Украденный объект

Англ. stolen object. Термин, введенный голландским исследовате­лем Ван ден Хевелем для описания одного из наиболее распро­страненных приемов постмодернистского письма, заключающего­ся в попытке создать у читателя иллюзию исчезновения мифосимволической по своей природе субстанциональной грани между артефактом искусства и реальными предметами действительности, как это должно происходить в таком популярном у любителей авангарда жанре, как инсталляция.

На практике это развенчание мифологизирующих процессов принимает форму «стирания онтологических границ» между всеми членами коммуникативной цепи: отправитель (автор произведе­ния) — произведение (коммуникат) — реципиент (читатель, слушатель, зритель) (D'haen:1986, с. 227). Однако фактически это стирание онтологических границ прежде всего выражается в свое­образном антииллюзионизме постмодернизма, стремящегося уничтожить грань между искусством и действительностью и опе­реться на документально достоверные факты в литературе, либо на реальные предметы массового потребления в живописи и скульптуре, где наиболее явственно сказалось пристрастие совре­менных западных художников к технике так называемых «найденных вещей» (objets trouves, found objects), которые они вставляют в свои композиции (вернее было бы в данном случае говорить об особом жанре «разнородных медиа», или «комбинированной живописи», более всего близком искусству инсталляции.)

Ван ден Хевель, описывая тот же самый прием «найденных вещей», распространенный в комбинированной живописи, и пере­нося его в сферу литературы, прибегает к термину «украденный объект», когда ссылается на практику французских «новых рома­нистов», помещающих в своих произведениях тексты афиш, поч­товых открыток, уличных лозунгов и надписей на стенах и тротуа­рах. С точки зрения исследователя подобное использование гото-

[305]

вого языкового материала, а также стертых выражений, клише, банальностей повседневного языка в художественном тексте ана­логично форме сказа, где «элементы повседневной речи интегри­руются в поэтическом дискурсе, устное смешивается с письмен­ным, привычное с новым, коллективный код с индивидуальным» (Van den Heuvel:1986, с. 261).

Исследователь считает этот прием наиболее близким технике && коллажа, посредством которого «художник протестует против псевдосвидетельств и тавтологии доксы». Придавая в новом кон­тексте иной смысл знакомым, «тиражированным массовой культу­рой высказываниям», он их «парадоксальным образом» дебанализирует, в результате читатель якобы открывает для себя тот факт, что «смысл, который он из этого извлекает, зависит от его собст­венного индивидуального воображения» (там же, с. 262).