Как повторяющийся опыт превращается в привычки

Посредством опыта многократных взаимодействий с другими людьми ребенок выстраивает знания и собственное понимание жизни и не в последнюю очередь формирует представление о самом себе и своем месте среди окружающих. Категории, которые формируются в ребенке, задают характер его поведения – непоседа ведет себя не так, как принцесса.

Категории играют роль своего рода «зеленого света» для выполнения определенных действий. И чем лучше определенный образ действий укоренен в опыте ребенка, тем прочнее он закрепляется как составляющая жизненных привычек и процедур. Многочисленные тренировки и частые упражнения всегда приносят результаты – как в повседневной жизни, так и на спортивной площадке. Часто повторяющийся опыт в итоге преобразуется в жизненные ориентиры и установки.

Представьте себе малыша Ларса, ищущего утешения у мамы или папы, когда он огорчается, пугается или просто очень устает. Раз за разом на протяжении первых лет жизни он встречает поддержку: его принимают, прижимают к себе и успокаивают. Опыт Ларса говорит ему о том, что можно иметь потребность в утешении, что взрослые защищают его и помогают ему. Хотя он и не помнит этого, Ларс об этом знает, ведь опыт остается в его имплицитной памяти.

Может быть, мы поймем это лучше, если обратимся к собственной взрослой жизни. Как психотерапевт я часто сталкиваюсь с тем, что схемы, заложенные в годы детства и юности, усложняют жизнь уже взрослого человека. Но я вижу, что принятие новых категорий способствует изменению и развитию. Познакомимся с двадцатипятилетним Томасом: в противоположность Ларсу он уяснил для себя, что его потребности ничего не значат, в жизни для них места нет.

Томас всегда помогал маме. Его жизнь во многом была подчинена удовлетворению ее потребностей, хотя он жил отдельно и учился. Каждые выходные Томас проводил в доме матери, часто говорил с ней и все время беспокоился о том, как она. Мама страдала психическим заболеванием еще с того времени, когда Томас был младенцем, и он очень рано взял на себя уход за ней.

В процессе психотерапии Томасу стало ясно, что он строил свою жизнь в соответствии с чувствами матери и почти утратил контакт с собственными чувствами. Он смог ощутить собственные потребности как нечто другое, отличное от потребностей матери, – и это стало для него озарением. Томас сформировал новые категории, собственные чувства и эмоции, отличные от чувств и эмоций матери, – важная классификация, способствующая поиску новых возможностей позаботиться и о самом себе, и о матери.

Томас ни в коем случае не хотел прекращать общение с матерью, но ему нужно было жить и для себя. Он упражнялся в умении прислушиваться к самому себе, к своим желаниям, учился отдавать приоритет собственным потребностям, делать то, что ему хотелось, а не то, что, как он считал, нужно матери. Это потребовало от Томаса серьезных усилий, ведь всю свою жизнь он действовал исходя из потребностей матери, однако многочисленные тренировки и упражнения принесли свои плоды. Он ходил с друзьями в кино, ездил с ними на дачу, со временем научился расслабляться, находясь у себя дома, не мучаясь при этом угрызениями совести. Ему очень помогло, что и его мать, по всей видимости, стала более зрелой благодаря развитию сына. Когда он принял на себя больше ответственности за самого себя, выяснилось, что мама нуждается в нем не в такой степени, в какой, как они оба считали, она нуждалась.

Давайте посмотрим на историю Томаса, принимая во внимание механизмы работы нашей памяти. Изменение началось в тот момент, когда Томас осознал новый способ, который можно применить в категоризации самого себя по отношению к матери: вместо потребностей матери в качестве организующего принципа своей жизни он увидел новую категорию – «мои потребности, не являющиеся потребностями матери». Имеющееся у него знание о самом себе было извлечено из глубин бессознательной имплицитной памяти и изменено. Это было необходимым, но недостаточным открытием. Одно дело понимать, что его потребности не являются потребностями матери, другое – действовать исходя из этого. Схемы, связанные со старой «системой», прочно укоренились у него в мозге, и, чтобы Томас начал жить и для самого себя, понадобилась серьезная сознательная проработка. Однако облегчение, которое он почувствовал, сделав это открытие, и связанные с ним возможности сразу придали ему решимости.