Теория привязанности и ее значение для психотерапии

Теория привязанности, первоначально разработанная Дж. Боулби, при­обретает все большее значение в психоаналитических исследованиях (см. Schmidt und Strauss, 1996; Spangler und Zimmermann, 1995; Strauss und Schmidt, 1997).

С одной стороны, в своей теории привязанности Боулби опирался на пси­хоаналитическую традицию, с другой стороны, он ориентировался на этологи­ческие концепции, особенно на концепцию системы привязанности, которая существует наряду с другими системами, регулирующими потребности чело­века (например, сексуальности и агрессии). Эта система рассматривается в связи с гомеостатическим процессом, регулирует поведение и служит, главным об­разом, поиску и сохранению близости. Такое поведение соотносится с особы­ми фигурами привязанности. Система активируется в ситуациях опасности и в особенности тогда, когда ребенок понимает, что достижимость фигур привя­занности более не гарантирована. Характерными особенностями или функци­ями этой системы являются: поиск и сохранение близости, установление на­дежной базы отношений (Ainsworth, 1982; Ainsworth et al., 1978, 1982) для физического и психического благополучия, а также исходная точка для не су­щественного для привязанности поведения, отдаленная область убежища, которая в ситуациях угрожающей опасности предлагает защиту, безопасность и утешение (Schmidt und Strauss, 1996, с. 140).

В ходе своего развития ребенок интериоризирует свой ранний опыт привя­занности (включая способность к вчувствованию и ответные реакции матери и других важных фигур привязанности) как «внутреннюю рабочую модель» это­го опыта отношений со значимыми ранними объектами. Такая модель опреде­ляет рамки отношений, то, насколько кто-либо может ожидать близости и на­дежности от партнера в отношениях, и насколько он сам чувствует ценность любви и внимания, то есть может допустить близость. В зависимости от акту-

– 102 –

ального окружения, в котором формируется характер привязанности, развива­ются различные образцы привязанностей или стилей как результат интернали­зированного опыта привязанностей: надежный, ненадежно-избегающий, не­надежно-амбивалентный и дезорганизованный.

Впоследствии многочисленные исследователи рассматривали эти стили привязанностей с различных позиций. Несмотря на множество оставшихся открытыми вопросов, как общий итог этих исследований в рамках психологии развития выступает идея о том, что привязанность сильно и неразрывно связа­на с переживаниями и поведением человека, и что с высокой долей вероятнос­ти можно говорить о сохраняющейся стабильности стилей привязанности (Schmidt und Strauss, 1996, с. 144).

Между тем, в литературе существует немало общих рассуждений относи­тельно важности этих вопросов для концептуализации психотерапии и для по­нимания психопатологии. Келер (Koehler, 1992, 1995), которая детально ана­лизировала клиническое использование концепций и результатов исследова­ний в рамках теории привязанности в контексте психоаналитической терапии, пишет в этой связи следующее:

«Чем больше узнает аналитик с помощью исследования новорож­денных и младенцев о нормальных и патологических процессах первого года жизни, тем глубже он сможет понять пациента, эмпатийно проникнуть в его переживания» (Koehler, 1995, с, 79).

Выводы

Обобщая, необходимо подчеркнуть следующее: мы показали, как происте­кающее из первых теоретических построений Фрейда понятие объектных от­ношений приобрело большое значение в клинических наблюдениях и опыте, в особенности при непосредственном наблюдении за новорожденными и мла­денцами, и нашло свое отражение в практической и теоретической областях. Этот путь развития связан с именами самого Фрейда, а также Мелани Кляйн, Балинта, Винникотта, Хартманна, Шпитца, Малера, Якобсон, Сандлера и Кер­нберга. Нужно подчеркнуть также относительность ранних теорий психоана­лиза, прежде всего теории влечений: под влиянием новых данных об объект­ных отношениях они пересматриваются, однако в целом не отвергаются (см. Eagle, 1988, с. 21; Kernberg, 1997).

В свете результатов последних наблюдений за новорожденными и младенцами, которые проводились преимущественно с помощью использования электронной техники, начался новый виток противостояния с традиционной психоаналитической теорией. В комментариях к результатам исследований Лихтенберга и Штерна мы попытались показать, как усилия направляются либо на

– 103 –

интеграцию новых данных в более старые теории (Лихтенберг), либо на фор­мулирование новых подходов к пониманию врожденных и действующих в ран­нем детстве детерминант нормального или нарушенного развития и их послед­ствия (Штерн). Как результат этой дискуссии возникли разнообразные моди­фикации психоаналитических методов и техник терапии, а также новые кон­цепции терапии (прежде всего венгерская школа психоанализа (Ференчи, Кляйн, Фейрнберн, Балинт, Винникотт и др.). Кроме того, интересными и конструк­тивными в плане диагностики и терапии представляются и изложенные выше идеи Штерна и Лихтенберга.