2015-06-28
236
Приехав в телецентр, Элиза сразу же направилась в «аквариум», где Рейндж Баллок вместе с другим продюсером просматривали план выпуска новостей.
– Ты, Элиза, конечно же, будешь ведущей в студии. Главный кусок – репортаж Лорен Адамс с места событий, из дома Констанс.
– Кто там из наших продюсеров?
– Лайнус послал туда Аннабель Мерфи. Они с Лорен уже взяли интервью у домработницы, которая обнаружила тело. – Рейндж выдержал паузу и медленно покачал головой. – Не могу поверить, что она умерла, – сказал он.
– Я тоже, – ответила Элиза.
Рейндж тяжело вздохнул и вновь переключился на выпуск.
– Как бы там ни было, Аннабель с Лорен сейчас крутятся там и вынюхивают, какой еще материал можно собрать.
– Хорошо, – сказала Элиза. – Что еще?
– Мы попытаемся поговорить с кем-нибудь из полицейского начальства, возможно, удастся найти доктора, который бы объяснил, что происходит, когда человек тонет.
– Ты уверен, что мы действительно хотим пообщаться на эту тему с доктором? – спросила Элиза. – Мы ведь не знаем точно, что Констанс именно утонула.
– Верно, не знаем.
– Я снова и снова прокручиваю это в голове, – с сомнением в голосе сказала Элиза. – Не могу поверить в то, что такое могло произойти. Еще вчера она была на вершине, весь мир лежал у ее ног, а сегодня.
Рейндж взял со стола флакон с пилюлями «Тамс» и бросил одну из них в рот.
– Да. Никогда не знаешь, что ждет тебя впереди, – сказал он. – Думаю, не составить ли мне завещание. – Он разжевал антацидную таблетку. – Как полагаешь, есть у Констанс завещание? Ей было всего тридцать шесть.
– Возможно, и есть, – сказала Элиза. – Констанс была довольно богата и не производила впечатления человека, который многое оставляет на волю случая.
– Интересно, кто унаследует ее состояние? – задумчиво заметил Рейндж.
– У нее есть младшая сестра, – ответила Элиза. – Я познакомилась с ней как раз вчера. Фейс показалась мне совершенно не похожей на Констанс.
– Что ж, теперь она может стать очень состоятельной женщиной.
– Это является слабым утешением, когда теряешь родную сестру, – сказала Элиза. – Но давай вернемся к сегодняшнему выпуску. Мы не знаем, каким именно образом погибла Констанс – известно только, что тело было обнаружено в бассейне, Может быть, нам в конце выпуска следует дать кусочек насчет безопасности на воде. Скоро лето, и, возможно, это неплохая идея – пройтись по правилам поведения в бассейне и на пляже. Подобрать статистику по количеству утонувших и по другим несчастным случаям, связанным с купанием, а также рассказать, что нужно делать, чтобы всего этого избежать.
– Да. Такая вставка с предостережением – полезная информация, – сказал Рейндж. – Слушай, ты ничего не будешь иметь против, если я привлеку к этой истории Мака Мак-Брайда?
Элиза кивнула.
– Вот и хорошо, – сказал Рейндж. – По крайней мере, он будет частью нашего шоу. Мак-Брайд был неприятно удивлен, когда узнал, что не он будет вести выпуск сегодня вечером.
– Я его понимаю, – сказала Элиза. – Я и сама была бы разочарована, если бы летела из Лондона, думая, что у меня есть шанс быть ведущей на передаче, а потом оказалось бы, что меня отодвинули в сторону.
Рейндж пожал плечами.
– Это же экстренный выпуск. – сказал он. – А главная у нас ты, а не Мак. – Он снова переключил свое внимание на план вечерних новостей. – Мы хотим дать часть выпуска в стиле некролога о Констанс от имени всего коллектива. Я думаю, что озвучить его должна ты, Элиза, если не возражаешь.
– Согласна.
– И еще я подумал: хорошо бы сказать что-нибудь по поводу того, как известные ведущие влияют на жизнь своей аудитории. Что касается Констанс – миллионы американцев начинали вместе с ней каждое утро. У зрителей было чувство, что это их близкая знакомая Мы получим отклики со всей страны. Я также подумываю пригласить Марго Гонсалес, чтобы привлечь ее как психиатра к разговору о том, каким образом смерть Констанс может повлиять на зрительскую аудиторию.
– Узнать реакцию людей с улицы представляется мне удачной идеей, – согласилась Элиза, – а вот приглашать психиатра – это, по-моему, чересчур. Не переоцениваем ли мы влияние телеведущего? Брось, Рейндж, неужели смерть Констанс Янг действительно может как-то повлиять на психическое состояние зрителей?
– Не обманывай себя. Конечно, повлияет. Именно поэтому телесети и платят вам, ребята, такие зарплаты. Потому что люди включают телевизор, чтобы увидеть вас, а не просто послушать новости. Эти новости они могут узнать из многих других источников. Ведущие – это люди, которых они приглашают на свои кухни, в свои гостиные, в свои спальни. И когда один из них умирает – это уже личное.
* * *
Дверь в гримерную была открыта. Элиза заглянула внутрь, надеясь, что Дорис Брайс находится там одна. Высокая энергичная женщина в тунике с рисунком под леопарда, в черных лосинах и бейсбольной кепке с золотистыми блестками стояла спиной к двери Она действительно была одна и занималась тем, что раскладывала на гримерном столике различные бутылочки, коробки с пудрой и кисточки.
– У тебя есть?..
Дорис взглянула в подсвеченное со всех сторон зеркало и увидела отражение стоящей позади нее Элизы. Она улыбнулась, точно зная, что та имеет в виду. Потянув верхний выдвижной ящик, она достала оттуда шоколадно-арахисовые «пальчики» – «Баттерфингер».
Элиза тут же разорвала оранжевую упаковку и откусила сладкий батончик.
– Это мне и было нужно, – сказала она. – Такой день.
Дорис с сочувствием посмотрела на Элизу.
– Да, то, что случилось с Констанс, совершенно ужасно. Просто ужасно.
Элиза кивнула.
– А им уже известно, что там произошло?
– Ничего конкретного, – ответила Элиза. – Они не знают, утонула ли она, случился ли с ней сердечный приступ, не знают даже, была ли она убита или это было самоубийство. Никто ничего точно не знает. Все это так неожиданно и так ужасно.
Элиза взобралась в высокое гримировочное кресло и посмотрела на себя в зеркало. Оттуда из-под красиво изогнутых бровей на нее глядели широко расположенные голубые глаза. Помада уже стерлась, но естественный цвет ее немного пухлых губ все же резко контрастировал с бледной кожей лица. Элиза оперлась рукой о подлокотник кресла и прикоснулась пальцем к шраму на подбородке – следу детской оплошности, когда в Ньюпорте, штат Род-Айленд, одиннадцатилетней девчонкой она не рассчитала свои силы и нырнула слишком глубоко в плавательный бассейн. Шрам этот не был виден в камеру, но иногда, глубоко задумавшись, она машинально начинала потирать его.
– Перестань тереть свой шрам, – скомандовала Дорис.
Элиза опустила руку и положила голову на подголовник.
– Вдобавок ко всему, еще и Мак сейчас здесь, – сказала она, прикрывая глаза.
Дорис закрутила крышку на бутылочке с увлажняющим кремом.
– Да, хорошие новости разлетаются быстро. Я уже слышала, что этот негодяй в городе.
– Ты все узнаешь раньше меня, Дорис.
– Через эти двери проходит много людей, Элиза. И я нахожусь тут уже давно. Поэтому люди рассказывают мне всякие вещи.
– Я знаю это, – сказала Элиза. – Тебе стало известно о том, что Мак спит с той женщиной в Лондоне задолго до меня. Постой-ка, на самом деле, кажется, именно ты мне об этом и рассказала.
Большие карие глаза Дорис увлажнились.
– Мне ужасно не хотелось говорить тебе об этом, дорогая, но я тогда решила, что будет лучше, если ты узнаешь об этом от меня. Было бы хуже, если бы кто-то застал тебя этим врасплох, а потом сплетничал на всех углах о том, как ты восприняла эту новость. Ты же сама в курсе, как здесь любят поговорить.
– Ты все сделала правильно, Дорис. Мне действительно лучше было услышать это от тебя. – Элиза откусила еще кусочек батончика.
– И как ты относишься к тому, что Мак вернулся? – спросила Дорис.
– Я просто рада, что он пробудет здесь несколько дней, – ответила Элиза. – Я боюсь встретиться с ним, но в то же время хочу его увидеть, как бы нелепо это ни звучало. Хочу ненавидеть его – и не могу.
– Будь с этим поосторожнее. Элиза. Мама постоянно говорила мне: обманщик – он всегда обманщик.
Неожиданно для себя Элиза встала на защиту Мак-Брайда.
– Нас с Маком тянуло друг к другу. Мне нравилось быть с ним. Он умный и нежный, и с ним хорошо.
– Только вот по части женщин не может держать себя в руках, – продолжила за нее Дорис.
– Я знаю, – сказала Элиза, – знаю. Но неужели все отношения могут быть разорваны из-за одной пьяной выходки, ночью, в чужой стране, когда тебе так грустно и одиноко? Неужели одной ошибки достаточно, чтобы разрушить все, что между нами было, и все, что еще могло бы быть? – спросила Элиза.
– Думаю, ты сама должна ответить на этот вопрос, – сказала Дорис. – Но при этом будь осторожна и прекрати хмуриться, хорошо? Это вредно для твоего лица.
