Классический утилитаризм

Существует много форм утилитаризма; теорию эту продолжают развивать и сейчас. Я не предлагаю здесь полный обзор этих форм, а тем более тонкостей, которые можно обнаружить в современных дискуссиях. Моя цель заключается в разработке теории справед­ливости, которая представляет альтернативу утилитаристской мысли вообще и, стало быть, ее различным версиям. Я верю, что контраст между договорным взглядом и утилитаризмом остается существенно одним и тем же во всех случаях. Следовательно, я сравниваю спра­ведливость как честность со знакомыми вариантами интуитивизма, перфекционизма и утилитаризма для того, чтобы наипростейшим образом выявить расхождения с ними. Рассматриваемый с этой целью утилитаризм представляет собой строгую классическую доктрину, ко­торая обрела наиболее ясную и доступную формулировку у Сиджвика. Основная идея заключается в том, что общество правильно устроено, и следовательно, справедливо, когда его основные институты построены так, чтобы достичь наибольшего баланса удовлетворения для всех индивидов этого общества⁹.

Заметим сперва, что общество можно рассматривать таким обра­зом, что наиболее рациональной концепцией справедливости станет утилитаристская. Действительно, каждый человек при реализации своих интересов явно свободен в определении баланса собственных приобретений и потерь. Мы можем пойти на жертвы в настоящем

ради больших преимуществ в будущем. Человек поступает совершенно правильно, когда для достижения своего наибольшего блага ставит перед собой как можно более далекие рациональные цели, если при этом не ущемляются интересы других. Так почему бы обществу не следовать точно такому же принципу и считать рациональным при­менительно к группе то, что рационально для одного человека? Точно так же, как благосостояние одного человека строится из ряда удов­летворений, испытываемых им в различные периоды его жизни, так и благосостояние общества складывается из удовлетворения систем желаний многих индивидов, принадлежащих обществу. Так как прин­цип для индивида заключается в наибольшем возможном достиже­нии собственного благополучия, реализации его системы желаний, принцип для общества будет заключаться в преследовании наиболь­шего возможного благополучия группы, в реализации всеобъемлющей системы желаний, складывающихся из желаний индивидов. Точно так же, как индивид определяет баланс настоящих и будущих приобре­тений и настоящих и будущих потерь, так и общество может срав­нивать удовлетворения и неудовлетворения различных индивидов. Путем подобного рода размышлений мы приходим самым естествен­ным путем к принципу утилитаризма: общество устроено правильно, когда его институты максимизируют чистый баланс удовлетворения. Принцип выбора для одного человека распространяется на выбор для группы людей. Социальная справедливость — это принцип рациональ­ного благоразумия в применении к совокупной (aggregative) кон­цепции благосостояния группы (§ 30)^|0.

Эта идея становится еще более привлекательной в ходе дальней­шего рассмотрения. Две основные концепции этики — это концепция правильности (right) и концепция блага. Концепция морально ценного человека, я полагаю, выводится из них. Структура этической теории в этом случае, по большей части, зависит от того, как в теории определяются и увязываются два этих понятия. Кажется, что прзс-тейший способ их соотнесения предлагается телеологическими тео­риями: благо определяется независимо от правильности, и тогда пра­вильность определяется как то, что максимизирует благо". Более точно, те институты и действия являются правильными, которые из всех доступных альтернатив дают наибольшее благо, или, по крайней мере, столь же много блага, сколько могут дать другие институты и действия, рассматриваемые в качестве реально возможных (требуется дополнение, что максимальный класс не является вырожденным — с одним членом). Телеологические теории интуитивно весьма привле­кательны, так как включают в себя идею рациональности. Естественно полагать, что рациональность — это максимизация чего-то, и что в области морали должно максимизироваться благо. Самоочевидным выглядит предположение, что вещи должны быть устроены так, чтобы вести к наибольшему благу.

Важно иметь в виду, что в телеологической теории благо опре­деляется независимо от правильности. Это означает две вещи. Во-первых, теория рассматривает наши обдуманные суждения по поводу того, какие вещи представляют благо (наши оценочные суждения),

в качестве отдельного класса суждений, интуитивно отмеченных здра­вым смыслом, и далее, выдвигает гипотезу, что правильность — это максимизация уже известного блага. Во-вторых, теория позволяет нам делать суждения о благе без указания на то, что есть правиль­ность. Например, если наслаждение представляет собой единствен­ное благо, тогда наслаждения могут быть распознаны и оценены при помощи критерия, который не предполагает никаких стандартов пра­вильности, или же того, что мы обычно полагаем правильным. Если же распределение благ также рассматривается как благо, вероятно, более высокого порядка, и теория призывает нас к наибольшему благу (включая благо распределения среди других), мы больше не имеем телеологической точки зрения в классическом смысле. Проб­лема распределения подпадает под интуитивно понимаемую кон­цепцию правильности, и поэтому теория не имеет независимого опре­деления. Ясностью и простотой классические телеологические теории обязаны, главным образом, тому обстоятельству, что они делят наши моральные суждения на два класса, один из которых характеризуется самостоятельно, после чего второй увязывается с ним через принцип максимизации.

.Телеологические доктрины отличаются меж собой весьма отчет­ливо тем, как специфицируется концепция блага. Если она рас­сматривается как реализация человеческого совершенства в различных формах культуры, мы имеем то, что называется перфекционизмом. Это понятие можно найти у многих, в том числе у Аристотеля и Ницше. Если благо определяется как наслаждение, мы имеем ге­донизм; если как счастье — эвдемонизм, и т. д. Я буду понимать принцип полезности в его классической форме, определяющей благо как удовлетворение желания, или, вероятно, лучше, как удовлетво­рение рационального желания. Это согласуется с утилитаризмом во всех отношениях и обеспечивает, я полагаю, приемлемую его интер­претацию. Подходящие условия социальной кооперации устанавлива­ются согласно тому, что при данных обстоятельствах даст наибольшую сумму удовлетворения рациональных желаний индивидов. На пер­вый взгляд, невозможно отрицать правдоподобность и привлекатель­ность этой концепции.

Поразительной особенностью утилитаристского взгляда на спра­ведливость являлось то, что способы распределения этой суммы удов­летворений среди индивидов, если не принимать во внимание несу­щественные отступления, имели не большее значение, чем способы распределения человеком своих удовлетворений во времени. Пра­вильное распределение во всех случаях — это такое, которое дает максимум удовлетворения. Общество должно выделять (allocate) сред­ства удовлетворения, какими бы они ни были, права и обязанности, возможности и привилегии, различные формы богатства так, чтобы достичь этого максимума, если это возможно. Но само по себе ни одно распределение удовлетворения не является лучшим по сравнению с другим, за исключением того, что более равное распределение предпочтительно для начала ранжирования (to break ties)¹². Между тем, предписания здравого смысла относительно справедливости, в

частности, касающиеся защиты свобод и прав, или заслуг, кажется, противоречат этой точке зрения. Но с утилитаристской точки зре­ния, объяснение этих предписаний и их как будто обязательного характера состоит в том, что они являются теми предписаниями, которые, как показывает опыт, должны строго уважаться, и откло­нения от них допускаются только при исключительных обстоятель­ствах, если должна быть максимизирована сумма преимуществ¹³. И все же, как и все другие предписания, относящиеся к справедливости, они выводятся из одной единственной цели достижения наибольшего баланса удовлетворения. Таким образом, в принципе нет возражений против того, чтобы большие приобретения одних должны были бы компенсировать меньшие потери других; или более важно, возражений против того, чтобы нарушение свободы немногих могло быть оправдано большим благом для большинства. Так уж получается, что при самых разнообразных условиях, по крайней мере, на разумно развитой стадии цивилизации, наибольшая сумма преимуществ не достигается таким образом. Без сомнения, строгие предписания справедливости, коренящиеся в здравом смысле, в известной степени полезны, огра­ничивая людскую склонность к несправедливости и социально вред­ным действиям, но утилитарист верит, что было бы ошибочным утверждать эту строгость в качестве первого принципа морали. Точно так же, как для одного человека рационально максимизировать удов­летворение его системы желаний, для общества было бы правильным максимизировать чистый баланс удовлетворения, подсчитанный для всех его членов.

Наиболее естественный путь к утилитаризму (хотя, конечно, не единственный) — это распространить на целое общество принцип рационального выбора для одного человека. Как только это обстоя­тельство осознано, становится вполне понятным в истории утилита­ристской мысли место беспристрастного наблюдателя и упор на сим­патию. Ведь принцип для одного человека может применяться к обществу за счет концепции беспристрастного наблюдателя и исполь­зования симпатии для направления нашего воображения. Именно этот наблюдатель рассматривается как выполняющий требуемую ор­ганизацию желаний всех лиц в одну непротиворечивую систему желаний. За счет такой конструкции множество личностей сливается в одну. Обладающий идеальной способностью симпатии и вообра­жения, беспристрастный наблюдатель выступает в качестве совер­шенно рационального индивида, который отождествляет себя с мно­гими и вбирает опыт других так, как если бы он был его собственным. Таким образом он осознает интенсивность этих желаний и приписы­вает им подходящий вес в своей системе желаний, которые затем идеальный законодатель постарается максимизировать через приспо­собление правил социальной системы. В этой концепции общества отдельные индивиды рассматриваются под многими углами зрения в рамках вопроса, какие права и обязанности следует приписать им, и как согласно правилам должны быть выделены скудные средства, чтобы дать максимальное удовлетворение желаний. По своей сути решения, принимаемые идеальным законодателем, не сильно отлича-

ются от решений предпринимателя, пытающегося максимизировать прибыль от производства того или иного товара, или же потребителя, который желает максимизировать удовлетворение через покупку того или иного товара. В каждом случае имеется один человек, чья система желаний определяет наилучшее выделение ограниченных средств. Принятие правильного решения — это проблема эффективности уп­равления. Такой взгляд на социальную кооперацию является следст­вием распространения на общество принципа выбора для одного человека, и, затем, для того чтобы этот замысел сработал, соединения всех людей в одного человека вымышленными действиями беспристра­стного симпатизирующего наблюдателя. Утилитаризм не принимает серьезно различий между личностями.