double arrow

Воин ночи 4 страница

- Масселл I Завоеватель из Арьяварты?

Небо, затянутое дымом пожаров. Бескрайнее поле, с одной стороны, далеко на горизонте, ограниченное лесом. Великолепный город, защищенный деревянными стенами. Крики, звон оружия, топот коней, свист стрел. На самых ближних подступах к воротам сошлись в смертельной битве два войска. Затем появился человек, облаченный в черные одежды, на вороном коне. Его волосы были темными, как вороново крыло, и прямыми, но черты лица и цвет кожи говорили о принадлежности к белой расе. Он что-то кричал сквозь шум боя сопровождавшим его командирам, указывая мечом в сторону сражающихся. Затем он дернул поводья и помчался вперед, не обращая внимания на летящие встреч стрелы.

- Даннер Великий?

А затем… А затем Хейд увидел в чаше свое лицо - надменное, с гордо задранным подбородком, на фоне каких-то дымящихся руин, кровавых схваток, изуродованных трупов. И собственное "величие" показалось ему по неизвестной причине чем-то постыдным и смешным.

Промелькнуло еще несколько образов, очевидно - принадлежащих будущему. Какой-то златовласый вождь в шлеме с высоким гребнем, затем - два степняка самого дикого вида, снова человек с белой кожей - в странной одежде и не менее удивительном головном уборе огромного размера - он разглядывал в какую-то трубку поле боя, по которому двигались сомкнутые ряды пехотинцев без доспех, с необычного вида копьями в руках. Затем появился еще некто - волосы зачесаны на одну сторону лба, рот под щеточкой усов что-то яростно выкрикивал невидимым слушателям, глубокие серо-голубые глаза поражали своим блеском, напоминающим взгляд берсеркера. Сразу после этого показали какой-то каменный город, объятый огнем, к которому по выжженной и взрыхленной земле двигались гигантские боевые машины, метавшие в скрытого дымом врага снаряды, порождая грохот и пламя. Образы смазались…

"А сколько их было - тех, кто не попал в перечень самых великих? Готтхард Кровавый, величайший из теудов, степные вожди, северные мореходы - разбойники… А сколько тех, от чьих дел, потрясавших мир тысячи лет назад, ныне не осталось и следа? Сколько их было и сколько их будет! И никто из них так и не добъется своей цели - покорить мир своей воле…"И Хейд, наконец, понял, какому именно испытанию подвергла его хозяйка Пещеры Грез. Испытание его веры в Себя Самого.

В бессильной ярости он снова вырвал из ножен меч и потряс им над головою, воздев обе руки к сводам пещеры. А дразнящий смех звенел вокруг:

- Да, да, Хейд, я видела, как бессчетное множество иных искателей власти и славы потрясало оружием в ослеплении собственным величием. И где они ныне? Не там ли, где суждено быть и тебе?

- МОЛЧИ! Никто из них не был равен мне! Я бессмертен, я неподвластен старости и болезням!

- Так же и они находили в себе то, что возвышало их над предшественниками! И в свою очередь становились лишь предшественниками новых, не менее великих…

- Я ПОКОРЮ МИР!

Смех оборвался. И Хейд понял еще одно:только он, испытавший смерть, мог выдержать это испытание. Только его, бессмертного, не сломило осознание собственной незаметности пред ликом Вечности и Бесконечности. Голос с какой-то усталой интонацией проговорил:

- Меня мало интересуют дела людей. Пока они не могут причинить мне зла. Придет время, когда их возможности станут соразмерны их безумию, но я вижу это сквозь туман и не берусь судить, что ждет Землю дальше. Так ступай же, великий завоеватель Хейд - твоя награда ждет тебя внизу, в долине. Эти кони сами принадлежат твоей сфере, и их белый цвет - память о мертвенной чистоте Прошлого. Они последуют за тобою и станут верными друзьями твоих воинов. Ступай, Хейд. Я привыкла к одиночеству, и долгие беседы с подобными тебе быстро утомляют меня…

Хейд почти выбежал из пещеры, молниеносно спустился по склону - и в восхищении остановился пред ослепительно белыми лошадьми, неисчислимое множество которых паслось, ожидая его появления, в долине. Они были невероятно прекрасны, но даже сама их грация была странно печальной.

Огромный жеребец, как видно - вожак всех этих табунов, подошел к вампиру и заглянул ему в лицо. Из глаз животного веяла та же скорбь, что была и во всем облике белых лошадей. Словно бы они хотели что-то сказать - и не могли.

Хейд опустил ладонь на шею коня. От топота его конницы скоро содрогнется весь мир!

Не стоит подробно останавливаться на том, как Хейд создал из оживленных им жертв своей первой битвы маленькую, но боеспособную армию, как осторожно и скрытно совершал набеги на окрестные княжества и райксландты, добываю трупы для своих нечестивых ритуалов и оружие для экипировки новых воинов. Достаточно будет сказать, что постепенно бывшие владения Виндраума, находившиеся в самом центре Закатных Земель, превратились в край запустения и ужаса, а замок райкса, перестроенный и укрепленный, стал постоянным местом обитания безжалостного и таинственного повелителя вампиров. Конечно, окрестные племена еще могли бы, собравшись с силами, попытаться сокрушить своего общего врага, пока он не набрал достаточно сил, но раздоры райксов и застарелая вражда, особенно - взаимная ненависть между разными ветвями рода ариева, идущая еще со времен Даннера Завоевателя, сокрушившего подточенную изнутри державу, созданную Готтхардом Кровавым, поработившего протогерманские племена и оттеснившего туатов, чтивших Кернунноса Трехрогого, к Закату. И вот однажды из дремучих лесов, укрытых вечным теперь уже туманом, словно паутиной гигантского паука, двинулось огромное войско, послушное каждому приказу своего повелителя, беспощадное и бесстрашное…

Судьба нескольких смятых железными легионами Хейда райксландтов, чьи вожди заняли место среди полководцев повелителя вампиров, а жители стали либо бесправными и запуганными рабами, либо такими же чудовищами, как их убийцы, заставила остальных вспомнить о своих в целом общих корнях, и наконец-то сформировать полноценное союзное войско, выступившее навстречу завоевателю. Чтобы особенно не гадать о сроках и месте сражения, повелитель вампиров взял штурмом и разграбил Нейенрайн - один из торговых городов на великой реке, которая на всех языках Заката именовалась просто: Поток. Через несколько дней к дымящимся развалинам подошло и войско райксов-союзников. Битва должна была грянуть на ровном поле возле Нейенрайна, с одной стороны ограниченном водами реки, а с другой - поросшими лесом холмами.

Выйдя из своего шатра, Хейд сложил руки на груди и принялся разглядывать расстилавшуюся перед ним картину. Он предпочитал сражаться по ночам - чтобы иметь неоспоримое преимущество над людьми, но было еще только утро. Роса обильно покрывала траву, отражая сияние солнца. Вдали были видны вражеские рати. Войско повелителя вампиров было построено классически: центр - пехота, передние ряды - с длинными копьями, задние - с мечами и топорами, по сторонам - кавалерия, для которой, увы, почти не оставалось простора, чтобы маневрировать, позади же передней линии - лучники и копьеметатели. В лагере же Хейда находился еще один отряд пехотинцев - резерв. Еще другой подобный отряд минувшей ночью скрытно покинул лагерь и затаился в лесу к востоку от поля боя. Если бы не холмы, Хейд предпочел бы поместить в засаду кавалерию, но на неровной местности всадники лишались своих преимуществ и становились отличными мишенями для лучников.

В какой-то момент стороннему наблюдателю могло показаться, что глаза завоевателя потухли, и он впал в какую-то форму забытья, но это было не так. Тело Хейда осталось в прежнем положении, словно он продолжал наблюдать за войсками, но некая темная сущность расправила крыла и взвилась в небо, принимая облик огромной летучей мыши.

Обозревая вражеские рати с высоты птичьего полета, разум Хейда с легкостью анализировал возможное развитие событий. Итак, эти зажравшиеся в своих замках райксы, разжиревшие и поглупевшие от бесконечных пиров, не способны даже попытаться представить различные варианты развития событий! Конечно, передняя линия - три отряда конницы, боковые построены квадратами, средний - треугольником, а во второй линии - пехота вперемешку с лучниками, пращниками и метателями дротиков. Катафрактарии флангов, вооруженные длинными копьями, должны были смять конницу Хейда, в то время как центральный отряд тяжелых всадников с широкими и тяжелыми обоюдоострыми мечами прорвет строй пехоты, открывая путь собственной второй линии в тыл противника. Это обычная тактика райксов, не измененная даже с учетом необычности нынешнего врага…

Хейд мотнул головой и его глаза снова обрели осмысленный взгляд. Он не глядя бросил стоящему рядом Виндрауму, доказавшему во многих битвах под знаменами повелителя вампиров свое искусство полководца:

- Пусть те, кто в засаде, засыплют стрелами тех кавалеристов, которые к ним ближе. Как только катафрактарии левого крыла сломают строй, наше крыло должно их атаковать. Пехота же из засады пусть не высовывается, лучше ей просто защищать лучников.

Виндраум безмолвно склонился перед завоевателем, искренне восхищаясь его гением. Победа, во имя которой еще только должны будут пролиться потоки крови, уже стала очевидной.

Заревели трубы, и над войском союзных райксов в небеса взвились знамена с родовыми символами - наследием тотемических культов. В ответ над ратями вампиров поднялись темно-бордовые полотнища с черным символом Вечности - крестом с вытянутым нижним концом и петлей вместо верхнего. Дрогнула земля. Началась битва, которой предстояло на века определить судьбу земель к Закату от Русколани.

Хейд снова переместил свое зрение в некое подобие гигантской летучей мыши, реявшей над полем брани. С головокружительной высоты маленькие фигурки всадников, мчавшихся в атаку, казались игрушечными. Они все больше отрывались от сопровождавших их пехотинцев - как и рассчитывал Хейд.

Мчащийся в атаку катафрактарий (собственно, именно этот тип всадника и именовался в средние века "рыцарем" или "каваллером") подобен железной статуе с умопомрачительного размера копьем, для надежности укрепленном на голове коня. Вполне вероятным было то, что своим чудовищным оружием он мог проткнуть и нескольких врагов. Однако после этого копье становилось абсолютно бесполезным, и катафрактарий, обнажая меч, становился обычным тяжелым кавалеристом, правда, несколько лучше бронированным, зато и более медлительным.

Пикинеры первой линии вампиров опустились на одно колено, упирая копья древком в землю. Из-за их спин в стремительно приближающуюся конную массу полетели стрелы, а чуть погодя - и дротики. Пораженные нелепо взмахивали руками, теряли равновесие и с лязгом падали на землю, зачастую увлекая весом своих доспех за собою коней.

Неожиданно для атакующих стрелы полетели еще и из леса в стороне. Абсолютно не готовые к этому катафрактарии смешались и почти встали. Возникла сумятица. И тогда в рядах противостоящей им конницы вампиров раздался повелительный окрик - и всадники Хейда атаковали.

Некоторые потери они понесли на длинных копьях катафрактариев, но затем успех схватки сразу перешел к ним:неповоротливые железные истуканы путались в собственном ставшем бесполезным в ближнем бою оружие, которое в тесноте было не так-то просто бросить. Мечи достать мало кто успел. Предводитель катафрактариев левого фланга попытался привлечь к себе внимание воинов и организовать хотя бы отход, но поравнявшийся с ним вражеский всадник мощным ударом снес ему голову, высоко взлетевшую вверх, поливая окружающих кровью. Далее началось абсолютное избиение левого фланга райксов, для которого собственные же доспехи стали помехой. В эту мясорубку попала и бежавшая за катафрактариями пехота, попросту не успевшая хоть как-то изготовиться для боя с кавалерией - прорвавшиеся сквозь строй обреченных вражеских всадников вампиры просто смяли ее конями, безжалостно рубя направо и налево.

На правом крыле катафрактарии почти достигли своей цели, почти врезались в строй кавалерии Хейда, как вдруг вампиры-всадники, как один, развернулись и поскакаль прочь - открывая проход в собственный тыл. Это было бы глупостью…Если бы враг был достаточно маневрен. Увы! Катафрактарии прогрохотали мимо открытого фланга пехоты вампиров и, как ранее их товарищи на левом крыле, попали под дождь стрел и дротиков. Они попытались остановиться и хоть что-то сделать, но в довершение всего отряд, оставленный Хейдом в резерве, атаковал нарушивших строй кавалеристов. Пехотинцы с легкостью уворачивались от неуклюжих всадников, стаскивали и сбивали их с седел, перерезали глотки и предавались жуткой трапезе Бессмертных…

И вот теперь, когда по обеим сторонам от вражеского центра Хейд превратил построения райксовских дружин в жалкие островки истекающих кровью и еле отбивающихся от наседающего противника людей, его тяжелые кавалеристы перегруппировались в плотные квадраты и помчались вперед, окружая еще ничего не успевшую понять середину союзного воинства.

Тем временем тяжелая конница райксов, в первых рядах которой мчался весь цвет племенной аристократии Закатных Земель, ударилась о стену пикинеров. Все перемешалось:потери с обеих сторон, даже принимая во внимание невероятную для людей выживаемость вампиров, были одинаково большими. Копья вонзались в брюхо мчащихся на полном скаку коней. Бьющие почти в упор лучники даже не выискивали щелей в доспехах - стрелы легко пробивали металл и выделанную кожу. Но, несомненно, отвага и решимость людей, помноженная на ненависть к мистическому противнику, могли бы повернуть ход боя в пользу союзного войска, если бы не поражения на флангах.

Клещи сомкнулись. С двух сторон конница Хейда врезалась в остатки воинства райксов. Началась схватка грудь в грудь, в немыслимой тесноте, когда даже мечи становились лишь помехой. Обреченные люди стояли насмерть, ибо отступать было некуда - бегство спасло бы им жизнь не более, чем на два-три дня. И они умирали сейчас, чтобы прихватить вместе с собой как можно больше врагов! Хейд невольно подумал: "Если бы их вожди были столь же мудры, сколь храбры простые воины, все могло быть иначе…"

Но крики и звон постепенно редели, и наконец смолкли вовсе. Они уступили место отвратительным звукам кровавого насыщения. Хейд кивком приказал свите следовать за собою, вскочил на заранее приготовленного коня и помчался вниз - к полю своей славы, своего величия.

Когда элита воинства вампиров проезжала мимо одной из наиболее жутких гор мертвых тел, внимание Хейда привлекло какое-то движение. Он приказал остановиться и стал наблюдать.

Держась одной рукой за древко изорванного знамени с каким-то уже неразличимым гербом, а другой сжимая иззубренный меч, с земли упрямо пытался подняться смертельно раненый воин. Он явно рубился до последнего, защищая доверенную ему святыню - символ Рода. Даже сраженный, он не упал, а просто опустился на колени! Трудно было сказать - простой ли это воин или райкс, ибо все его тело было покрыто кровью, а бесчисленные раны щедро дополняли эту жуткую картину. Глаза умирающего пылали огнем - он уже явно обезумел от боли и бесчисленных убийств, и вряд ли он понимал, где находится.

Наконец ему удалось опереться на древко знамени как следует. Один из сопровождавших Хейда всадников обнажил меч, но повелитель вампиров отрицательно мотнул головой и поднял руку. Странный интерес заставлял его наблюдать за последней агонией врага.

Неимоверным усилием воин поднялся. Шатаясь, словно пьяный, он выпрямился, и его глаза, постепенно принимая осмысленное выражение, остановились на повелителе вампиров. Губы умирающего беззвучно шевелились, он сделал шаг вперед, занося руку с мечом, потерял равновесие и рухнул навзнич, широко раскинув руки, продолжая сжимать клинок и знамя.

Он прошел много битв, и особенно не страшился смерти. Уже полуосознанным напряжением мышц умирающий повернул голову и устремил застилаемый туманом взор вслед Хейду и его свите. Стоило пожалеть лишь о том, что перед смертью он не отомстил за своих павших товарищей. Уже где-то в глубине гаснущего сознания воин подумал, что все еще только начинается, и эта чума, этот мор, насланный темными Богами, так и будет распространяться по Земле, покуда железная рука настоящего Полководца не воздвигнет на пути вражеского нашествия непреодолимую преграду…

Стеклянеющий взгляд потух.

С этого дня в сердце Закатных Земель, от границ Арьяварты до великого Райна, от моря на Полудне до моря на Полуночи не осталось иной военной силы, чем армия Хейда, вечно жаждущая крови и разрушения. Все те, кто мог бы защитить разрозненные райксландты, остались на поле жестокой брани либо встали в ряды некогда враждебного воинства.

– VII –

Распростертые над землей крылья летучей мыши несли темную сущность Хейда над лесами и реками. Он стремился к замку последнего из райксов Закатных Земель, чья земля еще не стала частью империи вампиров. Кроме того, по слухам, сей правитель обратился за помощью к извечным врагам - туатам, чьи племена бродили по дубовым лесам на Закате от Райна. Впрочем, благодаря своему пограничному положению, этот райксландт особенно никогда и не враждовал с дикими соседями, чаще всего откупаясь от варваров.

Но еще и нечто неосознанное тянуло Хейда к замку непокорного правителя. Он чувствовал, что там его ждет нечто важное - то, что так или иначе повлияет на будущее.

Ульра, дочь хранителя границы Нордольва, не могла уснуть. Она поднялась с измятой постели, на которой ворочалась уже несколько часов, и в темноте подошла к окну, распахнув ставни. Над миром царило Полнолуние. В спальню протянулись волшебные лучи ночного светила, чей диск висел над кронами деревьев внизу, у подножия холма, на котором был возведен замок отца юной красавицы. Легкий, чуть ощутимый ветерок коснулся ее волос, как будто чье-то нежное дыхание.

То, что чувствовала Ульра, увидевшая семнадцатое лето, можно было назвать некой смесью тревоги и ожидания, словно ночь куда-то манила ее. Лунный свет, придавая своими красками необычные очертания окружающим предметам, едва проникал в спальню дочери райкса. Черные, клубящиеся тени ползли по стенам, свивались клубков вокруг ног Ульры, обнимали ее за плечи…Неясное томление стало невыносимым, девушка прижала к груди руки, вдыхая ночную прохладу всей грудью - и вскрикнула. Почти беззвучно взмахивая кожистыми крыльями, в окно влетела огромная летучая мышь.

Ульра отпрянула в сторону, прижалась к стене рядом с окном и стала следить за незванным гостем. Ночной призрак совершил круг под потолком, задержался на миг - и стремительно рухнул в противоположный угол. С замиранием сердца девушка следила, как летучая мышь слилась с клубящимися тенями, как бесшумно засверкали разноцветные огоньки, не разгонявшие мрак, а словно самостоятельно жившие в нем. Вот они начали угасать, уступая место клубам плотного тумана, образующим нечто бесформенное. Лишь два красных, похожих на уголья, огня не исчезли, поднявшись в сплошном белом и будто бы светящемся облаке на высоту человеческого роста. И Ульра поняла, что это - разглядывающие ее глаза…

Во мгновение ока она сорвала со стены ножны с кинжалом, которым научилась от отца в совершенстве владеть, обнажила лезвие и выставила от груди вперед, став на взгляд Хейда еще прекрасней. Разгневанная богиня - хранительница Рода.

Воплотив себя в туманный призрак в спальне дочери райкса, повелитель вампиров сам плохо понимал мотивы этого поступка. Однако молодость, свежесть Ульры, красота ее тела напомнили ему на миг Вельгу. Но его юношеская любовь была чем-то прошедшим, утопленным в крови и боли, а Ульра была жива и прекрасна. Посетившее Хейда чувство не было, конечно, любовью, это была усталость от одиночества, которая рано или поздно приходит к любому из тех, кто стоит выше остальных. И девушка вздрогнула, когда из непроглядного тумана, простиравшего клубящиеся пряди в ее сторону, зазвучал печальный, несколько хриплый голос:

- Не бойся меня. Я не причиню тебе зла.

- Кто ты?..

- Я тот, кого ты ждала все это время. Я - твои сны, твои мечты и желания. Обо мне шептал тебе ветер и шелестела листва…Глядя в воду, ты видела в своих глазах мое отражение. Я хочу подарить тебе бессмертие и власть. Я - Хейд, повелитель вампиров, воин Ночи, хозяин Ночной Стороны Природы!

Щупальца тумана подползли, стелясь по полу, к ногам Ульры. Хейд недаром прекрасно разбирался в людях! Своими словами он задел именно те нити души девушки, какие и следовало. Ни враждебности, ни страха уже не прозвучало в ее голосе:

- Хейд? О тебе говорят, как о чудовище, разоряющем Землю и разрушающем всякую Жизнь…

- Я уничтожаю лишь то, чей срок пришел, и дарю вечную жизнь достойным ее. Что значат все страдания презренных ничтожеств, если на их костях воздвигает свое величие Триумфатор?

Туман обнимал ее, а завораживающий голос шептал уже в самое ухо:

- Там, где прохожу я, начинается новая эпоха, хотя для этого и приходится беспощадно уничтожать все преграды…Но на пути к величию стоят глупые законы и дурацкие правила, охраняемые оружием благородных ослов и преданных им баранов. Я разрушаю прежний мир, чтобы построить на его руинах свой. И я предлагаю тебе разделить власть над ним со мною…

- Я верю тебе! Я согласна…

- Тогда ты должна придти ко мне. Завтра на Закате я буду ждать тебя в роще у подножия холма, у поворота дороги. Я буду ждать.

- Я приду…

Туман беззвучно выполз в окно, на ходу трансформируясь во что-то более плотное, покуда расправленные крылья, на миг заслонив полную луну, не вознесли ночного гостя Ульры в небо. Девушка долго смотрела вслед летучей мыши, понимая, что больше ничто на свете не имеет для нее значения.

Даже отец. Даже Родина.

Когда конь вынес ее из-за поворота, и прощальные лучи заходящего Солнца пали девушке на лицо, Ульра сразу увидела и узнала того, с кем говорила ночью. Хейд сидел на стволе упавшего дерева, сложив руки на рукояти зажатого между колен меча и опустив голову. Он сначала даже не поднял головы, когда всадница осадила коня рядом и спрыгнула на землю. Затем завоеватель поднял голову, и глаза Ульры и Хейда встретились. Некоторое время висело молчание, затем Хейд сказал:

- Я не слишком надеялся, что ты приедешь.

Глаза девушки вспыхнули:

- Я дочь райкса, и умею держать слово!

- Я не о том. Но я не думал, что дочь моего врага, которому суждено пасть от моего меча, решится встретиться с чудовищем, с вампиром…Что бы он ни сказал ей.

- Ты обманул меня?!

Хейд медленно поднялся, отложив меч. Так же медленно он подошел к Ульре и положил руки ей на плечи. Девушка не отпрянула. Их взгляды снова встретились. В глазах дочери райкса были смешаны ожидание и трепет. Во взоре повелителя вампиров и гонителя народов не осталось и следа от злобы и цинизма - лишь печаль, скорбь, усталость от одиночества смотрели из глубины. И Хейд проговорил:

- Нет. Я не обманул тебя, Ульра. Я же говорил, что не причиню тебе зла. И если сейчас ты откажешься от моего предложения, я отпущу тебя назад…

- Так говори же! Я слушаю тебя. Чего ты хочешь?

- Я устал быть одиноким, дочь райкса. Мы, те, кого вы называете вампирами, лишены чувства любви, и не можем порождать потомство, ибо увы - взамен вечной жизни мы лишаемся творческой энергии, как объяснял мне это старый колдун Ангорд…Но для меня и тебя это не имеет значения. Люди, движимые слепыми чувствами и страстью, могут ошибаться. Я - нет. Я знаю, что лишь с тобою мне будет хорошо.

Ульра, вопреки ожиданиям Хейда, ничего не стала говорить. Не стала она и вырываться из его рук. Девушка лишь еще более внимательно вгляделась в собеседника.

Перед нею стоял высокий и стройный воин в черном плаще, небрежно накинутом на плечи. Он был удивительно красив, не смотря на серый оттенок кожи и совершенно седые волосы. Черты лица говорили о непоколебимой воле, решимости и гордости, а взгляд поражал своей печалью. Перед ним склонялись народы, он сокрушал армии и разрушал города, его сопровождали Победа и Смерть - две вечных спутницы великих завоевателей. Он был готов подарить ей Империю, пределы которой не обозначены ни на одной карте, ибо кто может сдержать его волю к власти? И бессмертие…Он мог подарить ей вечную жизнь.

На несколько мгновений перед внутренним взором Ульры пронеслись все ее представления о Добре и Любви, ей вдруг до безумия захотелось снова увидеть Солнце, но над миром царил серый холод, какой обычно бывает перед осенним дождем. Теперь дочь райкса и сама положила руки на плечи Хейда, прошептав:

- Я согласна.

Повелитель вампиров снова вспомнил о Вельге, но ее образ потускнел и стерся, уступив место широко открытым глазам и теплым губам Ульры. Хейд прижал ее к себе, и она задрожала, пронизанная космическим холодом Внешних Сфер, исходившим от темной сущности завоевателя.

Так из ночной пустоты поднимаются видения, переполняющие наши души торжеством или ужасом, воплощающимися в полотнах великих мастеров и гениальных строках истинных поэтов…

Так небо извергает на землю снег, дождь и град, причиняя ей боль, но земля приветствует это страдание, ибо оно необходимо для последующего расцвета и возрождения…

Так встречаются солнечный свет и тьма, пламя и лед, проникая друг в друга, перемешиваясь невероятными вихрями, возносящими по лестнице миров через бессчетные вселенные Тех, Кто Посмел…

Так извержение вулкана погребает город, чтобы обессмертить его в веках, так море бросает свои бессчетные рати волн на штурм скалистого побережья Нордхайма, чтобы разбиться о клинки гранита и в туче брызг отхлынуть обратно…

Когда тело Ульры содрогнулось в финальном пароксизме экстаза, челюсти вампира сомкнулись на ее горле, и клыки погрузились в тело девушки. Она затрепетала, но ее разум уже начал потухать, и боль была лишь неким отзвуком экстаза, переходящего в сон. Такой была жертва, которую она принесла на алтарь Темных Богов давно затонувшего южного континента, чтобы обрести бессмертие и власть - две главных мечты людского племени.

В ночь, когда железные легионы Хейда двинулись на приступ крепости Стража Границы, который пал с мечом в руке среди пылающих руин, его любимая дочь восстала в замке повелителя вампиров, чтобы сесть рядом с ним на Черный Трон великой Империи, где былые презираемые изгои стали господами, извращение и ненависть - достоинством и нормой, а люди, для которых слова "труд", "честь" и "правда" не были пустыми звуками, превратились в дрожащих рабов у ног обезумевших от вседозволенности тиранов.

– VIII –

Всю осень и зиму Хейд посвятил организации структуры управления на покоренных территориях. Города, разрушенные штурмами и сожженные при разграблении, он отстраивать не разрешил. Люди, порабощенные завоевателем, отныне не имели ни какого-либо имущества, ни права решать свою судьбу - они были говорящими орудиями и универсальным скотом, который победители не истребляли лишь по двум причинам - дабы не исчезала пища и по ненависти к любой форме труда, из-за которой нуждались в рабах. Древние замки великих полководцев и мудрых правителей отныне принадлежали наместникам повелителя вампиров, которые кнутом и огнем искореняли малейшее недовольство, малейший намек на бунт. Храбрые, бунтарские сердца бессмысленно гибли на копьях стражи, выживали лишь самые бесхребетные и трусливые, которых оставляли на приплод новой расы - расы рабов. Так Тьма и Страдание воцарились к Западу от Русколани…

Стоило весеннему теплу растопить снег и сделать дороги более-менее проходимыми, и Хейд во главе еще более, чем раньше, дисциплинированной, обученной и многочисленной армии переправился через воды Райна и вторгся на земли Туатов, чтивших Кернунноса Трехрогого. Поход все же не обещал быть легким, ибо новый противник, хотя и не обладал ни тактическим мастерством, ни воинскими технологиями своих восточных соседей, превосходил их в чисто варварской ярости на поле боя и фанатичной преданности Роду и вере своих Предков, хранимой друидами - жрецами лесных святилищ.

Грозный и размеренный рокот гигантских военных барабанов несся сквозь леса, тревожа всякую жизнь. По ним ритмично ударяли голые по пояс воины - по два в каждый. Это означало, что великий вождь Ингерикс кинул клич всем родам туатов вставать на бой с врагами. Его дружина (или, как называли объединение профессиональных воинов туаты, "фианна") уже несколько раз пыталась если не остановить, то хотя бы задержать наступающего противника. Увы - повторялась история гибели теудских райксландтов: сперва общая опасность была недооценена, и далекие от границы племена не вняли голосу мудрых друидов, решив отсидеться за спинами тех родов, что оказались между ними и захватчиками. Только Ингерикс попытался собрать воедино и силой убеждения, и золотом, и дарами сколько только можно сил. Его воины много раз бросались на врага, остановившегося на отдых, но всякий раз отступали, не причинив особого вреда, ибо силы были слишком неравны, да и враг был куда страшнее любого людского войска.

Когда же стало ясно, что враг не остановится, покуда не поработит всех туатов, слишком многое было потеряно. Едва ли не все самые воинственные и многочисленные племена уже были раздавлены громовой поступью нового завоевателя. На всеобщем совете родов Ингерикс был выбран великим вождем, и в его руках отныне оставались судьба туатов и исход войны. И здесь же, в священной роще Херты, возлюбленной Кернунноса, было принято решение пасть - но остановить врага на подступах к святыням всех племен рода Туат. Здесь должны были собраться все, кто мог держать в руках оружие.

Ингерикс давно уже увидел рождение внуков, а его сыновья бились вместе с ним в десятках сражений. Поседевший на бранных пирах вождь был не только мудр и отважен, но и опытен, а именно этого не хватало столь многим лидерам племен, которые попытались найти свою выгоду в нашествии Хейда и гибели братьев…Что греха таить! Ингерикс не раз нарушал заповеди друидов и проливал кровь соседей, говоривших на том же языке и чтивших тех же богов, что и его род. Но с первыми известиями о вторжении неприятеля и нечистой природе врагов он понял:эта война отличается от всех прочих. И нужно позабыть все старые раздоры, чтобы выжить. Но для многих, для очень многих это оказалось не по силам.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: