Общенаучные критерии классификации гендеров

ГЛАВА II. КЛАССИФИКАЦИЯ ГЕНДЕРОВ В КАТЕГОРИАЛЬНОМ ПОЛЕ СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ.

Общенаучные критерии классификации гендеров.

Широкий социальный контекст в определении понятия «гендер» приводит всё к большему разрыву социальных, биологических и психологических характеристик. Данная проблема интеграции различных характеристик может быть решена в классификации гендеров по типам, совмещающих различные характеристики. Кратко остановимся на их определении:

- Биологический пол (физиологические признаки, первичные и вторичные половые признаки).

Половой диморфизм у человека выражен достаточно хорошо. В среднем рост, массивность костей скелета и мускулатуры, величина черепа у мужчин больше, чем у женщин. При одинаковой длине корпуса длина конечностей (особенно ног) у женщин меньше, чем у мужчин, у женщин меньше ширина плеч и больше ширина таза. Для мужчин характерна растительность на лице, низкий тембр голоса, выступающий вперед щитовидный хрящ гортани (кадык). Для женщин типично развитие грудных желез и большее развитие подкожной жировой клетчатки. У мужчин в таком же объеме крови, как у женщин, выше содержание гемоглобина и число эритроцитов. Разная степень минерализации костей и волос.

Признаки, по которым один пол отличается от другого, принято делить на первичные и вторичные. К первичным относятся половые железы, все остальные признаки полового диморфизма - вторичные. У человека после наступления полового созревания появляются вторичные половые признаки и половое влечение.

Вторичные половые признаки выражаются характером оволосения, наличием или отсутствием растительности на лице, отложением жира в той или иной части тела, тембром голоса.

Но у человека в отличие от животных биологический пол еще не превращает индивида в мужчину или женщину и не обеспечивает соответствующего полового поведения. Для этого требуется еще, чтобы человек осознал свою половую принадлежность и усвоил соответствующее своему полу поведение. В этом заключается одна из важнейших сторон формирования личности. Ребенок обычно к 1,5 - 2 годам знает свой пол и в дальнейшем в соответствии с этим направляет свое поведение. По мере полового созревания возникают сексуальные интересы, но на все поведение опять-таки большую формирующую роль оказывает социальная среда.

- Сексуальный опыт.

Под сексуальным опытом мы понимаем социализацию сексуального поведения[1], другими словами, это – не только непосредственно присущая индивиду форма взаимодействия, мотивированная половой потребностью, но и все многообразие эротических отношений человека с другими людьми.

Здесь надо подчеркнуть, что не следует путать такие разные характеристики как сексуальная ориентация и сексуальный опыт. Сексуальная ориентация - в большей степени психологический термин, нет однозначного решения о вариативности (гомо-, гетеро -, би-) или всеобщности (би-), точно не определено, какие факторы вызывают формирование ориентации. Сексуальный опыт - реальный социальный фактор, он может быть гетеросексуальным (наиболее распространенный, гомосексуальным, бисексуальным или вообще отсутствовать. В отличие от ориентации сексуальный опыт более «социален», так как отражает наиболее желательные паттерны сексуального поведения. Например, сегодня в эстрадной среде - гомосексуальное поведение - социально одобряемое.

- Социальный статус - комплексная характеристика, существует весьма динамичная тенденция к размыванию половой дифференциации в мире профессиональных статусов; или же выделение новых профессиональных кланов, формирующихся на основе пола (среди брокеров, хакеров женщины единичны). Главное здесь не профессия, а профессиональный статус (пост), зарплата и т.д. Во второй половине ХХ века появляется новая тенденция - стирание границ между полами в общественной жизни - право на участие в выборах, право на решение судьбы плода женщины получили недавно. К числу социологических определений личности относятся социальный статус и социальные роли. Собственно эти категории и являются непосредственными личностными характеристиками социального индивида. Социальный статус - это конкретное свойственное единичному индивиду место в структуре общества. Социальный статус реализуется в совокупности функций (ролей), каждая из которых есть некоторый упорядоченный ряд актов поведения, изоморфных по своей направленности и способу исполнения.

Статус - это понятие, показывающее место личности в системе общественных отношений и определяемую им систему социальных функций личности. Понятие социального статуса включает не столько атрибутивные, сколько функционально оценочные (социальный престиж) и даже нормативные признаки. Социальный статус хорошо показывает место личности в системе общественных отношений, он раскрывает основные функции личности как субъекта общественных отношений, ее деятельность в основных сферах жизни, и, наконец, оценку деятельности личности со стороны общества, выражающуюся в определенных количественных и качественных показателях (зарплата, премии, награды, звания, привилегии), а также самооценку, которая может совпадать с оценкой общества. Такое понимание социального статуса личности лучше характеризует ее положение в обществе, чем понятие социальной роли, даже если последнее берется в функциональном аспекте.

Социальный статус личности с наибольшей полнотой и объемностью выражает единство роли личности с ее социальным престижем. Это понятие объединяет в себе функциональную и оценочную стороны, показывает то, что личность может делать, что она делает, каковы результаты ее действий и как они оцениваются другими людьми, обществом.[2] В качестве одного из видов социальный статус может быть охарактеризован с точки зрения того, какое место с позиции нормативного регулирования личность занимает в системе общественных отношений, то есть какими правами и обязанностями, предусмотренными различными видами социальных норм (правовыми, корпоративными и др.) личность может обладать. Данный вид социального статуса личности в отличие от других его видов (функционально-ролевого статуса, социального престижа и др.) условно назовем социально-нормативным статусом личности. Кроме характеристики статуса личности с позиций нормативного регулирования он в свою очередь может быть исследован как категория сознания (общественного, индивидуального, обыденного, научного и т.д.) и явления социальной возможности, социальной деятельности и, наконец, как социальный результат.

Каждый человек включен не в одну социальную связь, социальный институт, а является своеобразным пересечением великого множества связей, взаимодействует с другими людьми по различному поводу, выполняет каждый раз различные функции. Иначе говоря, каждый человек выполняет множество функций в системе социальных связей, соответственно имеет множество статусов.

Некоторые статусы даны от рождения. Например, человек с черным цветом кожи приобретает статус негра с момента появления на свет. Кроме того, статусы обусловлены полом, этническим происхождением, местом рождения, фамилией семьи. Такие статусы называются приписанными (предписанными).

Наоборот, достигнутый (приобретенный) статус определяется тем, что человек осуществил в своей жизни. Статус писателя приобретают в результате опубликования книги; статус мужа - после получения разрешения на женитьбу и вступления в брак. Никто не родится автором или мужем. Некоторые статусы сочетают предписанные и достигнутые элементы.[3]

Выделение главного статуса хотя и сложно, но важно, так как именно он определяет и, что не менее важно, самоопределяет человека социально. Причем, не всегда тот статус, который в качестве главного выделяет общество в данном человеке, совпадает с тем статусом, какой выделяет в себе как главный сама личность. На этой почве возникает немало драматических противоречий внутреннего мира личности, неадекватно представляющей свое место в обществе, в общественном мнении. Так, специалист - женщина или представитель сексуального меньшинства - будет надеяться, что в первую очередь оценят его профессионализм, но при решении (определенного круга проблем (кадрового продвижения и т.д.) могут обратить внимание прежде всего на его пол и сексуальную ориентацию.

Вне сфер секса, эротики и деторождения статусные позиции бесполы с точки зрения логики предписанных им функций. В экономической, производственной политической и других сферах социального пространства нет статусных позиций, жестко связанных с физическим полом. Соответственно нет и объективно обусловленных жестких требований по половым признакам к претендентам на эти статусные позиции. Однако в политике, экономике при занятии тех или иных позиций предпочтение отдается определенному полу.

Образование является фактом в нашей жизни. Образованный человек стоит на целую голову выше в своих интеллектуальных и культурных параметрах по сравнению с необразованным, за редким исключением. Молодые мужчины и женщины стремятся получить образование, которое в дальнейшем поможет им в трудовой деятельности.

Социологические исследования показывают, что процент молодых женщин, получающих образование, выше, чем процент мужчин. Но в последующем, дальнейшее образование прекращают 80% молодых женщин после вступления в брак и рождения детей, тогда как мужчины в данном случае составляют меньший процент.[4]

Это объясняется увеличением нагрузки на женщин и отсутствием реальных стимулов к продлению образования. Женщина знает, что существует некий “стеклянный потолок”, который преодолеть достаточно трудно в процессе работы, так как руководящие посты предпочтительно отдаются мужчинам. Сравним представительство в области научной сферы. Возьмем для наглядного примера РАН. На долю женщин-докторов здесь приходится 14,9%, но среди старших и младших научных сотрудников их оказалось 47,8%.[5]

В Великобритании дело обстоит не лучше. Здесь женщины составляют 10% всех ученых и инженеров, и большинство из них (8%) занимают низкооплачиваемые и малопрестижные должности. Женщин-ученых членов Лондонского королевского общества лишь 4%.[6]

Сфера образования показывает, что социальный статус мужчин здесь превосходит женский.

Иерархия статусов представляет собой основу социальной стратификации общества. Когда мы говорим о ранжировании статусов, мы имеем в виду социальный престиж функций, закрепленных за данным статусом. Престиж, по сути, представляет собой иерархию статусов, разделяемую обществом и закрепленную в культуре, в общественном мнении. В обществах бюрократизированных, где роль государства традиционно высока - статус начальника, руководителя, чиновника и т.д. всегда более значим, чем в странах, где роль государства менее заметна.

Сама иерархия, и соответственно, престиж статусов формируется под влиянием двух факторов: 1) реальной значимости тех или иных функций для развития общества, воспроизводства его основных структур; 2) системы ценностей, шкалы предпочтений, учитываемой в данной культуре при «взвешивании» социальных функций. Эти два фактора, тесно взаимодействуя, в то же время обладают ощутимой независимостью.

Нередко значимость определенных функций на данный момент может быть завышенной, не соответствовать социальной целесообразности. Возможно, что когда-то престиж данного статуса был вполне оправдан, обоснован, но в последствии поддерживался преимущественно силой социальной инерции и т.д. К тому же, нередко социальная система, основанная на ценностях, обеспечивающих высокий престиж данного статуса, стремится поддержать этот уже функционально нецелесообразный престиж. Общество, в котором существует необоснованная престижность одних статусов, и наоборот, необоснованная заниженность других, часто неспособно обеспечить свое нормальное функционирование. Утрачено равновесие статусов.

Социальный престиж статуса играет огромную роль в распределении социальных желаний, планов, энергии. Это своеобразный магнит. В зоне влияния престижного статуса создается особое социальное напряжение, сосредотачиваются наиболее активные, подготовленные, амбициозные члены общества. И в этом плане престиж того или иного статуса оказывает существенное влияние на самовосприятие, утверждение собственного «я». Самовосприятие есть своеобразное зеркало восприятия другими твоего статуса.

Обычно, высокий социостатус предполагает высокий образовательный ценз, соответствующий высокому профессиональному статусу, признание в среде. Низкий социостатус предполагает невысокий уровень доходов, с трудом обеспечивающий удовлетворение витальных потребностей, отсутствие должного образовательного ценза и утрата стремления достигать этого ценза (что, например, характерно для людей, не удержавшихся в рамках интеллигенции и утративших возможность приобретения высокого социостатуса).

В готовности человека принять новые социокультурные реалии огромное значение имеет феномен самоидентификации личности. Адаптация, как вид взаимодействия личности (либо группы) с общественной средой, в ходе которого согласовываются требования и ожидания его участников, во многом зависит от определяемого индивидом первоначального, самоидентифицированного положения в системе общественной иерархии. Вдвойне сложно сделать моральный выбор в условиях крайней неустойчивости современного общества, как на уровне процессов, происходящих в социальных группах и между ними, так и на уровне осознания личностью своего места в стремительно меняющемся социуме. На наш взгляд, от самоидентификации личности, от того какой выбор сделает индивид, зависит в какую сторону качнется маятник общественного развития. Процесс выбора - таинство, происходящее в глубинах человеческой души. Вне и помимо социального. Обществу явлен лишь результат выбора. В акте выбора происходит самореализация человеческой личности, ее актуализация. Выбор осуществляется в соответствии с самоопределением личности, с сопоставлением себя и изменившейся социальной среды.

Отношение личности к себе как к общественному феномену, включенному в различные ячейки социального организма - наиболее сложная проблема, встающая перед исследователем. В наше время, когда происходит нарушение традиционного уклада, потребность самоопределения в совокупности социальных связей актуализируется. Человеку предстоит найти ответы на вопросы: какие группы он признает своим: что важно для него в социальных характеристиках этих общностей? Каковы, собственно, его интересы? И на многие другие.

Идентичность человека формируется сегодня по следующим направлениям: 1) преодоление инерционности субъективных характеристик социально-структурных процессов, их подверженности влиянию многолетних традиционных стереотипов; 2) отказ от унификации форм идентичности; 3) переход к более самостоятельному субъективному суждению; 4) высокий динамизм оценочных суждений, связанных непосредственно с динамичностью ситуации в целом; 5) мультипликация этих суждений, определяемая как факторами социально-статусных позиций индивида, его социальной и конфессиональной принадлежностью, так и формирующейся новой системой социальной иерархии.[7]

- Структура ценностей.

В нашем обществе установились стереотипы, которые полярно противопоставляют мужчин и женщин. Мужчины доминируют, независимы, компетентны, самоуверенны, агрессивны и склонны рассуждать логически; женщины - покорны. зависимы, эмоциональны, конформны. нежны и воспитаны. Эти стереотипы проявили замечательную жизнестойкость. Они отражают разделение труда и социальную структуру в нашем обществе, социальные модели, в соответствии с которыми мужчины занимают более престижные, высокооплачиваемые и ответственные позиции, а женщины, в основном, несут ответственность за детей и домашнее хозяйство. Таким образом, гендер является социальным фактом, определяющим наше поведение.

Народная мудрость гласит, что «нормальная» женщина хочет выйти замуж и иметь детей, и что все другие интересы, которые она может иметь, являются вторичными по отношению к этим семейным ролям. Женщины, которые не хотят выходить замуж, иметь детей, не получают удовлетворения от общения с детьми, считаются ненормальными и странными. Считается, что для того, чтобы выполнять традиционные роли домашней хозяйки, женщина должна развивать свои способности быть чуткой, сострадательной и заботливой. В то время как мужчинам предписывается ориентированными на достижения, женщинам предписывается быть ориентированными на людей и устанавливать в качестве важной ценности близкие взаимоотношения. Традиционная роль жены и матери также связана с зависимостью от мужчины, особенно мужа. (Тот факт, что обычно женщина принимает фамилию мужа в браке, символизирует эту зависимость.) Общество все еще считается совершенно законным для женщины быть полностью зависимой от мужа экономически. Действительно, многие мужья все еще полагают, что если жена имеет работу, это каким-то образом может отразиться на их маскулинности.

Традиционные женские роли имеют ряд преимуществ. С одной стороны, в период дефицита рабочих мест женщины обычно не обязаны зарабатывать вне своей семьи. Конечно, миллионы женщин работают по необходимости, но экономическая поддержка семьи не является для них моральной обязанностью, как это есть для мужчин. И хотя женщины могут прилагать усилия для достижения высот в своей профессиональной деятельности, в случае неудачи или посредственных результатов ее будут меньше стыдить, чем мужчину в подобной ситуации. Таким образом, женщины в меньшей степени, чем мужчины, подвержены синдрому карьеры, с его всепоглощающей преданностью работе, зачастую исключающей все другие интересы. И, наконец, женская роль предоставляет женщинам большую эмоциональную свободу. Женщинам позволяется выражать свои сомнения и слабости, у них больше способов выражения напряженного состояния и тревоги, и их меньше сдерживают в поисках дружеских, близких контактов с другими.

Но традиционные женские роли имеют и свои недостатки. Зависимое воспитание для девочек в детстве часто ведет к пассивности и застенчивости в дальнейшей жизни. (Например, женщина, которую в возрасте 10-15 лет не ориентировали на оплачиваемую работу, дважды подумает, прежде чем разорвать неудачный брак.) Кроме того, женская роль ассоциируется с более широкой сферой влияния определенных видов эмоциональных проблем, таких как депрессия. Возможно, это верно только отчасти, поскольку ведение домашнего хозяйства не дает много удовлетворения для образованных женщин, поскольку домохозяйки чувствуют себя занимающими подчиненный статус, и поскольку изоляции в роли домохозяйки ведет к потере многих возможностей в будущем, особенно когда дети вырастают и покидают дом.

Еще один способ проявления традиционных женских ролей - это конфликты, которые выпадают на долю деловых женщин. Те, кто временно оставляют профессиональную деятельность для того, чтобы посвятить себя семье, часто терпят неудачу в карьере, в то время как преуспевающие в работе часто откладывают рождение детей. Женщины-работницы и женщины, которые являются только родителями, часто не имеют выбора между работой и ведением домашнего хозяйства как основного вида деятельности: их семьи зависят от того заработка, который они получают. Большинство этих женщин работает на неквалифицированных низкооплачиваемых местах, с небольшими возможностями сделать карьеру. Женщины, которые связывают себя как карьерой, так и семьей, часто рискуют оказаться «суперженщиной», которой по плечу и работа, и дом, и те затруднения, которые связаны с двойной ответственностью. Мужчины же, наоборот, могут более легко совмещать работу и семью. Тем не менее, чем более успешен мужчина, тем более вероятно, что он женится и заведет семью. Для женщины эта зависимость имеет обратный характер.

Очевидно, что выбор для женщин между семьей и карьерой является более тяжелым, и платят они за это более тяжелую плату, чем мужчины.

Традиционные мужские роли также глубоко связаны с семьей, хотя эта зависимость не столь очевидна. Прежде всего традиционно считается, что мужчина должен быть хорошим добытчиком для своей жены и детей. Достижения мужчины и его собственность часто рассматриваются как показатели того, что он стоит.

Традиционные мужские роли также влекут за собой высокий уровень состязательности и самоутверждения, эмоциональный самоконтроль. Слабость, сомнение и компромисс обычно считаются характерными чертами немужественного поведения. Гетеросексуальные взаимоотношения также являются частью маскулинного имиджа.

Наряду с этим мужская роль имеет очевидные преимущества. Мужчины имеют больше возможностей, чем женщины, для развития своих способностей и для получения специальных знаний и умений. Если в семье есть возможность дать образование только одному ребенку, то по всей вероятности она сделает это для сына.

Для тех мужчин, которые не хотят афишировать свои намерения, очень приятно быть в роли лидера, принимающего решения самостоятельно. Но такая же позиция может вызвать стресс у мужчины, который не уверен в себе. Боязнь несоответствия и провала является обратной стороной пресса, который давит на мужчину в его достижениях. Так же дорого стоит мужчинам и синдром конкуренции, который заставляет их рассматривать всех других мужчин как худших или как соперников.

Мужская роль требует и еще одного рода плату: мужчины в большей степени подвержены болезням и продолжительность жизни у них меньше, чем у женщин. Они в большей степени подвергаются влиянию стрессов и вызванных ими болезней - инсульта, астмы, гипертонии. Еще Дюркгейм показал, что у мужчин выше уровень самоубийств, особенно среди неженатых. Так же мужчины в большей степени страдают от личностного расстройства в результате агрессивности и антисоциального поведения. Психологи же по поводу агрессивности утверждают следующее: «Тенденция мужчин быть более агрессивными, чем женщины, является, возможно, наиболее прочно установленным различием между полами, и она является характеристикой, которую предписывает культура» (Маккоби, 1980).

Таким образом, привлекательная на вид мужская роль достаточно противоречива и велика вероятность потерпеть неудачу в ней. Во многих индустриальных обществах немногие мужчины могут достичь того уровня благосостояния, власти и привилегий, который предписывается им социальным идеалом. В попытках убедить других мужчин и женщин, а прежде всего - себя самого, в том, что он является настоящим мужчиной, мужчина использует излишне подчеркнутую силу и сексуальную доблесть. Армани (1972) назвал такое поведение мачизмом, когда мужчины практикуют грубое и подчас жестокое отношение к женщинам, равно как и клевету в их адрес, рассматривая женщин как источник угрозы, нестабильности, самосомнения и всех земных несчастий.

Структура ценностей опосредована социальными показателями и предопределяет дальнейшее соотношение внутренних и внешних факторов в поведении человека.[8] Типизация ценностей с точки зрения возраста (ценности подростковой субкультуры, ценности поколений и их конфликт); социостатуса (в зависимости от образовательного ценза[9], уровня дохода и т.д.) В контексте проблемы гендеров важное значение приобретают ценности, связанные с взаимодействием (семейные ценности, коммуникации и т.д.), со стилевыми особенностями принятия решений, с поло-ролевой дифференциацией. Многочисленные исследования показывают, что существуют определенные тенденции, различающие мужчин и женщин по отношению к семье, поло-ролевой дифференциации.

Такой социальный институт как семья, называемый «гигантским шокопоглотителем» общества - место, куда помятый и побитый индивидуум возвращается после схватки с миром, - единственная стабильная точка во все больше и больше наполняющейся изменениями окружающей среде. Так как постиндустриальная революция разворачивается, то, по мнению футурологов, сам этот «шокопоглотитель» будет претерпевать некоторые потрясения.

Существует и такой взгляд, что бурный характер завтрашнего дня загонит людей глубже в их семьи. «Люди будут жениться для создания устойчивой структуры»[10]. Согласно этой точке зрения, семья служит чем-то вроде «переносных корней», позволяющих удерживаться вопреки буре перемен. Чем более быстротечной и незнакомой становится окружающая нас среда, тем более значимой будет становится семья.

Возможно, что обе спорящие стороны ошибаются. Семья, может, и не исчезнет, но и не вступит в новый Золотой Век. Она может - и это вероятнее всего - сломаться только для того, чтобы появиться в непривычном и новом виде.

Сталкиваясь с быстрыми социальными изменениями и с ошеломляющим подтекстом научной революции, постиндустриальный человек, возможно, будет вынужден экспериментировать с новыми формами семьи. Склонное к нововведениям меньшинство может рассчитывать испробовать красочное разнообразие устройств семьи. И начнут они с модернизации существующих форм.

Типичная доиндустриальная семья имела не только много детей, но и других многочисленных иждивенцев - бабушек и дедушек, дядей, теток и кузенов. Такие «обширные» семьи были хорошо приспособлены для выживания в медленно развивающихся сельскохозяйственных обществах. Но таким семьям было тяжело перемещаться и переселяться. Они были неподвижны.

Индустриализм потребовал массы рабочих, готовых и способных оставлять землю в погоне за работой и перемещаться снова всякий раз, когда это было необходимо. Так, обширная семья мало-помалу теряла свой избыток тяжести и возник так называемый «ядерный» - очищенный, передвижной блок семьи, состоящий только из родителей и небольшого количества детей. Эта семья нового типа, намного более мобильная, чем традиционная обширная семья, стала стандартной моделью во всех промышленных странах.

Однако постиндустриализм, следующая ступень экотехнологического развития, нуждается даже в более высокой мобильности. Так, можно предположить, что многие люди в будущем, чтобы перенести следующую ступень модернизирующего процесса, останутся бездетными, сократив семью до ее изначальных компонентов, мужчины и женщины. Действительно, антрополог М. Мид подчеркнула, что мы, может быть, уже движемся к системе, при которой «родительство» могло бы быть ограничено наименьшим числом семей, чья основная функция состояла бы в воспитании детей», предоставляя остальному населению «свободу проявлять себя - в первый раз за всю историю - как личностям»[11].

Сегодня повсеместно в индустриально развитых странах происходит размывание традиционной нуклеарной семьи, это связано с действием общих цивилизационных процессов эпохи НТР (техническая оснащенность быта и системы обслуживания, материальная обеспеченность населения, эффективные средства контроля за рождаемостью и т. д.). Например, в настоящее время только 7% населения США придерживается такой формы семьи. «Нынешняя семья, - пишет в книге «Мегатенденции» Д. Найсбит, - может состоять из одного родителя (мужчины или женщины) с одним или несколькими детьми, из бездетных работающих мужа и жены, из жены работницы с детьми и мужем домохозяином, или быть смешанной, состоять из пары во втором браке и детьми от предыдущих браков... Термин «семья» фактически охватывает прочные отношения людей, связанных не кровными и брачными узами, а добровольной ассоциацией: близкие друзья или сожители по дому с давней связью, групповое совместное проживание, переросшее в комунну. Но может быть самый существенный и даже более фундаментальный тип - это тот способ семейной жизни, или может быть, домашнего хозяйства, который состоит только из одного индивида»[12].

Таким образом, современная семья приобретает более широкую типологию, чем раньше. И стремление человека к созданию семьи того или иного типа (эгалитарного, традиционного или нетрадиционного) также характеризует его систему ценностей как мужскую или женскую. Широкий репертуар типов семейных взаимоотношений отражается в более широком социальном контексте, и именно в характере взаимоотношений между поколениями. В частности, идея М. Мид о типологии культуры в соответствии с особенностями детства, может быть интерпретирована относительно современного общества как представленность всех трех типов, так или иначе аналогичных типам современных семей (традиционная семья - постфигуративная культура, эгалитарная семья - кофигуративная, нетрадиционная семья - префигуративная)[13].

Эти данные позволяют утверждать, что существуют мужские и

женские ценности. Тем не менее, наряду с общими тенденциями, исследователями часто наблюдаются инверсии, когда женщина реализует типично мужской тип поведения и наоборот.

Существенным условием сохранения дифференциации ценностей на мужские и женские является и укоренившиеся в массовом сознании типы мужского и женского поведения. Распространено применение эпитетов «мужской» - «женский» к характеристике склада ума, силе человека, характеру взаимоотношений и т.д. Причем, эти качества могут приписываться и мужчине, и женщине. Интересно отметить, что нередко социально-психологические исследования гендерных различий ценностей подтверждают многие массовые стереотипы. Это явление не может однозначно интерпретироваться как подтверждающее верность «народных» наблюдений. Скорее, здесь происходит сращивание архетипических мифов и объективно фиксированного результата их реализации людьми. Таким образом, различение мужских и женских ценностей определяет ту социальную реальность, в которой возможно проявляется установка вести себя в соответствии с заданными стереотипами или противостоять им.

А. Мужская система ценностей у мужчин характеризуется:

1) ориентацией на создание традиционной семьи (патриархатного уклада) или эгалитарной семьи;

2) высоким уровнем коммуникативной направленной активности, инициативностью в установлении деловых и сексуальных контактов;

3) выраженной поло-ролевой идентификации (выполнение только «мужских» обязанностей, подражание мужчинам, в частности, отцу).

Б. Женская система ценностей у женщин характеризуется:

1) ориентацией на создание традиционной семьи;

2) предписываемой обществом пассивной ролью в коммуникации, пассивнаой манипуляцией;

3) выраженной поло-ролевой идентификацией (выполнение «женских» обязанностей).

В. Мужская система ценностей у женщин характеризуется:

1) ориентацией на создание эгалитарной семьи или вообще отрицание ценности семьи;

2) инициативностью в установлении контактов;

3) резким отключением от идентификации с родителями.

Г. Женская система ценностей у мужчин характеризуется:

1) ориентацией на отказ от создания семьи;

2) невысоким уровнем инициативности, неадаптивной активностью в коммуникации;

3) конфликтной формой идентификации с родителями.

Верная классификация подобна ключу, которым открывают дверь, ведущую к тайнам природы или человека; когда ключ подобран, мы знаем, что наша идея не только полезна, но и истинна. Если это так, то наши повседневные поиски ответов выступают отнюдь не на равных с поиском правильной классификации, погоней за истиной. Одно из отличий повседневных поисков состоит в том, что их результат, удовлетворяющий нас, означает получение желаемого. Напротив, в научном постижении истины нет места для частных прихотей или для потусторонней общественной цели. Когда мы действуем под давлением объективных фактов, допустимо только желание установить способ, благодаря которому существуют сами вещи.

Классифицирующие методы, построенные на основе принципа отождествления и разотождествления, такие, как моделирование, особенно эффективны при сложной организации понятия[14] (ярким примером здесь является понятие «гендер», где высокий уровень полисемичности выступает как прием конструирования понятия, общего представления), когда изучение самого феномена затруднено и требуется построение искусственной модели, более доступной изучению. Под моделью (фр. modele – образец, прообраз) понимается такая мысленно представляемая или материально реализованная система, которая, отображая или воспроизводя объект исследования, способна замещать его так, что ее изучение дает нам новую информацию об этом объекте.[15] Такой идеальной моделью, обобщенным выражением признаков[16] в нашем исследовании может быть классификация основных гендеров по типам, которая позволяет подготовить базу для анализа динамики социальных процессов через призму гендерной структуры общества. Теоретический анализ и ранее выработанные теоретические положения могут во многом предшествовать эмпирическому изучению предмета. Здесь даже простая постановка многих экспериментов предполагает наличие определенных концептуальных идей, которые и подлежат проверке. И тем не менее применительно к научному исследованию и познанию в целом необходимость эмпирической стадии исследования и этапа индуктивных обобщений несомненна. Даже в точных науках выработка аксиом или постулатов аксиоматической или гипотетико-дедуктивной теории происходит путем индуктивных обобщений, или, по словам Аристотеля, путем умозаключений через наведение. Причем сам исследователь может и не осознавать способ, посредством которого он вырабатывает аксиомы или постулаты. Часто данный процесс протекает скрыто на интуитивном, бессознательном уровне. Поэтому эти аксиомы и постулаты могут показаться самому исследователю неизвестно откуда взявшимися. Тем не менее, они получены путем индукции, иначе результаты дедуктивных теорий никогда не соответствовали бы действительности.[17]

История человеческого рода есть одновременно и история отрицания человеческого статуса отдельных групп индивидов: женщин, детей, черных, евреев, славян, неверных, сарацинов, христиан, язычников, гомосексуалистов. Более цивилизованная часть мира сегодня пришла к консенсусу по вопросу о нежелательности такого рода исключений. Но это человеческое соглашение достигнуто не в результате признания одной единственной человеческой сущности, а как вынужденное решение возвысить так называемые сходства между людьми и отклонить наши различия, как не относящиеся к делу.

Ясно, что все мы склонны к решению отнести черных, женщин, членов различных религиозных конфессий и представителей сексуальных меньшинств к разряду полноценных людей. Выгоды от подобного приращения объема понятия человечества тем не менее занижены двумя серьезными тенденциями. Одна из них - нелады с признанием того, что факты, касающиеся природы человека, являются скорее фактами выбора, чем объективными фактами. Это сохраняет онтологию господствующей и в ее термины мы продолжаем верить: все мы обладаем единой сущностью и наделение людей равными правами на уважение и есть собственно уже ответ на признаки существования подобных объективно возникающих форм. Вторая тенденция подкреплена первой. Поскольку мы трактуем наше понятие человеческой природы как определение естественного рода, постольку мы не способны на его основе охватить все многообразие, неизбежно раскрывающееся и расширяющее его объем. Мы признали принадлежность к человеческой общности самого большого числа людей, чья природа не согласуется с установившимся понятием того, что есть человек. Не сокрушив традиционный стереотип, мы сегодня сталкиваемся с ситуацией, когда страстно желаем продолжать называть таких индивидов недочеловеками, а их жизнедеятельность неестественной, хотя мы и не можем так поступать без отмены их нового статуса. Здесь скрыт источник душевной раздвоенности современного мира: мы подошли к признанию законности форм жизни, которые не можем еще осуждать.

То важное и ценное, что охватывается идеей единой природы человека, объединяющей нас всех, мы должны дополнить концепцией множественности человеческой природы. Факты допускают такой способ классификации и наши потребности и цели в достаточной мере оправдывают его. Человеческий ландшафт украшен многообразием. Философы, обобщая, стремились проследить целиком весь круг этого многообразия, но удержались от этого. Как бы то ни было, люди действительно различаются в значительной мере в своих чувствах, ценностях, деятельностях. Свершения, выражающие их жизнь, не только разнятся в зависимости от общества, эпохи, но кроме того и от индивида.

Человеческая природа изменяется в соответствии со значимыми различиями в человеческих намерениях, деятельностях и удовлетворениях. Существование таких различий относится к сфере объективных фактов; а то, как каждое из них определяет отклоняющуюся человеческую природу, есть факт, включающий в себя выбор. Наши отличия в намерениях, деятельностях, удовлетворениях обусловливают разнообразные ценности, которые структурируют особые образы жизни. В минуты откровения многие люди признаются, что для них непостижимо, как это другие могут действовать исходя из иных ценностей и как они могут довольствоваться жизнью, которую избрали. Однако после соответствующего размышления нужно добавить, что и они, конечно же, чувствуют то же самое в отношении нас. Принимая взгляд, согласно которому человеческая природа множественна, мы устраняем тем самым одну из важных опор отрицания непопулярных ценностей и альтернативных форм жизни. Для людей оказывается невозможным утверждать, что один и только один единственный стиль поведения является естественным и правильным, что те или иные намерения, действия и удовлетворения людей неестественны. На основе того, кто мы есть, определяется то, что мы ценим и как должны действовать, и это положение составляет теоретическую посылку здорового плюрализма. Таким образом, мы сможем, наконец, обеспечить полное оправдание наших собратьев, и поскольку они не приносят вреда, их отличия от большинства людей в экономических, религиозных, социальных, сексуальных ценностях или же в иерархии этих ценностей, не оправдывает никакого особого отношения к ним. Мы будем просто относить то, что кажется нам странным поведением или непонятной наклонностью, к допустимым различиям в нашей человеческой природе.