Я была несколько удивлена тем, что вместо вопроса, что мне нужно, заданного по домофону, черная с серебром дверь распахнулась

– Э, привет. Bonjour. Parlez‑vouz…

– Or! – перебил меня стоявший на пороге человек, понюхав воздух, как это делал Дрейк.

В мозгу у меня пронеслась мысль о том, что по‑французски «оr» значит «золото», но прежде чем я успела объяснить, что мое золото не представляет никакой ценности, неизвестный схватил меня за руку и рывком втащил в дом, и дверь с мрачным стуком захлопнулась за мной.

Глава четырнадцатая

– Эй! – завопила я, вырвавшись из рук незнакомца, который тут же снова вцепился в меня. – Вы оставили моего дем… моего пса на улице! Отпустите меня! Не меня вот так волочь, я вам не мешок с картош… Ой!

Мужчина – мускулистый блондин, как две капли воды похожий на тех парней‑серферов, с которыми тусуется мой бывший, – зажал мне рот ладонью и потащил мое брыкающееся тело к лифту. Я попыталась пнуть его в колено, но он просто швырнул меня к стене лифта и прижал, чуть не вышибив из меня дух. Я далеко не хрупкого телосложения, но этот парень был здоровенным и широкоплечим, и его, казалось, совершенно не беспокоило то, что я ногтями впилась ему в спину.

Лифт прибыл на нужный этаж, раздался звон, затем двери с шипением раскрылись, и Мистер Мускул, оторвав меня от пола, потащил вперед.

– Иди, – сказал он по‑английски с сильным акцентом.

Я не сдвинулась с места, вонзив все десять ног в руку, крепко державшую меня поперек туловища, это не помогло. Меня поволокли в квартиру и без дальнейших разговоров бросили на синий секционный диван. Пока я выбиралась из кучи бархатных подушек служивших спинкой, Мистер Мускул пробормотал несколько слов на каком‑то мелодичном языке.

Мне удалось подняться на ноги, и я яростно уставилась в спину врагу, когда в комнате появился тот, к кому он обращался. При виде второго у меня даже дух захватило – Дрейк отличался мрачной, сексуальной, мужественной красотой, но этот человек походил на ожившую греческую статую. Волнистые светлые волосы спускались на плечи, сверкали ярко‑синие глаза – настоящего синего цвета, а не сероватого, как у большинства голубоглазых людей, – лицо его было так прекрасно, что мне даже захотелось плакать. Остальные части тела тоже были ничего, хотя я успела отметить только то, что он на несколько дюймов выше меня, прежде чем он оказался рядом с распростертыми объятиями.

– Сага Ринальдо, тебе ничего не повредил? Он не знал, кто ты. Ты должна простить ему эти отвратительные манеры. Мы слишком давно живем в Париже; он начал вести себя как настоящий француз.

– Вообще‑то, все мои знакомые французы исключительно вежливы и дружелюбны, уже не говоря об их манерах, – сказала я высокомерно, поправляя платье.

Если Дрейк излучал жар и пылающую чувственность, то от этого человека исходил леденящий холод. По квартире гулял легкий ветерок, что говорило о дорогих кондиционерах; здесь было так холодно, что буквально пар шел изо рта. Я представила себе огонь синего дракона, – наверное, это было голубое пламя, которое обжигало холодом.

Он взял мои руки в свои и поцеловал. Пальцы у него были ледяные. Я решила, что передо мной Фиат Блу, виверн синих драконов. Его окружала аура уверенности в себе и могущества, и я сразу поняла, почему.