Глава 9. “Отлично, парень, вот тебе вопрос - прямо в десятку!”

“Отлично, парень, вот тебе вопрос - прямо в десятку!”

Аллен Ладден

В час дня Гэррети опять подвел итоги.

Пройдено сто пятнадцать миль. Они были в 454 милях к северу от Олдтауна, в 125 милях от Огасты, столицы штата, в 150 от Фрипорта (или больше... Он боялся, что от Огасты до Фрипорта дальше, чем двадцать пять миль), а это уже две трети расстояния до границы Нью-Хэмпшира. Похоже было, что они дойдут.

За девяносто минут никому не выписали пропуск. Они шли по однообразным сосновым лесам, миля за милей, краем уха слушая приветствия. К тупой боли в ногах Гэррети добавились острые уколы в левой икре.

Потом, ближе к полудню, когда жара достигла пика, ружья заговорили опять. Парень по фамилии Тресслер, номер 92, получил солнечный удар, и его застрелили, когда он лежал без сознания. Другой участник вдруг упал в конвульсиях и бился на дороге, издавая непонятные звуки распухшим языком, пока его не нашла пуля. У Ааронсона, номер 1, обе ноги схватило судорогой, и он был застрелен на белой линии, когда стоял, как статуя, подняв вверх напряженное лицо. А через пять минут еще один парень упал без сознания. "Так будет и со мной, - подумал Гэррети, обходя распластанное на асфальте тело. На лбу у парня, которого он не знал, блестели крупные бисеринки пота. - Так будет и со мной, я больше не могу, я не переживу этого".

Ударили ружья, и мальчишки, сидевшие под тентом возле дороги, бешено зааплодировали.

- Хоть бы Майор появился, - сказал Бейкер. - Я хочу видеть Майора. - Что? - механически спросил Абрахам. Он сильно сдал в последние часы.

Глаза впали в глазницы. Лицо покрылось синеватой щетиной.

- Я наплюю ему в морду.

- Расслабься, - посоветовал Гэррети. С него уже сняли все три предупреждения.

- Сам расслабься, - буркнул Бейкер. - Погляжу я на тебя.

- Зря ты так про Майора. Он ведь тебя не заставлял.

- Заставлял? Он убивает меня, вот и все!

- Это не...

- Заткнись, - сказал коротко Бейкер, и Гэррети послушался. Он почесал шею и взглянул на раскаленное добела небо. Его тень уродливым карликом скорчилась у ног. - Прости, - сказал Бейкер. - Зря я кричал. Мои ноги...

- Ладно, - сказал Гэррети.

- Это со всеми происходит. Может, это хуже всего.

- Знаете, что я хочу сделать? - спросил Пирсон.

- Наплевать в морду Майору, - предположил Гэррети. - Все хотят наплевать в морду Майору. Как только он приедет, мы набросимся на него и...

- Да нет, - Пирсон шагал, как человек в последней стадии опьянения.

Голова его едва не падала на плечо. - Майор тут ни при чем. Я хочу просто пойти в поле, лечь и закрыть глаза. Просто лежать среди пшеницы...

- В Мэне нет пшеницы, - уточнил Гэррети. - Это просто трава.

- Ну, в траву. И читать стихи сам себе.

Гэррети порылся в поясе, нашел печенье и стал грызть его, запивая водой.

- Чувствую себя решетом, - пожаловался он. - Пью воду, а через две минуты она выступает у меня на коже.

Ружья грянули снова, и еще одно тело безжизненно рухнуло на асфальт. - Сорок пять, - сказал Скрамм, подходя к ним. - Этак мы и до Портленда не дойдем.

- У тебя что-то с голосом, - заметил Пирсон с осторожным оптимизмом. - Похоже, я подхватил лихорадку, - жизнерадостно сказал Скрамм.

- Господи, как же ты идешь? - с благоговейным страхом спросил Абрахам.

- Как я иду? Посмотри на него! Хотел бы я знать, как он идет! он ткнул пальцем в сторону Олсона.

Олсон молчал уже два часа. Он не дотронулся до фляжки. Все с завистью глядели на его почти полный пояс. Глаза его, цвета темного обсидиана, смотрели прямо вперед. Губы высохли и растрескались, и из них высовывался язык, как дохлая змея из пещеры. Язык Олсона был грязно-серым.

Как глубоко он зарылся? Гэррети вспомнил слова Стеббинса. На мили? На световые годы? Ответ был: слишком глубоко, чтобы увидеть это. И чтобы выбраться.

- Олсон! - тихо позвал он. - Олсон!

Олсон не отвечал. Двигались только его ноги.

- Хоть бы язык убрал, - нервно сказал Пирсон.

ДЛИННЫЙ ПУТЬ - продолжался.

Леса расходились, уступая место лугам, и опять сходились. По обочинам стояли восторженные зрители. Появлялось все больше плакатов с именем Гэррети. Но его это уже мало интересовало - он слишком устал. Скоро он устанет настолько, что не сможет говорить с другими. Лучше действительно уйти в себя, как малыш, завернувшийся в ковер. Так было бы проще.

Он облизал губы и отпил немного воды. Они прошли зеленый указатель, извещающий, что до Мэнского шоссе осталось сорок четыре мили.

- Вот оно, - сказал он неизвестно кому. - Сорок четыре мили до Олдтауна.

Никто не ответил, и Гэррети подошел к Макфрису и опять пошел радом с ним. Тут начала кричать женщина. Движение на дороге было остановлено, и толпа окружала их с обоих сторон, крича и размахивая плакатами. Кричавшая женщина была грузной и краснолицей. Она пыталась перелезть через канат ограждения и кричала на полицейских, которые держали ее.

“Я знаю ее, - подумал Гэррети. - Откуда я ее знаю?”

Синяя косынка. Блестящие глаза навыкате. Платье цвета морской волны.

Все это было знакомо. Одной рукой женщина вцепилась в лицо полицейскому.

Брызнула кровь.

Проходя мимо, Гэррети узнал ее. Конечно, это была мать Перси.

Перси, который пытался убежать в лес и был застрелен с первым же шагом.

- Где мой сын? - кричала она. - Отдайте моего сына!

Толпа с энтузиазмом приветствовала ее. Маленький мальчик плюнул ей на ногу и поспешил прочь.

“Джен, - думал Гэррети, - Джен, я иду к тебе, и черт с ним со всем.

Клянусь, что я дойду". Но Макфрис был прав. Джен плакала, она умоляла его изменить решение:

“Пожалуйста, Рэй, я не хочу тебя потерять, это просто убийство..." Они сидели на скамейке за эстрадой. Это было месяц назад, в апреле, и он обнимал ее за талию. Она надушилась духами, которые он подарил ей на день рождения. Этот запах, томный и таинственный, пьянил его. "Я должен идти, - говорил он. - Должен, ты просто не понимаешь".

“Рэй, это ты не понимаешь, что делаешь. Рэй, не делай этого, я люблю тебя".

“Что ж, она была права. Конечно, я не понимал, что я делаю.

Но я и теперь не понимаю. Черт меня побери, я и теперь не понимаю. Вот и все".

- Гэррети!

Он тряхнул головой, пробуждаясь от своих мыслей. Рядом с ним шел Макфрис.

- Как ты?

- Нормально, - неуверенно ответил Гэррети. - Кажется, нормально.

- Баркович спятил, - с довольным, видом сообщил Макфрис. - Говорит сам с собой. И он хромает.

- Ты тоже хромаешь. И Пирсон.

- Да, правда. Но Баркович... Он все время трет ногу. Похоже, он растянул мускул.

- За что ты его так ненавидишь? Почему не Олсона? Не Колли Паркера? Не нас всех?

- Потому что Баркович знает, что делает.

- Хочешь сказать, он думает, что выиграет?

- Откуда ты взял?

- Ну... Он сволочь. Может быть, сволочам везет?

- Хорошие парни приходят к финишу раньше?

- Не знаю. Ничего не знаю.

Они проходили мимо маленькой сельской школы. Ученики стояли во дворе и махали им. Некоторые забрались на забор, и Гэррети вспомнил рабочих.

- Гэррети! - закричал один из них. - Рэй Гэррети! Гэ-рре-ти! Мальчишка прыгал, как заведенный, выкрикивая его имя, и Гэррети помахал ему. Когда школа вместе с мальчишкой скрылись из виду, он испытал облегчение.

Их догнал Пирсон:

- Я тут думаю...

- Побереги силы, - посоветовал Макфрис.

- И о чем ты думаешь? - спросил Гэррети. - Каково будет тому, кто дойдет вторым. - И каково же?

- Ну, - Пирсон прищурился, - представляете: пережить всех, кроме одного! По-моему, нужно установить приз для второго.

- Какой?

- Не знаю.

- Жизнь, - предположил Гэррети.

- Кто же за этим пойдет?

- Никто, пока Путь не начался. Но сейчас я был бы рад и этому. Черт с ним с призом. А ты?

Пирсон довольно долго думал.

- Не вижу в этом смысла, - сказал он наконец.

- Скажи ему, Пит.

- Что сказать? - пожал плечами Макфрис. - Он прав. Целый банан или вообще никакого банана.

- Вы спятили, - сказал Гэррети без энтузиазма. Он очень устал, и у него начинала болеть голова. Может, так начинается солнечный удар? Что ж, так лучше - просто упасть без сознания и проснуться уже мертвым.

- Конечно, - сказал Макфрис миролюбиво, - мы все спятили, иначе нас здесь бы не было. Мы все хотим умереть. Ты это еще не понял? Погляди на Олсона - это же просто череп на палке. Разве он не хочет умереть?

- Ну ее, эту чертову психологию, - подвел итог Пирсон. - Я все равно уверен, что никто из них не согласен прийти вторым.

ДЛИННЫЙ ПУТЬ - продолжался.

Солнце палило все сильнее. Ртутный столбик дополз до семидесяти девяти градусов (у одного парня был с собой термометр) и готовился перепрыгнуть на восемьдесят. "Восемьдесят, - подумал Гэррети. - Это еще не так жарко. В июле будет жарче градусов на десять. При такой температуре сидеть бы в тени во дворе и есть холодный куриный салат. Или плескаться в ближайшей речке.

Вода сверху нагрелась, а внизу у ног, она холодная, и там водятся пиявки, но это ерунда. Эта вода омывает тебе грудь, живот, волосы". - При одной мысли об этом по коже у Гэррети пробежали мурашки. Восемьдесят. Искупавшись, можно залечь в гамаке с какой-нибудь хорошей книжкой. Однажды они залезли в гамак вместе с Джен и качались, пока член не уперся ему в живот, как горячий камень. Она делала вид, что ничего не замечает. Восемьдесят. О Господи!

Чепуха какая-то.

- Мне за всю жизнь не было так жарко, - прогундосил Скрамм.

Его широкое лицо раскраснелось, как сковородка. Он снял рубашку и вытирал ею пот, который тек с него ручьями.

- Лучше надень рубашку, - посоветовал Бейкер. - Сгоришь.

- Я уже сгорел, - хмыкнул Скрамм.

- Чертов штат, - сквозь зубы проговорил Колли Паркер. - В жизни такого не видел.

- Не нравится, сидел бы дома, - буркнул Гэррети и отхлебнул из фляжки.

Он не пил много, чтобы не получить спазм. Один раз с ним случилось такое.

Он помогал соседям, Элвеллам, ворошить сено. В сарае было очень жарко, и Гэррети выпил три стакана холодной воды.

После этого у него вдруг резко заболели живот, и спина, и голова, и он упал в сено, как тряпичная кукла. Мистер Элвелл держал его своими мозолистыми руками, пока он блевал. Потом он поднялся, слабый от боли и стыда, и его отослали домой - мальчика, прошедшего одно из первых испытаний на мужественность. Он шел, и солнце било его по обгоревшей шее, как десятифунтовый молот.

Он вздрогнул, и головная боль тут же нахлынула волной. Перед глазами заплясали черные пятна.

Он оглянулся на Олсона. Олсон шел, только язык его почернел.

Глаза невидяще смотрели вперед. Господи, только бы не стать таким, как Олсон. Что угодно, только не это.

- Мы не дойдем до Нью-Хэмпшира, - мрачно сказал Бейкер. - Ставлю что хотите.

- Два года назад они дошли, - возразил Абрахам. - Четверо из них, во всяком случае.

- Да, но тогда не было такой жары, - сказал Йенсен. - Когда холодно, можно идти быстрее и согреться. Но когда жарко, нельзя идти медленнее... И охладиться.

- Несправедливо, - сердито буркнул Колли Паркер. - Почему этот чертов Путь не проводят в Иллинойсе, где земля ровная?

- А мне нравится Мэн, - сказал Скрамм. - Что ты все ругаешься, Паркер?

- А что у тебя сопли текут? - огрызнулся Паркер. - У всех свои странности. Еще вопросы будут?

Гэррети взглянул на часы, но они остановились на 10.16. Он забыл их завести.

- Сколько времени? - спросил он.

- Счастливые часов не наблюдают, - сказал Пирсон, и все рассмеялись. - У меня часы остановились.

- Две минуты третьего - сказал Пирсон. - Солнце сядет еще не скоро. Солнце немилосердно палило сквозь редкие ветви, не дающие тени.

Пронесся слух, что ожидается дождь, и на горизонте виднелось что-то вроде облаков, но это могла быть всего лишь утешительная иллюзия.

Абрахам и Колли Паркер обсуждали дальнобойность солдатских карабинов. Гэррети не хотелось участвовать в этом разговоре, и он пошел в стороне от всех, глядя по сторонам.

ДЛИННЫЙ ПУТЬ - был уже не так растянут. Впереди шли два высоких смуглых парня в одинаковых кожаных куртках. Прошел слух, что они голубые, любовники, но Гэррети это не очень заинтересовало. Какая разница, любовники они или нет?

За кожаными парнями шел Баркович, потом Макфрис. Он все так же глядел Барковичу в спину. Гэррети не показалось, что Баркович спятил. Он с болью подумал, что Макфрис выглядит более сумасшедшим.

За ними шли семь или восемь человек, образующих постоянно меняющуюся конфедерацию. Следом шла группа поменьше - Скрамм, Пирсон, Бейкер, Абрахам, Паркер и Йенсен. За ними шли еще какие-то незнакомые парни. Среди них затесались доходяги вроде Олсона и те, кто, как Стеббинс, предпочитал уединение. И почти у всех них на лицах застыло испуганное выражение, уже знакомое Гэррети.

Карабины дрогнули и нацелились на одного из отстающих, коротышку в зеленой шелковой рубашке. Тот полчаса назад получил третье предупреждение.

Коротышка бросил на них затравленный взгляд и поспешил вперед. Карабины еще какое-то время следили за ним, потом отстали.

Гэррети ощутил какой-то непонятный подъем духа. До Олдтауна и цивилизации оставалось не больше сорока миль. Там начнется шоссе, где можно идти по травяной полосе в центре, сняв обувь. Ощущать холодную росу. Господи, как здорово. Может, тогда у него появятся новые силы.

Облака на горизонте увеличились и явно обещали дождь.

Выстрелы настигли парня в зеленой рубашке, но Гэррети даже смерть не казалась теперь такой уж страшной. В конце концов она придет ко всем, даже к Майору. Так зачем бояться ее раньше времени? Он занес это в мысленную записную книжку, чтобы сказать Макфрису при следующей встрече.

Он стал готовиться к встрече с ближайшей красивой девушкой, но вместо красивой девушки появился маленький итальянец.

Это был карикатурный итальянец, в соломенной шляпе и с черными закрученными усами. Он стоял возле старого фургона и махал им, показывая неправдоподобно белые зубы.

Фургон был открыт, и внутри, на ложе из колотого льда, громоздились крупные зеленые арбузы, Желудок у Гэррети загудел, как мотор. Надпись на фургоне гласила:

“Дом Ланцо любит всех участников Длинного пути - бесплатные арбузы!" Несколько участников, включая Абрахама и Колли Паркера, невольно потянулись к обочине. Они получили предупреждения. Дом Ланцо, увидев их, рассмеялся звонким радостным смехом и, погрузив обе руки в лед, достал оттуда охапку розовых арбузных ломтей. Рот Гэррети наполнился слюной. "Ему же не позволят". И потом: "Боже, как это вкусно! Ну почему бы им немного не опоздать на этот раз? Интересно, где он взял арбузы в это время года?" Участники столпились возле Дома, который, лучась счастьем, раздавал им арбузы. Трое гвардейцев устремились к фургону, и Гэррети слышал, как Дом кричит:

- В чем дело? В чем дело? Это мои арбузы, ослы! Я хочу их раздать и раздам! Уберите руки вы, ублюдки!

Один из гвардейцев стал вырывать ломти арбуза из рук Дома, другой захлопнул дверцы фургона.

- Ублюдки! - закричал Гэррети из всех сил. Его крик разрезал горячий воздух, как стекло, и один из гвардейцев обернулся... Взгляд у него был почти пристыженный.

- Вонючие сукины дети! - орал Гэррети. - Будь прокляты ваши матери за то, что родили таких сукиных детей!

- Молодец, Гэррети! - крикнул еще кто-то. Это был Баркович, грозивший гвардейцам кулаками. - Ты им сказал!

Теперь уже они все орали, а гвардейцы - это не Эскадрон. Их лица были красными от стыда, но они все равно держали маленького итальянца. Тот от волнения забыл английские слова и осыпал их сочными ругательствами на родном языке. Толпа свистела. Какая-то женщина швырнула в одного из гвардейцев транзистором и сшибла с него фуражку.

Каким-то образом Дом Ланцо вырвался и побежал. Толпа расступалась перед ним и снова смыкалась, не пуская гвардейцев. Один из них все же догнал итальянца и рванул его назад. Уже падая, Дом подбросил высоко вверх все свое розовое богатство.

- Дом Ланцо любит вас! - прокричал он. Толпа взорвалась аплодисментами. Ломти арбуза взлетели в воздух, и Гэррети счастливо рассмеялся, видя, как Абрахам поймал один из них.

Другие получали предупреждения, но умудрялись нагибаться и поднимать куски арбуза. Таких счастливцев было пять или шесть, но все остальные кричали от радости или проклинали солдат, которые наблюдали за происходящим с теми же каменными лицами.

- Спасибо! - прокричал Абрахам. Его улыбающееся лицо было измазано розовым соком.

- Черт побери! - сказал Колли Паркер. - Черт побери! - он откусил от своего куска, потом разломил его пополам и отдал половину Гэррети, который от удивления опешил.

- На, жри! - крикнул Колли. - Не говори потом, что я жадный!

Гэррети засмеялся:

- Иди на фиг. Арбуз был холодный-холодный. Сладкий сок тек по подбородку, заливался в нос и - о Господи! - тек в глотку.

Он едва заставил себя оторваться.

- Пит! - позвал он и кинул Макфрису половину своего куска. Тот поймал арбуз на лету с реакцией опытного игрока в бейсбол и благодарно улыбнулся. Гэррети почувствовал, как безумная радость наполняет его, вливая свежую силу в его ноги и руки. Почти всем досталось по кусочку арбуза, пусть даже самому маленькому.

Стеббинс, как обычно, был исключением. Он одиноко шагал по дороге и не улыбался.

“Ну и хрен с ним", - подумал Гэррети, но радость немного поутихла.

Его ноги снова налились тяжестью. Он знал, что Стеббинсу арбуз не нужен.

Не нужен, и все.

14.30. Они прошли 121 милю. Тучи приблизились и стали наливаться тьмой. Подул холодный ветерок. Люди по сторонам дороги принялись сворачивать одеяла и Укладывать провизию в корзинки. Температура сразу же упала, и Гэррети быстро застегнул рубашку.

- Одевайся скорее, - сказал он Скрамму.

- Ты что? - тот непонимающе уставился на него. - Я весь день не чувствовал себя так хорошо!

Они шли по вершине пологого плато и видели далеко впереди завесу дождя, опустившуюся над лесом. Над ними небо пожелтело. "Как перед смерчем", - подумал Гэррети. Что они будут делать, если смерч подхватит их всех и унесет в страну Оз вместе с туфлями и ломтиками арбуза?

Он рассмеялся, но ветер тут же унес его смех.

- Макфрис!

Макфрис повернулся к нему. Ветер развевал его одежду, и весь он, с его черными волосами и белым шрамом на загорелом лице, напоминал старого морского волка на капитанском мостике.

- Что?

- Интересно, в правилах есть что-нибудь о Божьей воле?

- Думаю, нет, - Макфрис начал застегивать куртку.

- Что если нас поразит молнией?

Макфрис откинул голову и рассмеялся:

- Что-что - умрем!

Гэррети фыркнул и отошел. Некоторые с опаской глядели на небо.

Мимо Гэррети пролетела бейсбольная кепка, и, оглянувшись, он увидел мальчика, с которого ее сорвало ветром. Скрамм поймал кепку и попытался кинуть обратно мальчику, но ветер закрутил ее гигантской дугой, как бумеранг, и забросил на дерево.

Грянул гром. Бело-пурпурный росчерк молнии пересек небо.

Успокаивающий шепот ветра в ветвях превратился в стук и треск десятка свихнувшихся духов. В грохоте и вое ветра почти потерялись звуки выстрелов. Гэррети повернул голову, снова уверенный, что это Олсон. Но Олсон все еще шел; болтающаяся на нем одежда демонстрировала, как быстро он похудел. Куртку он где-то потерял, и торчащие из рукавов рубашки руки казались тонкими, как карандаши.

С дороги тащили кого-то другого. Его незнакомое лицо выглядело маленьким, жалким и очень мертвым.

- Если ветер попутный, мы будем в Олдтауне уже в полпятого! - радостно сказал Баркович. Он натянул свою желтую шапочку, и лицо его горело безумной радостью. Гэррети вдруг понял - Макфрис был прав - Баркович спятил.

Через несколько минут ветер внезапно стих. Гром кашлянул пару раз где-то вдали. Опять вернулась жара, невыносимая после свежих порывов ветра.

- Э-гей! Рэймонд! Рэймонд Гэррети!

Гэррети рывком повернул голову. На один ужасный момент ему показалось, что его зовет мать, и он сразу вспомнил Перси. Но это была всего лишь пожилая леди, глядящая на него из-под журнала "Вог", которым она закрывалась от дождя.

- Старая кошелка, - пробормотал рядом Арт Бейкер.

- А, по-моему, очень милая женщина. Ты что, ее знаешь?

- Я знаю этот тип. Она похожа на мою тетю Хэтти. Та обожала ходить на похороны и с такой же улыбкой смотрела на плачущих родственников. Облизываясь, как кот на сливки.

- Может, это мать Майора, - сказал Гэррети, но Бейкера эта шутка не развеселила. Он был бледен.

- У тети Хэтти было девять детей. И четверых она похоронила с такой же вот улыбкой. Некоторые любят смотреть на смерть. Я этого не понимаю, а ты? - Я тоже, - Бейкер портил ему настроение. - А она умерла?

- Нет. Она сейчас дома. Должно быть, сидит на крыльце в своем кресле.

Слушает новости про нас и улыбается, когда сообщают новые цифры, - Бейкер потер ладонью щеку. - Ты видел когда-нибудь, как кошка жрет собственных котят?

Гэррети не ответил. Новая вспышка молнии осветила небо. Следом пророкотал гром. Тучи неслись по небу, как безумные пираты по ночному эбеновому морю.

- Знаешь, - сказал внезапно Бейкер, - а я хотел стать гробовщиком.

Хорошая работа. Гробовщику найдется дело даже в кризис. Мой дядя был гробовщиком и много чего мне порассказал. Он говорил: "Люди думают, что им все равно, но это не так. Сначала они толкуют про простой сосновый ящик, а в конце концов покупают самый роскошный. Некоторые даже указывают в завещании номер модели".

- А зачем? - спросил Гэррети.

- У нас большая влажность, поэтому многие хотят, чтобы их хоронили над землей, в мавзолее. Но наверху крысы. Жирные луизианские крысы, которые разгрызают сосновый гроб, как орех.

Ветер рвал их одежду невидимыми пальцами. Гэррети хотелось, чтобы пошел дождь и отвлек их от этого дурацкого разговора.

- Да ну к черту, - сказал он. - Платить полторы тысячи за то, чтобы тебя после смерти не ели крысы!

- Не знаю, - глаза у Бейкера были полузакрыты. - Понимаешь, они едят мягкие части. Так и вижу, как они прогрызают дырку в моем гробу - шире, шире, - наконец влезают и сразу проглатывают мои глаза, как вишни. И тогда я становлюсь частью этих крыс. Разве не так?

- Не знаю, - выдавил из себя Гэррети.

- Нет уж, спасибо. Я хочу гроб, обшитый свинцом.

- Скоро он может тебе понадобиться.

- Это точно, - без улыбки согласился Бейкер.

Молния сверкнула снова, оставив в воздухе запах озона. Через мгновение с неба что-то посыпалось.

Это был град. В пять секунд землю засыпали градины размером с мелкую гальку. Некоторые вскрикнули от неожиданности, а Гэррети закрыл глаза рукой. Йенсен в панике пустился бежать, упал и остался лежать. Солдаты на вездеходе для верности выпалили раз десять в полускрытое завесой града тело. Прощай, Йенсен. Извини.

За градом пошел дождь, перемежающийся раскатами грома. С холма, на который они взбирались, текли потоки воды.

- Черт! - крикнул Паркер, едва не наткнувшись на Гэррети. Он был похож на мокрую крысу. - Гэррети, это, без сомнения...

- Знаю-знаю - самый поганый из всех штатов. Накрой лучше чем-нибудь голову.

- Нечем, - Паркер сокрушенно пожал плечами и отошел, заливаемый дождем.

- Как тебе? - прокричал Гэррети Макфрису. Макфрис махнул рукой:

- Все к худшему. Теперь хочется, чтобы вышло солнце.

- Скоро выйдет, - успокоил Гэррети, но он ошибся. В четыре часа дождь все еще шел.