Поскольку озабоченность организаторов производства и профессионального образования проблемами человека как предмета познания и руководства была продиктована не их осведомленностью в научной психологии, но трудностями повседневной практики, то эти организаторы не испытывали той «порчи», которая может быть связана с аналитическим, функционалистским подходом к рассмотрению психики, поведения, сознания, на который так легко ступает профессионально организованная (и в этом смысле - научная) психология. Достаточно сказать, что в 1886 г. появились «Правила о найме рабочих на фабрики, заводы и мануфактуры, а также особенные правила о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих» [107]. Этот закон был введен вследствие участившихся стачек, вызванных злоупотреблениями властью со стороны фабрикантов. Согласно закону, при найме рабочим выдавались расчетные книжки и в них оговаривались условия найма. Выполнение сторонами установленных правил проверяли фабричные инспекторы. Фактически фабричные инспекторы получили и некоторые полицейские функции, а именно должны были заблаговременно узнавать о готовящихся «беспорядках» на фабриках и сообщать об этом полиции и союзам работодателей. Участникам сложных производственных отношений скорее всего и в голову не могло прийти, что учиняет «беспорядки», бастует отдельная психическая функция - восприятие, память, мышление, воображение и пр. - ясно, что предметом рассмотрения и воздействия становился человек как целое, то есть как личность, субъект общественной и трудовой активности.
|
|
При рассмотрении ситуаций взаимодействия человека с техникой вполне естественным образом в поле зрения организаторов производства попадали не только познавательные, исполнительно-двигательные функции, но и личностные, субъектные свойства.
Иначе говоря, если в наши дни, по прошествии столетия приходится слышать призывы к культивированию личностного подхода в психологии труда и инженерной психологии, то отсюда не следует, что до таких вещей в XIX в. «не додумались»; в то время скорее «не додумались» еще до того психологического анатомирования трудящегося человека, когда он незаметно исчез, превратившись в «сенсорные входы», «моторные выходы», «каналы информации» и пр.
В «Проекте обязательных постановлений...» В, И. Михайловского (1899) наряду с такими парциальными предметами рассмотрения, как «слабое зрение», «тугой слух» встречаются и более интегральные характеристики: «лица хорошего и трудового поведения»; «лица надежные»; «несерьезность в работе», связанная с недостаточным возрастом и опытом; автор выходит и на рассмотрение своего рода микроэлементов социальной структуры групп работающих - при совместной работе нескольких человек по подъему или переноске тяжелых предметов предписывается назначать старшего, «распоряжающегося и руководящего действиями остальных...»; нередкие указания на ограничения работ по признакам возраста, пола, опыта также в сущности, предполагают некий - как бы понятный сам собой - интегральный «портрет» работника.
|
|
Отдавая должное вопросам отбора работников по частным признакам, И. И. Рихтер считал, однако, более важными для железнодорожных «агентов» (служащих) высокие нравственные качества, такие, как «мужество, присутствие духа, верность долгу и правдивость» (1895). Н. Мельников (1909), предлагая способ аттестации кадров, учитывающий показатели успешности труда (администраторов), отмечает, что аттестация должна выявлять и воспитывать в служащих «чувство хозяина» по отношению к предприятию (в данном случае - железной дороге).
Нельзя не отметить подходы, связанные с использованием определенным образом организованного труда в деле развития и сохранения нравственных устоев личности в практике перевоспитания лиц с асоциальным поведением в тюрьмах, работных домах (где использовался принудительный труд), в колониях для малолетних преступников. Соответствующие вопросы обсуждались в журналах «Тюремный вестник», «Трудовая помощь» и др. Труд применялся как лечебное средство в учреждениях для калек, в психиатрических клиниках. Основанием служил эмпирически установленный факт улучшения состояния калек, изувеченных, душевнобольных при занятии их общественно полезным трудом.
Прогрессивные отечественные авторы - К. Д. Ушинский, Н. И. Пирогов, П. Ф. Лесгафт, П. Ф. Каптерев и др. - придавали огромное значение труду в нравственном развитии личности и сохранении ею лучших человеческих качеств в течение всей жизни. Такое отношение к труду вполне соответствовало идеалам русской революционной демократии 40- 60 гг. XIX в., развивавшимся А. И. Герценом, В. Г. Белинским, Н. А. Добролюбовым, Д. И. Писаревым. Наиболее развернуто идеи о развитии и воспитании человека в связи с трудом проводились в работах Н. Г. Чернышевского, в частности, в его романе «Что делать?», статьях «Антропологический принцип в философии», «Капитал и труд», «Основания политической экономии Д. С. Милля» и др. И это не случайно, так как представление об идеальном, достойном человека труде, труде как основном виде деятельности, определяющем весь образ жизни человека, свойства его характера и возможности развития его личности, служило обоснованием необходимости социального переустройства общества.
К. Д. Ушинский взял на вооружение идеи революционеров-демократов о том, что далеко не всякий труд оказывает благотворное влияние на личность человека, но лишь обладающий определенным рядом признаков: труд должен быть свободным, человек должен сам приниматься за него по сознанию необходимости; труд должен быть общественно-полезным; разумно организованным, т. е. организованным в соответствии с особенностями и возможностями человека. Но чтобы использовать труд как воспитательное средство, следует сформировать у учащихся основные предпосылки самой возможности трудиться, общие составляющие трудоспособности. В целом же трудовое воспитание понимается как основа формирования и сохранения нравственности, гражданской позиции и всех высших истинно человеческих достоинств личности.
Итак, мы видим, что общественное сознание России рассматриваемого периода достаточно явно было пронизано оптимизмом в отношении возможностей воспитания человека как личности, личностный подход был не чужд и организаторам производства, идея неслучайной связи труда и личности встречается в самых разных вариантах (чтобы человек хорошо работал, он должен иметь некоторые личностные качества; личность может формироваться в труде; нужно заботиться о формировании личностных качеств в деле организации труда и др.).
|
|
Обсуждая специфику труда администратора, Д. И. Журавский (1874), работу которого мы упоминали (.см. с. 115), говорит о роли таких личностных качеств, как «дурной характер», «недостатки нравственности», «самолюбие», «славолюбие», и замечает, что определенные недостатки личности администратора «... становятся подводным камнем, о который легко разбивается предприятие, несмотря на высокие технические познания администратора» [66. С. 163].
В. И. Спирин, обсуждая вопрос о целях, средствах и способах, в частности, нравственного развития учеников в низших сельскохозяйственных школах (1898 г.), следуя, как легко заметить, буржуазно-классовым установкам в профессиональном воспитании, тем не менее выделяет в качестве объекта перечень не парциальных (функциональных), но именно личностных качеств хорошего, с его точки зрения, работника: «честность, откровенность, вежливость, послушание, трудолюбие, сдержанность и терпеливость» (особенно подчеркивается значение «исполнительности» и вред развития излишнего «самолюбия» в ученике, которое «... не позволяет ему мириться с действительностью жизни») [187. С. 281].
Личностный подход и известный оптимизм в отношении воспитания личности отчасти проскальзывает и в связи с развитием психологических взглядов на деятельность воздухоплавателя, пилота. Надо сказать, что в этой области при ясном, ярком и очень дифференцированном понимании роли личностного фактора в деятельности доминирует идея отбора, даже своего рода отбористский экстремизм: «...Летчиков, слабых духом, пора вовсе выставить из авиации...» - пишет Е. Н. Крутень (1917) [84, С. 88]. Вместе с тем встречаются идеи весьма тонкого - психокоррекционного, как сейчас бы сказали, - подхода при формировании личности летчика. Так, В. М. Ткачев в своей рукописи замечает:
|
|
«...наши летчики выпускались из школы в отряды недоученными и недовоспитанными... летчики страдали двумя недугами: неуверенностью в летном материале и недоверием к самому себе». Отмечая у летчиков «недоверие к самому себе и боязнь летать», В. М. Ткачев замечает, что «все летчики внешне держались героями, а кто и как себя чувствует в том или другом случае в полете, оставалось сокровенной психологической тайной каждого, потому что об этом летчики не говорили друг другу. Каждый лишь старался побороть и себе глубоко засевшие в душу недоверие и страх» [84. С. 48]. Путь преодоления указанных негативных проявлений на личностном уровне автор видит в постепенном подводящем обучении (ссылается при этом на опыт освоения трюков в цирках, в кавалерии).
Задание к § 26
Из числа приводимых ниже фрагментов выделить те, которые предполагают (то есть на основании которых можно реконструировать) ориентацию на изменение, (коррекцию свойств личности человека - субъекта труда.
1. Д. И. Журавский (1875) призывает всех, кому приходится быть в роли администратора, относиться к подчиненным «внимательно, справедливо, снисходительно, нужно подавлять в себе свое самолюбие, гордость, умерить в себе тщеславие...невоздержанность в оскорблении других и все нравственные недостатки, отталкивающие ближних...нужно стараться возбуждать к делу, не надоедая служащим» [67. С. 228].
2. Во время подготовки и проведения крестьянской реформы 1861 г. сельскому духовенству (по данным Н. М. Никольского, 1988) были даны директивы «поучать» прихожан, но «как бы исполняя свою всегдашнюю обязанность проповедничества» и отнюдь не показывая вида, что оно действует по приказу правительства. В проповедях сельский клир должен был внушать прихожанам, чтобы они «соблюдали верность государю и повиновение начальствам», платили оброки и подати и несли повинности «неуклонно и добросовестно», чтобы в случаях обиды и недовольства не распространяли «беспокойства», но «с терпением ожидали от начальства исправительных распоряжений и действий правосудия». Когда была обнародована реформа, жестоко обманувшая ожидания крестьянства, опять был призван на помощь сельский клир, которому было предписано внушать крестьянам в проповедях и в частных беседах, что крестьяне «должны войти в свое новое положение с благодарностью и с ревностным желанием оправдать попечение и надежду государя...» [133. С. 414].
3. По И. И. Рихтеру (1895), «личная уязвимость» повышается в результате «преждевременного износа физических и моральных сил» в условиях чрезмерного напряжения труда и недостаточного отдыха. При этом люди вынуждены работать в состоянии переутомления, которое «увеличивает в геометрической пропорции число нарушений правильности движения, постепенно и неудержимо поражая все волевые процессы, ослабляя апперцепцию представлений и уничтожая в корне все элементы творчества» [159. С. 4441.
4. По И. И. Рихтеру (1895), личная уязвимость служащих существенно повышается при нарушении их «душевного равновесия». Среди прочих (и частности, физиологических) причин таких нарушений указывается влияние отрицательных эмоциональных переживаний, негативно окрашенных чувств. В работе железнодорожных служащих источником таких чувств может быть страх за себя, свою семью в случае ошибочного действия. В связи с этим И. И. Рихтер рекомендует относиться к подчиненным «попечительно», «гуманно». Помимо нарушений «душевного равновесия», вызванных обстоятельствами трудовой деятельности, источниками «внутренних катастроф» персонала могут быть и события частного характера. Чтобы централизовать их влияние на результаты деятельности служащих, И. И. Рихтер предлагал дать право работникам просить о временном отстранении их от работы [159].