия? Чьи позиции при этом усилятся — руководства партии или внутрипартийной оппозиции?
• Будет ли подобная политика иметь косвенные последствия для третьих стран?
• Как последствия, если таковые будут, отразятся на отношениях с третьими странами в будущем?
• Насколько вероятно (и это самое главное), что подобная политика действительно приведет к желаемым результатам?
Ответы на эти вопросы очень редко бывают известны в «реальном мире» международной политики. Упомянутые неопределенности все еще составляют решающий компонент процесса выработки внешнеполитических решений. Это необходимо иметь в виду, если требуется объяснить «реальный» выбор и, следовательно, «реальные» результаты. Ни модель «затраты—выгоды», ни модели
5 Большая степень неопределенности наступает, конечно, когда актор не знает, что принесут ему собственные действия и/или действия его оппонентов. Такого рода ситуация подробно разбирается в теории игр (Rasmussen, 1989).
двухуровневой теории игр Р. Патнэма, основанные на принципе «победитель устанавливает порядок», не ухватывают сути «реальных» неопределенностей, стоящих перед «реальным» политиком (Putnam, 1988). Именно эти «реальные» неопределенности все еще структурируют, т.е. выступают в качестве структурных направляющих, как варианты выбора, так и результаты, получаемые в «действительности». Поэтому остается открытым вопрос: адекватно ли подходы теории игр отражают главное свойство анархичной структуры международной системы, которое они стремятся охватить?